Зенитчик: Зенитчик. Гвардии зенитчик. Возвращенец - Вадим Васильевич Полищук
Вова пошел, взглянуть на добычу. Если не считать выбитых стекол и помятого крыла, машина выглядела вполне целой. Значит, починят, номера сменят, и будет в автороте на одну единицу автотехники больше.
Свой «шеви» Лопухов восстановил за неделю. Машина, конечно, не выглядела как новая, скорее наоборот, как изрядно помятая жизнью, но все-таки ездила. Причем неплохо. Вова даже сменил два колеса на более приличные и обзавелся второй запаской, вещью на фронтовых дорогах крайне необходимой. Успел как раз к началу нового наступления. Нашего, конечно же.
Числа десятого января выпало Вове обратным рейсом раненых в медсанбат везти. Уже в темноте он сдал задом во двор крытой соломой хаты, попутно свернув попавшийся под колеса плетень. Началась привычная суета – разгрузка и сортировка. Вова в ней участия не принимал, стоял у заднего борта, втайне надеясь увидеть знакомое лицо. Точнее, знакомых лиц тут суетилось много, но одного, того, что нужно, не видно.
– Сколько привез?
– Семерых. Здрасьте, Нина Антоновна.
– Лопухов, Вова? Не узнала.
– Значит, богатым буду.
Не выдержав, Вова поинтересовался:
– А как там Анечка поживает?
– Нет ее больше.
– Убили?! – ахнул Вова.
– Типун тебе на язык, домой отправили.
– Это почему?
– Да потому, что пузо расти начало. А капитан-то ее, как узнал, так сразу и перевелся куда-то. Говорят, жена у него в тылу есть и ребенок.
Вова произвел немудреный расчет. Выходит, что, когда он сюда попал, она уже… Дура девка. Да и сам хорош.
– Закончили? До свидания, Нина Антоновна.
Лязг стального борта заглушил ответные слова, но почему тогда так сжалось сердце? Вдруг захотелось закурить. И выпить. Точнее, напиться. Но некогда, канонада пробивалась даже сквозь бормотание мотора на холостом ходу.
В середине января наше наступление выдохлось. Корпус вывели во фронтовой резерв, и у водителей появилось время на приведение техники в порядок. Упорный Вова нашел-таки крыло для своего «шеви», подкрасил, подмазал, подрегулировал с помощью более опытных товарищей, и грузовик преобразился. Не стыдно и в город, не то что на склад ГСМ выезжать.
Двадцать третьего февраля в роте состоялось торжественное построение, первое на Вовиной памяти. По случаю успешного окончания прошлого наступления и скорого начала следующего начальство решило поднять боевой дух водителей и расщедрилось на сладкие плюшки. Кого наградили, кому новое звание обломилось. Кальман наконец-то стал капитаном. Вова, по причине долгого валяния в медсанбате, ни на какие награды не рассчитывал. Стоял, прикидывая, когда эта бодяга закончится, поэтому на фамилию свою отреагировал с запозданием. Осторожно пихнул локтем стоящего справа Михальченко, благо дело происходило во второй шеренге.
– Слышь, Иваныч, там, кажется, мою фамилию назвали?
– Назвали, – прошипел сосед.
– А чего мне дали-то?
– Ефрейтора.
– Хорош врать.
– Я прав…
Никифоров, стоявший в паре человек справа в первой шеренге, обернулся и выразительно глянул на обоих. Под лейтенантским взглядом оба говоруна тут же заткнулись.
Торжественный марш рота с треском провалила, не умели водители строем ходить, хоть и старались, но подполковник из штаба, глядя на это зрелище, морщился, как от зубной боли. Под конец, когда шел взвод ПФС, кто-то кому-то на ногу наступил, тот споткнулся, чуть свалка не образовалась. На начальственное замечание Кальман только руками развел.
– У меня треть машин на приколе, на оставшиеся все равно водителей не хватает, еще только строевой подготовкой осталось заняться.
Начальство еще малость побурчало и убыло, а Вова отправился выяснять, правда, что ли, ему ефрейтора дали, или это Иваныч прикалывается? Лучше бы дали еще одну медаль, на орден рассчитывать нечего, а то одинокий серый кругляш на левой стороне гимнастерки выглядел как-то сиротливо. Вот в паре… Вот справа – все в порядке, две золотистые нашивки и надраенный до блеска гвардейский значок, похожий на орден Боевого Красного Знамени, сразу видно – герой.
– Возьми у старшины басон и форму приведи в соответствие.
Нахмурившийся Вова догадался вскинуть ладонь к виску.
– Есть.
– И с тебя причитается, – напомнил взводный.
– Само собой.
С вечера посидели хорошо, поводов много было. Вова нет-нет да и бросал взгляд на свои погоны, непривычно перечеркнутые узкой красной ленточкой. Нет, эйфории не было, неожиданное повышение не давало каких-либо дополнительных привилегий, но и новых обязанностей не накладывало, как крутил баранку, так и дальше будет крутить. Но где-то в глубине души… Короче, набрался он основательно.
Насколько удачным был вечер, настолько же мерзким оказалось утро. К счастью, утром не надо было идти в рейс, только вечером. В расположение автороты Лопухов прибыл только на следующий день. Только взглянув на лицо взводного, Вова понял – есть хреновые известия.
– Что случилось?
– Михальченко арестовали?
– За что?
– За то. Он у немцев начальником полиции был.
– Иваныч? – изумился Вова. – Полицай? Не может быть!
– Может. За ним из корпуса особисты приезжали, бумаги показывали. Да и не Михальченко он, документы у им же убитого красноармейца взял…
Как же так? Только позавчера они с ним за одним столом водку пили. Иваныч, свой в доску мужик, хоть и куркуль известный, полицаем оказался. Несколько месяцев он жил рядом, жрал, спал, балагурил и никто из окружающих ни сном, ни духом. Вот мразь! Хорошо хоть лейтенант о бдительности вещать не стал, и без того тошно.
– Ладно, пойду я. Устал.
– Отдыхай. Говорят, скоро опять вперед пойдем.
Глава 10
Пошли. Нет, танки и пехота пошли, артиллерийские тягачи и трактора еще как-то двинулись, а все остальные застряли буквально на следующий день. Еще накануне подмораживало, но за ночь температура неожиданно скакнула выше нуля, дороги поплыли, а после полудня превратились в сплошное грязевое месиво. Да и какие тут дороги? Казалось бы, давно обжитый, густонаселенный край, и на всю эту территорию ни одного нормального шоссе хотя бы с булыжным мощением, про асфальт никто и не заикался. Где накатали телегами колею, там и дорога. Во время оттепели, после прохождения танковой колонны, место, по которому ездили, превращалось в черную трясину. Справиться с ней не могли ни полный привод, ни зубастые покрышки, ни мощный импортный движок.
– Давай! Давай! Сейчас пойдет!
Хрен там. «Шевроле» заплевал грязью пехотинцев и самого себя, но с места так и не сдвинулся. Сам по себе тяжелый плюс пятнадцать бочек соляры в кузове. Полтора десятка солдатских сил на такую массу было явно недостаточно. И под колеса подложить нечего, грузовик только рыл под ними ямы. Еще немного и он окончательно сядет на брюхо.
– Ладно, хорош.
Пехота двинулась дальше, а Вова
