Хамелеон 3 - Константин Николаевич Буланов
И, стоило отдать швейцарским партнерам должное, столь необходимая моторная лодка уже давно дожидалась своих истинных владельцев в комплекте с рулевым. Одно время осознавшие о сколь немалом количестве золота идет речь швейцарские банкиры даже предлагали Александру пригнать к пирсу полноценный прогулочный пароход, каковых так-то хватало на озере. Тем более, что для персон, входящих в совет директоров банка SBG[1], это было не так уж сложно устроить. Но Геркан предпочел не привлекать к их деятельности излишнее внимание и потому отыгрывающий роль того самого Дениса Прущина швейцарец за прошедший месяц уже успел примелькаться среди местных и не вызывал ни у кого вопросов. А после начался натуральный челночный ад.
Стоило только ценному грузу появиться на ферме, как отыгрывавший роль русского француза швейцарец вышел на своей лодке порыбачить и спустя всего четверть часа уже принимал с берега невероятно ценный груз. Увы, но более трех ящиков за раз лодка принять никак не могла, отчего процесс перевозки всего груза на швейцарский берег, где уже поджидали машины банка, затянулся аж на четыре дня. Естественно, можно было бы управиться и быстрее, но сновать туда-сюда в ночи, тем самым привлекая к шумящей двигателем лодке излишнее внимание, ни у кого не имелось ни малейшего желания. К тому же сам Геркан за это время дважды переправлялся в Швейцарию, дабы убедиться в том, что его золото не уходит куда-то налево, а в полном составе упокаивается в сейфах выбранного им в партнеры финансового учреждения.
Естественно, кто-нибудь мог бы при этом выразить удивление. Где какой-то там советский краском с его ворованным золотом, и где аж целый совет директоров одного из крупнейших частных банков Швейцарии! И был бы, несомненно, прав, если бы не одно «Но»! То золото, которое Геркан уже перетащил и еще только планировал перетащить в закрома «Союза Швейцарских Банков», тянули более чем на десятую часть нынешней капитализации этого самого банка. Больно уж сильно ударили по нему последствия «Великой депрессии» и активная драка за клиентов развернутая французскими и германскими конкурентами, отчего за последние шесть лет он очень сильно просел в плане финансовых показателей. Потому ради продолжительного сотрудничества со столь денежным «гражданином Советского Союза» швейцарцы оказались готовы пойти на многое. В том числе, на организацию полноценного окна для контрабандной перевозки золота, тем более, что все последние годы они вполне осознанно строили свой бизнес на незаконном выводе средств их клиентами из всех прочих стран.
Именно подобным, максимально клиентоориентированным, отношением к своим потенциальным вкладчикам они и умудрялись конкурировать с куда более солидными банковскими домами Старой Европы. За что в той же Франции их филиалы время от времени подвергались «налетам» жандармов, кои с остервенением выискивали следы ухода многочисленных французских вкладчиков от уплаты налогов. Вот и в отношении Александра они расстарались на славу, обеспечив, как транспорт, так и отсутствие пограничников на обоих берегах озера.
Тогда Геркан оказался приятно удивлен не только расторопностью банкиров, но и тем фактом, что его не попытались ликвидировать на месте, дабы вовсе присвоить всё доставленное золото себе. Хотя, возможно, свою роль в этом деле сыграли, как его советские документы на имя товарища Сереброва, от которых для швейцарцев, должно быть, за километр несло «ароматом» такой конторы, как НКВД, так и наличием в руках танкиста подготовленного к бою пистолета-пулемета Эрма, который смог раздобыть Крыгин. Но, как бы то ни было, золото в конечном итоге благополучно легло в хранилище женевского филиала банка, тогда как на счет Сереброва Александра Никифоровича уже совсем скоро оказались перечислены еще свыше тридцати миллионов швейцарских франков, вдобавок к тем семнадцати, что уже имелись на нем. Недаром же всё то время, пока между Испанией и Францией курсировал ныне разбившийся S-38, между Францией и Швейцарией почти с такой же частотой курсировал чуть менее грузоподъемный SM-62 — один из тех, что был предоставлен испанцами для якобы бутафорских нужд. Кто-кто, а Александр уж точно не собирался складывать все яйца в одну корзину.
Таким вот «волшебным» образом один скромный советский приспособленец, затратив вагон и маленькую тележку нервов, а также на полную катушку воспользовавшись своими знаниями ближайшего будущего, превратился в весьма состоятельного буржуа, после чего ему осталось решить «вопрос Юрасовского». Больно уж много последний знал.
Правда, убивать того у краскома не имелось никакого желания. Да и не являлся Геркан каким-то совершенно бездушным душегубом. Тем более что, как ни крути, а Константин Алексеевич с честью выполнил все возложенные на него обязательства, даже не попытавшись под конец присвоить большую часть золота себе. А ведь Геркан специально своими собственными руками предоставил тому подобную возможность, еще в начале их выезда из Марсейана передав своему переводчику один из тех пистолетов Астра, которые вместе с автоматом привез ему из воюющей Испании Крыгин. Естественно, предварительно поработав молотком и напильником над бойком этого самого пистолета, дабы в случае чего со спокойной совестью пристрелить своего помощника-подельника. Но тот, гад этакий, не дал никакой возможности усомниться в себе, отчего едва ли не на ходу пришлось изобретать новый план по «умерщвлению» Юрасовского, ибо попадать в поле зрения «советских товарищей» более тому не следовало вовсе. Потому ныне в ночи и раскапывали они оба двое свежую могилу в одном из предместий Парижа с целью добычи свеженького мужского тела, которому предстояло сыграть роль «безвременно почившего белоэмигранта».
— И всё же, вы уверены, что у нас выгорит этакое дело? — не прекращая копать, поинтересовался изрядно нервничающий переводчик.
Так-то обещанные «напарником» деньги он уже успел получить на руки. Причем деньги эти были, отнюдь, немалые! Куда большие, нежели он мог предположить в своих самых заветных мечтах! Пусть даже выданные ему наличными 3 миллиона франков, или 80 тысяч долларов США, никак не могли сравниться с той горой золота, кою ему довелось потаскать на своём горбу в последние пару месяцев, он был неимоверно счастлив и доволен. Что ни говори, а столь солидная сумма являлась астрономической для любого рядового гражданина любой страны мира, не привыкшего вращаться в кругах высшего эшелона власти, будь та хоть политической, хоть финансовой. Вот тут-то у Юрасовского и возникло чувство дичайшего дискомфорта от обладания подобным богатством. Дело же заключалось в том, что он, как человек не один год успевший пожить едва ли не
