Между Сциллой и Харибдой (СИ) - Зеленин Сергей
Да и этого то, затащить на эту вечеринку – от меня столько трудов, изворотливости и денежных знаков потребовало, что лучше не вспоминать.
Когда подходит, знакомлю:
– Ребята, это – Павел Николаевич Мостовенко (партийный псевдоним «Нижегородец») – революционер, участник Гражданской войны… И просто – замечательный человек!
Представляю своих:
– Павел Николаевич, это наши ребята, про которых я Вам рассказывал… Замечательные ребята!
Тот, улыбаясь:
– Здравствуйте, товарищи земляки!
– Здравствуйте!
Садимся за стол и, я начинаю оживлённую беседу, в которую мал по малу, втягиваются и все остальные ульяновцы.
Оркестр тем временем грянул, а приглашённый из Оперного театра певец запел «Гимн студента»:
«– Во французской стороне, На чужой планете Предстоит учиться мне В университете. До чего тоскую я – Не сказать словами. Плачьте, милые друзья, Горькими слезами. На прощание пожмем Мы друг-другу руки И покинет отчий дом Мученик науки. Вот стою, держу весло, Через миг отчалю. Сердце бедное свело Скорбью и печалью. Тихо плещется вода, Голубая лента. Вспоминайте иногда Вашего студента Много зим и много лет Прожили мы вместе, Сохранив святой обет Верности и чести. Ну, так будьте же, всегда Живы и здоровы! Верю, день придет, когда Свидимся мы снова. Всех вас вместе соберу, Если на чужбине Я, случайно, не помру От своей латыни. Если не сведут с ума Римляне и греки, Сочинившие тома Для библиотеки. Если те профессора, Что студентов учат, Горемыку школяра Насмерть не замучат, Если насмерть не упьюсь На хмельной пирушке, Обязательно вернусь К вам, друзья, подружки! Вот стою, держу весло, Через миг отчалю. Сердце бедное свело Скорбью и печалью. Тихо плещется вода, Голубая лента. Вспоминайте иногда Вашего студента…».Вскоре, новые гости: созданный три года назад джаз-банд Леонида Варпаховского – насколько мне известно, пока единственный, в стране.
Правда, сперва пришлось с полчаса объяснять, что такое «джаз» – музыка протеста порабощённых американским империалистами негров, но публика была уже разогрета и, зашло «на раз».
Слова и музыку «джазбандитам» подсказал я и, это были песни из кинофильма «Мы из джаза»:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144}) «А поезд тихо ехал на Бердичев, А поезд тихо ехал на Бердичев, А поезд тихо е… А поезд тихо шел, А поезд тихо ехал на Бердичев. А у окна стоял чемоданчик, А у окна стоял чемоданчик, А у окна стоял, а у окна стоял, А у окна стоял чемоданчик. А ну-ка убери свой чемоданчик, А ну-ка убери свой чемоданчик, А ну-ка убери, а ну-ка убери, А ну-ка убери свой чемоданчик А я не уберу свой чемоданчик, А я не уберу свой чемоданчик, А я не уберу, а я не уберу, А я не уберу свой чемоданчик! Он взял его и выбросил в окошко Он взял его и выбросил в окошко Он взял его и вы… Он взял его и бро… Он взял его и выбросил в окошко. А это был не мой чемоданчик, А это был не мой чемоданчик, А это был не мой, а это был не мой А это ведь был тещин чемоданчик Свидетельство лежало в нем о браке, Свидетельство лежало в нем о браке, Свидетельство лежа… Свидетельство в нем бы… Свидетельство лежало в нем о браке. Теперь я холостой и неженатый, Теперь я холостой и неженатый, Теперь я холостой, теперь я холостой, Теперь я холостой и неженатый!»Когда народ самозабвенно зашёлся в до сих пор модной «Пролетарочке», обратился к своим:
– Пойдём, ребята, наверх – разговор есть. Только толпой не ломитесь – народ решит, что пожар и возникнет паника… Подавят ещё друг друга! По одному, по двое и не в раз.
Смотрю на подошедшего было из-за соседнего столика Барона, где он о чём-то о своём – о чекистком, увлечённо беседовал с Головановым:
– Миша! А ты обеспечиваешь безопасность – чтоб никто не подслушивал. Опять же – не стой у дверей городовым на околотке, а подходи к делу творчески. Как все выйдут – зайдёшь, поговорим и с тобой.
– Как скажешь, Серафим.
Я первый и вслед за мной вскоре, все кроме оставшегося с Александром Головановым Михаила Гешефтмана – собрались с одном из служебных кабинетов на втором этаже, любезно предоставленном Надеждой Павловной.
* * *В мой «ближний круг» – кроме Ефима Анисимова, отсутствующего здесь Михаила Гешефтмана, Кондрата Конофальского, Елизаветы Молчановой и близнецов Ваньки да Саньки Телегиных, не так давно вошёл старший сын Клима – Касьян Крынкин. Последний – парень на два года старше выпускников, обладающий явными организационными способностями и, ныне вместо Ефима – является Секретарём волостного исполкома комсомола. Кроме него к нам присоединился Ксенофонт Мартьянов – суперобщительный малый и, главный редактор единственной ульяновской газеты «Красный глас».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Кроме наших ульяновцев, здесь был двое из Губкома РЛКСМ: парень из Ардатова Павел Керженцев – правая рука Ефима по «Ударным комсомольским отрядам по борьбе с хулиганством» (УКО) и нижегородец Николай Бородин – лидер движения «Ударные комсомольско-молодёжные строительные отряды» (УКМСО), или с моей лёгкой руки – «Красные бригады»…
