Чужак из ниоткуда - Алексей Анатольевич Евтушенко
– А что, – сказал Юра Юрасов, жуя травинку. – Дельное предложение. Молодец, молодой, соображаешь. Думаю, можно попробовать. Как считаешь, Король?
– Думаю, можно, – согласился капитан.
С самого начала второго тайма соперник попытался, как и в первом, использовать своё преимущество в центре поля, но вдруг обнаружил, что преимущества уже нет. Свободно владеть мячом не получалось, пасы перехватывались, пошёл более жёсткий отбор мяча с последующим переводом свободным крайним нападающим – Сарпеку или Борису. В первые же десять минут Сарпек дважды пробил по воротам. Один раз попал, и этого хватило, – вратарь только проводил мяч глазами, не решившись или не сумев за ним прыгнуть, и тот лёг в сетку, как к себе домой.
Один-два.
Следующие двадцать минут прошли в упорной борьбе. Я сумел дважды спасти команду – один раз в броске переведя мяч на угловой и второй раз, вовремя упав в ноги нападающему, когда тот выскочил со мной один на один.
А за пять минут до окончания матча второй мяч забил Боря Юрасов. В прекрасном стиле обвёл защитника, отдал Сарпеку, который вытянул на себя ещё двоих, снова отдал Боре, и тот с ходу точно пробил. Два-два.
Последующий накат на наши ворота ничего не дал – соперник торопился, устал и мазал по воротам. Мы, впрочем, тоже устали, это было заметно по тяжёлому дыханию и бегу, то и дело переходящему в шаг. Так что свисток судьи об окончании матча все восприняли с большим облегчением, а кто-то и с откровенной радостью. Ещё бы! Дело шло к явному поражению, но мы сумели отыграться.
– Все молодцы, всем спасибо, – сказал Король после матча. – Вратарю особенно. Хорошо сыграл, молодой. И советы дельные дал. Так что поздравляю, ты теперь в команде. Следующий матч с танкистами, через неделю, седьмого марта. Тренировка в среду в восемнадцать ноль-ноль и в субботу в пятнадцать часов. Вопросы, предложения? Если нет, все свободны.
– Есть предложение выпить пивка, – сказал Пушкин. – В ШПВ [14] как раз свежее привезли. Отметить боевую ничью.
– Пивка для рывка, потом водочки для обводочки? – поднял брови Король. – И всё это в десять утра?
– А чего сразу водочки? – обиделся Пушкин. – Подумаешь, по бутылке пива…
– Знаю я ваше по бутылке, – сказал капитан. – Нет, запретить, конечно, не могу, идите, кто хочет. Но лично я – пас.
– Мы тоже, – сообщили братья Юрасовы. – Дел полно. И тебе, Пушкин, не советуем. Мал ещё пиво с утра хлебать.
– Как играть, значит, взрослый, а как пиво пить – нет?
– Ты что, и впрямь дурак совсем, если разницы не видишь? – Боря Юрасов постучал себя пальцем по лбу. – Вон молодой, Гуня, наш вратарь новый. Отлично сыграл сегодня. Сколько ему?
– Ну, тринадцать, – буркнул Пушкин. – Между прочим, это мы с Лёзей его нашли.
– За что вам спасибо. Но ты не отвлекайся. Тринадцать. Ты всерьёз считаешь, ему уже можно пить пиво, раз он играет вместе со взрослыми?
– Да я и сам не хочу, – сказал я. – Горькое оно, ваше пиво, и противное. То ли дело лимонад. Особенно «Крем-сода»! Эх, я бы сейчас выпил бутылочку. Не знаешь, Пушкин, есть в ШПВ «Крем-сода»?
Команда засмеялась.
– А что, – предложил Король, – давайте и впрямь жахнем по бутылочке лимонада. За боевую ничью.
– И нового вратаря, – сказал Юра Юрасов. – Пусть растёт быстрее.
«Крем-соды» в ШПВ, к сожалению, не оказалось. Пришлось удовлетвориться напитком «Буратино», который обошёлся нам по двенадцать копеек за бутылку, с учётом наценки и без учёта стоимости посуды. Я хотел заплатить за себя, двенадцать копеек у меня были, но ребята не дали.
– Что-то в лесу сдохло, – сказала буфетчица Таня, полноватая женщина лет пятидесяти, выдавая нам несколько бутылок лимонада и стаканы. – Или вы с собой принесли? Смотрите, увижу, что разливаете, – выгоню.
– Обижаете, тёть Тань, – сказал Сарпек. – Только лимонад. Спортивный режим у нас.
– Ну-ну, – сказала тётя Таня. – Зарекалась лиса в курятник не лазить.
Мы выпили лимонада, обсудили некоторые, наиболее острые моменты матча и разошлись.
Не знаю, как остальным, а мне понравилось. Было в этом совместном послематчевом распитии безобидного газированного напитка что-то объединяющее. Надо будет не забыть и повторить в следующий раз. Пусть станет традицией. К тому же мне, как самому младшему в команде, это было особенно нужно. Равняло с остальными.
На следующий день, в понедельник, я пошёл в школу. Слухи о моём чудесном исцелении и о вчерашнем матче с мотострелками уже разошлись, и я не раз ловил не себе заинтересованные и восторженные взгляды. Заинтересованные от старшеклассников, восторженные от тех, кто младше.
Привыкай, сказал я себе. Теперь так будет часто, если ты собрался удивить этот мир. А ты собрался.
Первые три урока – русский язык, математика и биология – прошли довольно скучно. Материал я уже знал, поэтому только укрепился в мысли, что школу нужно заканчивать экстерном.
Четвёртым уроком было рисование. Его должна была вести та же учительница, которая преподавала туркменский – Дурсун Полыевна. Я было приготовился скучать дальше или для развлечения похулиганить и набросать точные портреты одноклассников, благо рисовать Кемрар Гели умел и любил, но выяснилось, что урок отменяется.
– Училка заболела! – сообщил Данатар, первым узнавший радостную новость. – Айда на речку, пацаны!
За последнюю неделю речка Кушка, питаемая тающими снегами с гор Афганистана, из хилого ручья превратилась в мутный стремительный поток шириной в два-три десятка метров.
– Да ну, – протянул Тигр. – Чего там делать, на грязную воду смотреть? Мы лучше в лянгу поиграем, да, пацаны? Кто со мной? – он вытащил из кармана, подбросил и поймал ту самую новую лянгу, которую сделал недавно.
Мнения разделились. Большинство, как ни странно, захотели лянгу. Я выбрал речку, а вслед за мной – Тимак и Билли.
Через десять минут мы вчетвером уже стояли на берегу, глядя как проплывают мимо обломки деревьев и целые кусты, смытые половодьем.
Данатар подобрал и швырнул в воду палку. Я пнул камень. Тимак сложил колечком большой и указательный палец, свистнул пронзительно, с переливом. Делать на берегу реки было решительно нечего.
– Ой, – сказал Билли. – Кошка. Кис-кис-кис…
Он вытащил из портфеля завёрнутый в бумагу бутерброд, отломил кусочек колбасы, протянул на ладони:
– Кис-кис, иди сюда, смотри, колбаска тебе.
Чёрно-белая кошка (или кот, так сразу было и не разглядеть) недоверчиво приблизилась, обнюхала ладонь взяла угощение и отошла в сторонку.
Тем временем Жека Данатаров, вечный заводила и подстрекатель, что-то заметил и теперь напряжённо всматривался в реку, прикрываясь ладонью от солнца.
– Что там? – спросил я, подходя.
– Глянь, Гуня. Это утопленник, что ли? – показал он пальцем.
