Роман Злотников - Генерал-адмирал. Тетралогия
Следующая предупредительная забастовка состоялась уже в конце января и породила «Обращение к Государю русских промышленников и торговцев» с просьбой «унять смутьянов, мутящих рабочих и подбивающих их на действия, наносящие ущерб законопослушным подданным и ввергающие государство Российское в революционную смуту». Я же использовал все это для резкого увеличения числа охранных батальонов и массового перевооружения их пистолетами-пулеметами Баганского. Во-первых, немцы не должны были принять это за увеличение армии (обучали личный состав таких батальонов по тем же методикам, что и обычную линейную пехоту, то есть это стало чем-то вроде скрытой мобилизации). Во-вторых, мы смогли развернуть массовое производство пистолетов-пулеметов, а я прекрасно понимал (вероятно, единственный из всех здесь живущих), какое значение они приобретут при переходе войны в так называемую «окопную» стадию. Ну и в-третьих (по счету, а не по важности), в случае резкого обострения ситуации это позволило бы мне применить силу без отвлечения войск от боевой подготовки.
Весна 1914 года принесла уже массовые демонстрации и буквально стон «господ Ходорковских», требовавших от царя принять меры. Но Николай с беспредельным, как я подозреваю, удовольствием ответил, что полностью поддерживает требования «своего народа», направленные на повышение уровня жизни и условий труда. Более того, во время состоявшейся 7 июня массовой рабочей демонстрации Николай II вышел из дворца и, присоединившись к рабочим, прошел в составе колонны демонстрантов до Исаакиевского собора, в котором состоялся «импровизированный» молебен, мгновенно превративший демонстрацию в одухотворяющий акт единения императора и его народа.
На следующий день после этого, в понедельник 8 июня, Государственным советом был принят и в тот же день подписан императором пакет законов, серьезно меняющих экономические отношения в стране. Например, в Российской империи впервые в мире была установлена минимальная суточная заработная плата. Кроме того, на всех предприятиях предписывалось создать страховые и медицинские кассы, что ранее только рекомендовалось, а не являлось обязательным требованием. Малым же и средним предприятиям, на которых из-за небольшого числа работников создание заводских касс можно было считать нецелесообразным, предписывалось застраховать своих работников в уже действующих в стране страховых компаниях.
Что же касается свободы партий и собраний, его величество сообщал своим подданным, что также считает это необходимым, для чего он создает специальную комиссию по разработке закона, которая должна будет приступить к делу 1 июля текущего, 1914 года, и просит всех граждан до принятия закона воздержаться от демонстраций, а все свои пожелания и предложения направлять в индивидуальном порядке в адрес комиссии, каковой будет опубликован сразу после начала ее работы. На следующий день в газетах было разъяснено, что приниматься будут именно и только индивидуальные обращения. Конечно, запретить собираться и спорить по ресторанным кабинетам, трактирам, квартирам и дачам подданным было невозможно. К тому же в стране имелось гигантское количество различных объединений, ассоциаций и обществ — горное, географическое, физико-химическое, электротехническое, цветоводов, пчеловодов, любителей хорового пения и прочие. Так что где сойтись и подрать глотку было. Но накал страстей, к нашему удовольствию, удалось сбить. Многие решили, что, ежели принимают только индивидуальные обращения, «так чего это я буду тут перед всеми разоряться — а ну как украдут мои великие идеи и комиссии их изложат от своего имени?»
Хотя чего мне стоило убедить Николая хотя бы двинуться в этом направлении, и представить нельзя. Мой племянник свято следовал завету своего отца Александра III — беречь и хранить русское самодержавие, и потому поначалу даже слышать не хотел ни о каких политических партиях. Тут ведь дело такое — только начни, а там, глядишь, парламент завелся, а потом откуда ни возьмись — конституция. И да, он был прав: так все в жизни и случается. Но… наступали другие времена. И обойтись без парламента с конституцией в XX веке Россия могла лишь в том случае, если к власти в стране пришли бы большевики. Впрочем, без конституции и парламента и они не обошлись, просто превратили их в фикцию… Такое вот поветрие было в мире. Именно парламент и конституция сегодня считались непременной дорогой к светлому будущему. Ну, как в XVIII веке — просвещение, а в СССР и среди всего прогрессивного человечества — коммунизм. И ведь действительно люди во все это верили. Искренне. И Вольтер в прошлом, и Кембриджская пятерка [10]в еще не наступившем здесь будущем. Ведь не из-за денег же английские джентльмены работали на советскую разведку — и денег, и влияния у них и так было столько, что они могли бы советской разведке еще и приплачивать…
Как бы то ни было, к 28 июня, когда в Сараеве, являвшемся территорией Австро-Венгрии, прозвучали выстрелы, оборвавшие жизнь едва ли не самого приличного представителя австрийского правящего дома — эрцгерцога и наследника австрийского престола Франца Фердинанда, Россия подошла изрядно умиротворенной. Во всех отношениях. Наши «олигархи», обжегшись на своих попытках манипулировать рабочими, прикусили язык, а рабочие, добившись довольно многого и будучи обласканы самим государем, также более не испытывали желания устраивать забастовки и манифестации. Марксисты же получили от ситуации максимум возможного — громко заявили о себе и при этом избежали «наезда» репрессивного аппарата, на что они, начиная акцию, не смели даже надеяться, поскольку готовились к потерям и собирались «положить жизнь на алтарь Отечества». Поэтому, в настоящей момент марксисты были настроены лояльно, ожидали принятия закона и были уверены, что вскоре станут одной из влиятельнейших политических партий в стране. Кстати, так потом и произошло…
А я смог извлечь из ситуации еще и дополнительную пользу, увеличив численность боеготовых войск почти на сорок тысяч человек. Да-да, как раз за счет увеличения числа батальонов внутренней охраны. Так что это убийство, запустившее процесс чудовищной бойни, застало Россию, несмотря на все произошедшее, в куда более боеготовом состоянии, чем она была на этот момент в той истории, что здесь знал только я.
В принципе, подготовка к мировой войне шла своим ходом. Мы получили от англичан последние два линкора, а в Ваенге уже заканчивалось строительство временных пирсов для Северной эскадры в составе двух линкоров, четырех крейсеров и трех дивизионов новых эсминцев. Кроме того, там начали сооружение пирсов и строительство казарм и складских помещений для размещения дивизиона подводных лодок. Поскольку эта база флота не была защищена крупнокалиберными береговыми батареями, лодкам предстояло принять на себя функцию охраны от крупных кораблей противника. Что было вполне в духе тогдашних воззрений на использование подводных лодок.
Общее число современных эсминцев в нашем флоте достигло шестидесяти, причем они были организованы в дивизионы из шести кораблей — меня убедили, что так будет лучше. По флотам они распределялись так: четыре дивизиона на Балтике и по два в Черном море, на Дальнем Востоке и на Севере. Впрочем, имелся план с началом войны перегнать один дивизион новых эсминцев и дивизион броненосных крейсеров в Ваенгу с Дальнего Востока для лучшего обеспечения полярных конвоев, с помощью которых я собирался снабжать англичан и французов сырьем, продукцией промышленности и продовольствием, после того как немцы попытаются прервать наше с союзниками морское сообщение. Все равно трафик по Северному морскому пути с началом войны существенно сократится, когда с него уйдут немцы и бельгийцы, а возможно, и датчане со шведами. Так что ледоколы освободятся. Ну а там посмотрим. Может, англичане сподобятся перевести часть трафика на Север, если у них начнутся какие-нибудь напряги в Средиземном море. Там-то будут оперировать аж две державы Тройственного союза — Австро-Венгрия и Италия. Хотя итальянцы в последнее время как-то не демонстрируют особого желания соблюдать свои союзнические обязательства, все чаще делая реверансы в противоположную сторону, в первую очередь англичанам. Нечего кораблям Тихоокеанского флота застаиваться на Дальнем Востоке, пусть повоюют. Все равно мои опасения насчет японцев в настоящий момент не имели под собой оснований. Реконструкция береговой обороны Тихоокеанского побережья у нас была почти завершена, хотя и в значительно урезанном виде по сравнению с тем, что планировалось, но и того хватало. А наши взаимоотношения с японцами были хороши как никогда. Их уровень характеризовал такой факт: когда англичане в конце июля провели секретные переговоры с японцами насчет возможного вступления их в войну на стороне Антанты, пообещав не препятствовать захвату колониальных владений Германии в Китае и Юго-Восточной Азии, японцы, прежде чем подписать соглашение, обратились к нам — мол, не будет ли Россия возражать против таких действий? Мы заверили их, что никаких возражений не имеем, ежели район оперирования японских армии и флота будет располагаться южнее Великой Китайской стены. То есть японцы ближайшие несколько лет явно будут заняты перевариванием германских владений. Да и их флот к настоящему моменту еще не восстановил своей численности до того уровня, при котором он мог бы представлять для нас серьезную угрозу, — за время, прошедшее с Русско-японской войны, они сумели построить только два десятка эсминцев и два броненосных крейсера… Ну да японцы только году в 1912-м кое-как начали выкарабкиваться со дна той долговой ямы, в которую ввергли их проигранная война и потеря ресурсов Кореи. И до кучи Япония к настоящему моменту была связана с нами мощной пуповиной торгово-промышленных отношений, она оказалась для России одним из лучших на Дальнем Востоке рынков сбыта промышленной и сельскохозяйственной продукции, а также угля, стали, чугуна и нефти. Так что слегка ослабить Тихоокеанский флот было вполне допустимо.
