За гранью времени. Курская дуга - Александр Викторович Волков
— Ща, — ответил Митя, прожевав кусок мяса и сглотнув. Он достал банку из ящика и бросил Везденецкому, тот ловко её поймал.
Крышку Везденецкий пробил пальцем, открыл, и принялся есть. Не хотелось признавать, но тушенка была вкусная, приятно пахла мясом и жиром.
— Фокусник, мать твою, — удивился Леха. — То головы фрицам сносишь как стебли одуванчиков, то банки вскрываешь как фантики.
— Не томи, — вздохнул Привалов.
— Я узнал, где живет Вагнер. Ну, в теории. Там немецкие пацаны нашего мальчишку утопить решили, я его спас и выудил у них немного информации.
— Прикончил, надеюсь? — злобно спросил Привалов, мрачно зыркнув на Везденецкого.
— Пацана? — Везденецкий изогнул бровь. — Нет. Спас, говорю же.
— Да не нашего. Их, гансов.
— Ты дурак? — нахмурился Везденецкий, проглотив кусок мяса и перестав есть от удивления. — Это же дети. И если я узнаю, что ты детоубийца, то вытащу тебе позвоночник через жопу, понял?
— Ага, — обиженно отвернулся Привалов. — Фрицы что-то наших мальчишек не жалеют. И охотно дают оружие своим детям, зная, что русские в мелких стрелять не любят.
— Ты не фриц. И их методы мы использовать не будем. Лучше, для начала, я найду и пришью Вагнера. Лишу фрицев городского лидера, и Вебберу весточку оставлю. Ты других беглецов нашел?
— Я-то нашел, — вздохнул Привалов. — Но Ане становится хуже. Ей нужны медикаменты, иначе…. Что там у нее, Лех?
— Гангрена будет, — Леха черканул себя пальцем по горлу. — Либо ногу пилить, либо смерть.
— Знаешь, какие лекарства нужны? — Везденецкий обратился к Лехе.
— Такие только в городе могут быть.
— Давай список. Я займусь этим вопросом. А ты, капитан, пока организуй других беглецов в боевую группу. Соберите информацию, узнайте, где можно раздобыть экипировку и вооружение.
— Зачем?
— Каменск брать будем, и "Тихий дон". А я пока сделаю самое сложное. Пролезу в город, и найду лекарства для Ани. Заодно к Вагнеру наведаюсь. Уж у него точно будет чем поживиться.
Глава 11. Дилемма
Луна пробивалась сквозь прорехи в облаках, делая арку входа в парк похожей на ворота в потусторонний мир. Ветви каштанов и абрикос растопорщились над кромкой забора сухими ветвями, и казалось, что это иссохшие руки мертвецов пытались дотянуться до небосвода. Темно было — хоть глаз выколи, но Везденецкий всё прекрасно видел. Отличные условия, чтобы спрятаться от охраны парка, но не факт, что внутри не было Черных штурмовиков. Этим день был не нужен. Ночью они полагались на качественные приборы ночного видения, что существенно усложняло задачу и делало охоту более опасной. Можно, конечно, ворваться очертя голову, всех перебить, но не факт, что Вагнер не сбежит, почуяв опасность. Смерть в этом случае не пугала, автоматные пули Везденецкому ни по чем, но вот потеря цели была непозволительной роскошью.
Времени-то больше не становилось. "ВБ-1" постепенно завладевал телом Везденецкого, и он чувствовал, как день за днем к нему приближалась неминуемая смерть. Но это не самое главное. Главной целью была информация о нескольких вещах: расположении складов с оружием, маршруты поставок боекомплектов, и, в идеале, координаты Веббера. Только в идеале. Вряд ли немецкий хроно-диверсант любезничал со своими предками, рассказывая о планах по захвату мира за бокалом шнапса.
Везденецкий спрятался за углом, в тени одноэтажного жилого дома, и наблюдал за охранниками у парадного входа, принюхивался. Табаком пахло издалека. Один фриц курил, выдыхая облачка дыма и пара, второй топтался на месте и дул в стиснутые ладони, пытаясь согреться. Вроде бы, ничего страшного: два обычных фрица, но с больно странным вооружением, которого Везденецкий раньше не видел. Они держали стандартные "МП-50". Но напрягала одна деталь в ствольной коробке, а именно небольшая ампула с фосфоресцирующей зеленой жидкостью, спаренная со скользящим затвором.
— Холод собачий, — пожаловался второй фриц, поежившись. — Везет Вагнеру. Сидит себе сейчас в кабинете, задницу отогревает.
— Собачий? Это что значит? — не догнал первый фриц.
— Русские жалуются на собак, когда наступают холода, которые и псам не по силам перенести.
— Ты что, проникся пословицами аборигенов? А Вагнер…. Недолго ему греться осталось, — хмыкнул первый, затянувшись. Уголек сигареты раскалился и мелькнул в темноте. — Слышал, сегодня он куда-то уезжает. Так сможем расслабиться.
— Я любопытный, вот и проникся, — ответил второй с дрожью в голосе. — Хорошо, что уедет. Скорее бы смена кончилась. Я пальцев не чувствую. Додумались же придурки в ателье Германии придумать обувь с металлическими штуками. Слышал, некоторые бойцы куски мяса на них оставляли, если вдруг примерзали ноги.
— Потерпи. Пятнадцать минут осталось.
Впрочем, вряд ли новое вооружение представляло угрозу в руках дилетантов. Фрицы эти точно были не стрелянными тыловыми идиотами. Профессионал не будет курить среди ночи, да еще и так, по-дамски, зажав сигарету между средним и указательным пальцами. Сигарета, в первую очередь, отличный маячок для любого снайпера. Если уж решился курить на позиции, то тлеющий уголек нужно прятать в кулак, чтобы не демаскировать себя. Лучше случайно обжечь ладонь, чем схлопотать пулю в башку. Хотя от инфракрасного прицела это не поможет.
Пришлось дожидаться пересменки. Убирать охрану сейчас было нельзя, ведь сменщики могли поднять шум, а шум отпугнет Вагнера.
Ровно через пятнадцать минут пришли другие солдаты, обменялись со сменой парой фраз, и приняли пост. Эти оказались молчаливые, и внимательно глядели по сторонам, реагируя на каждый шорох.
За спиной Везденецкого, в переулке, послышался грохот металлического мусорного бака и кошачий визг. Видимо, коты решили выяснить отношения, но шум не напугал, а напротив, был на руку.
— Пойди, проверь, — велел старший наряда. — Я прикрою.
— Зачем? Обычные животные…. - отлынивал подчиненный фриц. — К чему лишний раз шевелиться?
— Я сказал — проверь. Или по роже захотел?
— Ладно, ладно, — сдался подчиненный, и, взяв автомат на изготовку, зашагал в сторону Везденецкого.
Это вызвало у Везденецкого улыбку, невольно. Вроде бы наряд казался серьезным, но это были идиоты пуще предыдущих. Никогда нельзя нести службу без напарника, и уж тем более в одиночку соваться на темные улицы, где могло поджидать что угодно.
Везденецкий отошел подальше от угла, и, когда в свете луны показалась немецкая морда с каской на голове, даже не шевельнулся. Ганса ничего не напрягло. Он спокойно шагнул в темноту, и услышал хруст собственного позвоночника, когда Везденецкий перебил ему хребет, мощно ударив по шее
