Бахмут - Вячеслав Киселев
Услышав об этом, Шило вернулся и начал громить Галту. После двухдневной разборки турки и гайдамаки помирились и даже договорились вернуть все, что казаки награбили в Галте, а турки — в Балте. И самое интересное, что большую часть вернули.
Все это могло остаться забавным историческим анекдотом, если бы турецкий султан не объявил гайдамаков регулярными русскими войсками и не потребовал очистить от русских войск Подолию, где они воевали с конфедератами.
Русский посол в Турции Обрезков запросил указаний из Петербурга. Граф Панин, заведовавший делами иностранной коллегии, посоветовал Обрезкову «соединять в изъяснениях наших с турками ласку с твердостью». А в качестве главного аргумента в спорах с турками выслал 70 тысяч золотых для «подарков».
Но все было напрасно. Мало того, султан сменил ряд миролюбиво настроенных высших чиновников — 25 августа 1768 года был сменен великий визирь, а 14 сентября — рейс-эфенди[2].
Одной из причин агрессивности султана было сильное французское влияние. Французы существенно помогли Турции с оружием. Мало того, они постарались уверить окружение султана в том, что Императрица Екатерина желает вступить в брак со польским королем Станиславом Понятовским и объединить Польшу с Россией.
Косвенным подтверждением этой фальшивки служила интимная связь Екатерины и Станислава до 1758 года, когда она была цесаревной, а он — послом. Разумеется, никаких реальных оснований данная фальшивка не имела.
25 сентября посол Обрезков был вызван к великому визирю Махир-паше. Посол начал свою речь с поздравления визиря. Но тот его остановил и зачитал длинный список «прегрешений», в которых, по мнению турок, виновны русские. Главным аргументом было действие гайдамаков в Балте, потопление нескольких барок[3] на Днестре, убийство каких-то турок в Дубоссарах.
На основании вышесказанного визирь потребовал, чтобы все русские войска покинули Польшу, и чтобы Россия перестала защищать там православных. При этом визирь потребовал от Обрезкова немедленно согласиться со всеми турецкими требованиями, или Турция объявляет войну России.
Было бы наивным полагать, что столь незначительный эпизод, как нападение отряда гайдамаков, мог послужить истинной причиной войны между великими державами, это был всего лишь удобный повод. Турция, опираясь на военно-техническое сотрудничество с французами, жаждала восстановления своего влияния в северном причерноморье, неуклонно снижавшегося со времен походов Петра Великого.
Обрезков резонно отвечал, что давать обязательства вне его компетенции, и попросил визиря письменно изложить все требования, которые будут немедленно отосланы в Петербург. В ответ по приказу визиря посол и одиннадцать человек его свиты были арестованы, под улюлюканье толпы проведены через весь Стамбул и заключены в Семибашенный замок[4].
Так Турция объявила войну России.
Вместе с тем большая полевая армия могла быть собрана османами не раньше весны следующего года, но в Стамбуле приняли решение, не теряя времени, начать военные действия с крупномасштабного нападения сил Крымского ханства на южные земли России уже ближайшей зимой.
Специально для этого был смещён хан Максуд-Гирей, возвращён из ссылки и вновь возведён на ханский престол Крым-Гирей I, ранее уже правивший в Крыму в 1758–1764 годах и известный своей воинственностью.
Главным объектом нападения были выбраны земли бывшей Новой Сербии, к этому времени преобразованной в Елисаветградскую провинцию, расположенные на правом берегу Днепра и открытые для нападения с запада и юга.
Одновременно с нападением на Елисаветградскую провинцию были спланированы два вспомогательных набега — отрядом калги по левому берегу Днепра на зимовья запорожцев и отрядом нуреддин-паши — на Бахмут.
[1] Современная Одесская область бывшей украины.
[2] Министр иностранных дел.
[3] Тип речного корабля.
[4] Едикуле' («Семибашенный замок») — знаменитая крепость в Стамбуле, построенная Мехмедом Завоевателем в 1458 году путём пристройки к четырём древним башням Феодосиевых стен у Золотых ворот города трёх более массивных башен.
Глава 12
Пугачев
Закончив, к середине октября, основные работы по подготовке линии «Викинга», и оставив парней заниматься своими направлениями деятельности, я решил съездить в Бахмут.
Во-первых, хотел познакомиться с командиром Бахмутского казачьего полка полковником Кутейниковым, который одновременно был комендантом Бахмутской крепости, организовать с ним взаимодействие и, если получиться, договориться с ним насчет пушки. От полковника Депрерадовича вестей нет, а «спасение утопающих — дело рук самих утопающих».
В Бахмутской крепости было больше пятидесяти орудий различных типов, так что перспектив у штурма крепости кочевниками никаких, но округу они разграбят, а жителей угонят в полон, но если у нас будет пушка, шансы отбить нападение малой кровью будут велики. На это и буду давить в разговоре с комендантом крепости. Конечно, в крепости, наверняка, большие орудия — «крепостные», и нам они не подойдут. Мне нужна полевая пушка, легкая и мобильная, авось одна найдется.
Ну а во-вторых, я хотел лично переговорить с людьми на базаре о грядущем набеге, может уже начала появляться конкретика, в виде каких-нибудь значимых дат, ну например, мусульманского праздника, после которого следует ждать нападения.
Слабым местом моего плана обороны, была необходимость неопределенное время находиться на позициях. В отсутствие средств связи, конные разъезды, патрулирующие километрах в двадцати от линии «Викинга», могут не успеть предупредить нас, и, если большинство людей будет в Луганском, мы просто не успеем на позиции.
Думали мы про организацию оповещения с помощью сигнальных дымов, но в итоге отказались — в плохую погоду, при сильном ветре, часто здесь бывающем, дымы будет не видно, да к тому же, не будем считать степняков совсем дураками, увидев дымы, они могу повернуть и ударить в другом месте и тогда вся работа насмарку. Бой с превосходящими силами противника имеет шансы на успех только при его ведении на своих условиях и при наличии фактора внезапности.
С такими мыслями, я с Архипом и двумя гусарами сопровождения прибыл в Бахмут.
Штаб коменданта крепости оказался в центре города, как раз на базарной площади напротив Троицкого собора, в двухэтажном доме.
Отправив гусар на базар, собирать слухи, и оставив Архипа с лошадьми, я прошел внутрь штаба. Дежурный казак проводил меня в приемную коменданта, где за столом сидел молодой офицер в казачьей форме. Увидев меня, он встал, а я сразу представился, — Командир 15-ой роты Бахмутского гусарского полка поручик фон Штоффельн, к господину полковнику по делам службы! Прошу доложить!
— Прошу подождать, господин поручик, присаживайтесь, сей момент господин полковник немного занят, — ответил, улыбнувшись, корнет и показал на стулья в приемной.
Я присел и прислушался к разговору в кабинете, полковник явно кого-то распекал, периодически кулак бухал по столу, в
