Влад Савин - Страна мечты
— Ну, это слишком, командир — возразил тогда головой Сан Саныч — так можно договориться, что и Геббельс был прав!
— Нет — отвечаю — пропаганду можно считать, как взятие кредита доверия у народа. Сумел оправдать, даже солгав «во благо», тебе простят, победителя не судят. А не сумел, тогда предъявят к оплате, и с процентами — вообще верить перестав. Геббельс на том и погорел: нельзя же бесконечно поражения за победы выдавать! А тут — мы же знаем, чем завершится эта война, там за месяц управились, здесь вряд ли провозимся дольше. Ну а после — пусть битые самураи доказывают, как Керенский, что «я в женском платье не бежал», кто их станет слушать?
— На суше управимся — заметил Саныч — а вот на море будет проблема. Там, в августе сорок пятого, японского флота по сути, уже не существовало. А здесь он пока что даже после всех потерь вполне сравним например, с британским. И что от него останется к следующей весне, это большой вопрос! И нас там нет.
План перехода «Воронежа» на Тихий океан существовал еще с весны. Подо льдами Арктики — в принципе, наши атомарины такое совершали, вот только давали за то командирам в мирное время боевые ордена! Уж очень гидрология там поганая, особенно на подходах к Берингову проливу, и мелководье, буквально на брюхе ползти между льдами и морским дном. Если случится что — тогда песец, помощи там даже теоретически ждать неоткуда. А теперь еще эта авария с реактором, и насколько она серьезна, никто в этом времени не мог дать ответ определеннее, чем Серега Сирый — а его мнение уже озвучено, и московским товарищам известно:
— Приказ поступит, придется идти. Но лично я никакой гарантии не дам, что дойдем. По-хорошему, после такой эксплуатации нам заводской ремонт энергоустановки нужен, в нашем времени. Здесь на Севмаше сделали максимум, что реально возможно — рентгеном просветили все, до чего смогли добраться, корпус нормальный, по арматуре нашли еще пару подозрительных мест, усилили и подкрепили. Но в реакторы влезть тут нельзя никак, и что там внутри, один Аллах ведает — сдохнуть может в любой момент. А это абсолютно реальный шанс в следующем выходе превратиться в настоящего «летучего голландца», мертвого и радиоактивного. Если работать накоротке, в Баренцевом и Норвежском море, вблизи наших баз, то есть шанс, если что и случится, аварийный реактор глушить, тянуть домой на одном борту.[16] Под многолетними льдами — лишь молиться богу Нептуну.
Лично для меня оба варианта — командовать «Воронежем», или принять предложение Кузнецова — были равноценны. Тут и русский «авось» присутствовал, ну продержится техника еще недели две перехода, если до того работала месяцами — нам лишь бы подо льдами проскочить! И удовлетворение, что историю мы уже повернули по-крупному, и назад никак уже не открутить — так что и помирать не страшно, хотя жить конечно очень хочется. И желание довести боевой счет до сотни, а то все цифра «92» на рубке, а хотелось бы трехзначное число побед? Ну и наконец, хоть один полноценно утопленный вражеский линкор — а то недоразумение какое-то получается, «Тирпиц» англичане успели дотопить, «Айову» в официальный список включать никак нельзя, «Страстбург» флаг спустил, наши в Специю успели утянуть, «Шарнгорст» вроде как недомерок какой-то, а вот «Ямато» бы потопить, или сразу оба этого типа? Ведь силен пока еще японский флот, даже очень — и пожалуй, по-прежнему сохраняет третье место в мире, после янки и англичан. И сколько там жирных мишеней? А главное, для меня роль командира атомарины была привычнее, чем работа комфлота, вести в бой разнородные силы флота этих времен- если не справлюсь, доверие не одного Николая Германовича, но и самого товарища Сталина не оправдаю, а это, не дай бог!
12 августа прилетел сам Нарком ВМФ, со свитой. Выслушали меня и Серегу Сирого, осмотрели «Воронеж». 14 августа было объявлено, что атомарина остается на Севере — ну а вам, товарищ Лазарев, надлежит расти и расти.
— Что же до К-25, то не одним же американцам «альбакоры» строить? Поработаете теперь на благо товарищей конструкторов.
«Альбакор», это была экспериментальная подводная лодка ВМС США, построенная в нашей истории в пятьдесят третьем, исключительно для выбора оптимальной формы корпуса будущих атомарин. Еще дизель-электрическая, она своими обводами уже атомарины напоминала — сигара, крестообразные рули, скругленный нос, соосные винты на заостренной корме. В процессе службы перестраивалась пять раз, не считая мелких изменений. Именно эта лодка, не несущая никакого вооружения, дала американцам бесценную информацию, позволившую развернуть строительство атомарин. И сама по себе была уникальным объектом: тридцать семь узлов (в последнем варианте) для неатомной лодки, при размере в полторы тысячи тонн, это нечто невероятное! Альбакоровские обводы стали типичными для подводных лодок конца двадцатого века. Мы же не гордые, к мировой славе не стремимся — если благодаря нам, советские атомарины с самого начала будут иметь лучшую гидродинамику, значит задачу мы выполнили полностью.
И было у нас перед американцами еще одно преимущество (пока еще живы наши компьютеры). Так называемый «метод сеток», применяемый для расчета гидроаэродинамики тел сложной формы — если объяснять очень коротко, то поверхность объекта разбивается на множество элементарных плоских фигур (обычно, треугольников), для каждой из которых решается система уравнений относительно распределения скоростей и давлений среды, причем численные решения на границах смежных фигур должны быть равны. Именно так в конце века считались формы хоть атомарин, хоть истребителей Миг и Су — так как число расчетных треугольников могло измеряться сотнями и тысячами, то задача практически не решалась вручную, трудоемкость зашкаливала за все мыслимые пределы. А у нас сейчас открывалась возможность, с помощью полученных на нас опытных данных (для чего на корпус «Воронежа» устанавливали множество датчиков) и их компьютерной обработки, составить расчетную математическую модель и для формы, отличающейся от нашей — то есть для общего случая быстроходных подлодок! Конечно, многое можно определить на модели в опытовом бассейне — но, к сожалению, не всё. А тут такой подарок судьбы — винторулевая группа в натуральную величину, меряй — не хочу. И Перегудов буквально вцепился в такую возможность.
Так что на «Воронеже» кипит работа. Предстоит установить на корпус целую сеть датчиков (и задача, как это сделать, чтобы покрытие не повредить, и чтобы встречным потоком не сносило, и конечно, все это надежно работало). Ну а после, лишь принять на борт команду научников с их аппаратурой и составленной программой испытаний, и в море! С нами «Куйбышев» и «Урицкий», в иной истории быстро списанные с окончанием войны, здесь как вторую молодость обрели — поскольку боевая ценность «новиков» постройки шестнадцатого года была уже невелика, и они могли без проблем изъяты из «первой линии» флота, но в то же время имели тридцатиузловый ход, достаточный чтобы сопровождать нас, а новейшие гидролокаторы «тамир» и на старичков поставить не проблема. Выйдем в точку, самый глубоководный район Белого моря — товарищи ученые, задавайте режим: скорость, глубина?
А на восток пойдут другие. Первые две «613е» на Севмаше уже спущены, достраиваются у стенки — на стапелях собираются еще две. Но если они и пойдут на Тихий океан, то лишь в следующем году. Зато готов отряд из больших лодок, назначенных к переходу по Севморпути: четыре «катюши» котельниковского дивизиона. Лишь К-21 отчего-то остается здесь. И ведь это те самые лодки, которые в нашей истории не дожили до Победы — там К-1 пропала без вести в Карском море осенью сорок третьего, К-2 погибла в октябре сорок второго, К-3 и К-22 не вернулись из походов весной сорок третьего. Но благодаря нашему вмешательству, морская война на севере приобрела совсем иной вид. И «катюши» совсем иные, чем были у нас — имея новые гидро- и радиолокаторы, приборы управления торпедной стрельбой, управляемые и самонаводящиеся торпеды, и часть механизмов на амортизаторах. Так как японское ПЛО заметно уступало и немецкому, и американскому — то на эту войну старых лодок должно еще хватить. Ну а мы так и останемся, до сотни счет не добрав.
Ничего — «альбакор» в строю до 1972 года был! Может и доживем до поры, когда тут научатся настоящее ТО нам делать. А раз технически мы будем вполне на уровне до конца века — то возможно, и успеет еще наш «Воронеж» повоевать. Ведь мы-то знаем, что вечного мира и разоружения на нашей памяти — точно не будет! А как сказал еще Ильич, любая мечта стоит ровно столько насколько сумеет себя защитить.
— Михаил Петрович, пары выходов вам хватит для аттестации вашего помощника на место командира корабля? — спросил Кузнецов — и возвращайтесь в Москву, в наркомат, больше вам на севере делать нечего. А дальше — лететь вам на ТОФ!
