Новый Михаил - Владимир Викторович Бабкин
И дальше в том же духе. Наконец мне надоел его экскурс в российское право, и я спросил в лоб:
– Но почему?
Павел Александрович несколько секунд молчал, а затем нехотя ответил:
– Во-первых, это не мое. Я не собирался править империей, и, если, не дай бог, что случится с тобой, то я абсолютно не готов к этой ноше. И уж лучше я откажусь сейчас, чем ввергну империю в кризис потом.
– А во-вторых?
– А во-вторых, я не могу быть моральным авторитетом для империи. Моя личная жизнь…
Я возразил:
– Моя личная жизнь также не является образцом!
Тот покачал головой.
– Нет, Миша, тут трудно сравнивать. Ты не оставлял сына на воспитание родственникам, не женился во второй раз морганатическим браком и… Нет, я офицер, я член Императорского Дома, но на наследование я не имею никакого морального права. Да и не хочу.
Повисла тишина. Формально он прав, да и с практической точки зрения его утверждения во многом имеют под собой основания. Но в данный момент он мне нужен, что бы он там себе ни думал на сей счет.
– Дядя, я твои аргументы понимаю, но не принимаю. Интересы государства и его стабильности требуют от тебя исполнения своего долга перед империей.
– Прости, Миша, но я не готов. Дмитрий пусть становится наследником.
Я покачал головой.
– Ценю твое мнение, но согласиться с ним не могу. Империя сейчас нестабильна. Ты видишь, что происходит на улицах и что творится в мире. Мы только что пережили третью попытку мятежа за три недели. Причем последний мятеж во многом был вызван самим фактом того, кто будет наследовать престол. Соблазн был слишком велик, и Владимировичи, подстрекаемые из Лондона и Парижа, пошли на измену. Дмитрий молод и горяч и вполне может попасть под влияние новых заговорщиков. Ты же человек, умудренный опытом, битый жизнью и четко понимающий, в чем интерес государства и чем он отличается от твоего личного. Ты уже час упорно отказываешься от возможной короны, а вот отказался бы Дмитрий, если бы ему ее предложили завтра, я пока не знаю. Нельзя вот так, вдруг, даровать человеку такой невообразимый соблазн. Особенно если этот человек молод. Двадцать пять лет – опасный возраст. Так что, дядя, извини, но я настаиваю.
– Миша, не неволь меня! Позволь отказаться! – Павел Александрович буквально взвился в попытке откосить от наследования короны. – Христом Богом тебя прошу!
– Дядя, я знаю, что ты очень верующий человек. Наш Спаситель так же просил Отца своего пронести чашу мимо. Но смирился и выполнил Его волю, взойдя на Голгофу. Смирись и ты, поскольку чашу пронести мимо тебя я не могу. Единственное, что я могу тебе обещать, это вернуться к этому разговору через три года. Быть может, если Бог даст, я женюсь и обрету законного наследника. Если же нет, то тогда и поговорим про Дмитрия. В любом случае умирать или отрекаться от престола я пока не собираюсь. Так что твои обязанности ограничатся формальными визитами, приемами и прочим нужным церемониалом. В общем, мы посовещались, и я решил – быть тебе, дядя, наследником. Отвертеться я тебе не позволю, уж прости.
Помолчав, я добавил:
– Ты однажды уже оставил сына. Не пытаешься ли ты оставить его еще раз, но уже водрузив ему на плечи охваченную кризисом империю? Посмеешь ли ты умыть руки, а, дядя?
* * *– Скоропадский?
Я хмыкнул, увидев знакомую фамилию в списке.
– Точно так, государь, генерал Скоропадский. Есть все основания для обвинения в участии в заговоре против вашего величества и антигосударственной деятельности.
Криво усмехаюсь.
– Что ж, видно, от судьбы не убежишь.
Батюшин изогнул бровь в немом вопросе, но я не счел нужным посвящать его в то, что не случилось и, надеюсь, никогда не случится.
– Ладно, Николай Степанович, тут все понятно. Кстати, у вас же есть данные о масонских организациях, других тайных обществах и их членах в России?
Глава Следственного комитета кивнул.
– В целом – да. Разумеется, данные неполные, но мы получаем копии досье из МВД и Отдельного Корпуса жандармов.
– Прекрасно. Тогда подготовьте соответствующую бумагу об объявлении членства в масонских организациях и прочих тайных обществах тождественным членству в антигосударственных организациях и участию в заговорах против государя императора. Для помилования всем масонам и прочим дается месяц сроку, в течение которого они должны лично явиться в отделения Следственного комитета и дать полные показания как о своем участии в этих организациях, так и об известных им других членах масонских лож и прочих тайных организаций, а также об их деятельности. Кто не явится или «забудет» что-то упомянуть при даче показаний, с того обвинение в антигосударственной деятельности не будет снято. И, разумеется, проверьте поголовно всех известных вам членов тайных обществ на предмет участия во всякого рода заговорах.
Батюшин поклонился с явным замешательством.
– Да, государь. Но смею напомнить, что членами подобных организаций являются довольно многие, в числе их есть и весьма могущественные и даже весьма титулованные лица.
– Я знаю. Но двум богам служить нельзя, Николай Степанович. Никак нельзя. Минимум, что я готов для них сделать, так это просто отстранить и уволить всех рядовых и пассивных членов подобных структур. Если же они реально замешаны в антигосударственной деятельности и не покаются, то каторга им гарантирована вне зависимости от титулов и происхождения. В этом вопросе нет и не может быть никаких компромиссов. В органах государственной власти и управления не будет масонов и прочих
