Я ем города, морями запиваю - Дмитрий Валерьевич Политов
На площадку выходили трое на трое на две партии до десяти очков. Если каждая из команд выигрывала по разу, то назначалась решающая третья партия. Особую остроту добавлял тот факт, что играли на жопы. Помните, что это такое? Ага, все верно: проигравшие становились в ворота спиной к победителю, наклонялись и получали чувствительный удар по пятой точке мячом с одиннадцати метров. Как пошутил Бесков: «Заодно и пробитие пенальти подтянете».
Данила в последнее время чаще всего играл в компании с Эштрековым и Семиным. Та кропотливая работа по слаживанию, что они начали еще в конце прошлого сезона, требовала постоянной практики, каких-то совместных действий. Но в этот раз Юрка в Баку прилетел, а вот Володя остался в Москве из-за небольшого повреждения. И поэтому третьим к ним присоединился другой Володя — Долбоносов.
К слову, он в последнее время вызывал у Данилы довольно противоречивые чувства. Так-то парень был беззлобный и довольно легкий в общении. Но кое-что заставляло насторожиться. Какой-то он был рассудочный в игре, без огонька. Страсть, порыв, эмоции — для Долбоносова эти понятия оказались за бортом. Ненужными. Взять того же Юрку — он жил игрой. И неважно, какой именно. Если Сэм садился играть в шахматы, брал в руки ракетку для бадминтона или получал в ноги футбольный мяч, то все вокруг знали: выест мозг сопернику, судье, тренеру, доведет их до белого каления своим вечным недовольным «бу-бу-бу» по любому поводу, по любой спорной ситуации. Но все это потому, что проигрыш — это не для него. А Володя…он будто со стороны оценивал каждое свое действие: достаточно для общего результата? Отлично, больше ни на шаг не сдвинусь с места. Недостаточно? Так и быть, сделаю еще одно лишнее движение. Но не больше!
Мельник как-то спросил его напрямую, в чем, мол, дело, почему такое отношение к игре? Защитник долго молчал, обдумывая вопрос, а потом неожиданно признался:
— Знаешь, Малой, я ведь уже лет с четырнадцати по разным сборным мотаюсь. Юношеские, молодежные — со счета сбился. Иногда в Новогорск едва приедешь, а тебе уже автобус сигналит: хватай манатки и беги на очередной сбор или турнир. Вроде бы радоваться надо, ведь такая шикарная возможность померяться силами с самыми лучшими по твоему возрасту, увидеть их последние достижения. А на деле это чувство новизны и любопытства постепенно притупляется и ты выходишь на поле механически, словно робот. Хоть тренироваться, хоть играть. Сегодня против красненьких, завтра — против полосатеньких. А что и почему, так это пускай, вон, у Беса голова болит. Или у тебя — в жопу ужаленного, — усмехнулся одноклубник.
— Погоди, — встрепенулся тогда Данила. — Но на кой себя мучить, если желание играть пропало?
— Экий ты еще малец, — криво улыбнулся Долбоносов. — А что я еще умею-то? Нет, пока спрос на меня имеется, буду пылить! В «Динамо» не подойду, значит в «Торпедо», «Шахтере» или еще где-нибудь осяду, вариантов хватает. Мне семью кормить надо! Ребенок родится, ты что ли его содержать будешь?
В общем, и сейчас Володя не переработался. И они с треском продули тройке Аничкин-Маслов-Рябов 5-10. И после долго потирали отбитые мячом задницы. Семин от злости едва не полез на Долбоносова врукопашную, хорошо, товарищи разняли. Но и после этого Юрка кидал на одноклубника убийственные взгляды и привычно бурчал что-то себе под нос.
Зато после тренировки Данила отпросился у Голодца и остался на поле еще на часок. Хотелось постучать по воротам, поработать над финтами. Забавно, но кое-кто из одноклубников последовал его примеру. Ладно, Численко и Авруцкий — они после прошлогодних травм пахали как проклятые, восстанавливая форму, чтобы занять свое прежнее место в основном составе. Но Маслов с Аничкиным? Мельник готов был поспорить на что угодно, что эта неразлучная парочка отправится в гостиницу, чтобы вечерком смыться в самоволку. Благо, друзей-приятелей в каждом городе у них пруд пруди. Ан нет, сопят-пыхтят, втихомолку матерятся и вкалывают. Эх, жаль, но остальным динамовцам идея продолжить тренировочное занятие пришлась не по вкусу. Хотя…что это? А, Лев Иванович подзатыльниками Ракитского в ворота гонит, вот умора! Сашка что-то пытается вякнуть и мгновенно огребает по новой.
— Анюта, а это обязательно? — недавно заявленный за «Динамо» защитник Семенов мялся у кромки поля.
Витька, который в это время чеканил мяч, не спеша подбросил круглого еще несколько раз, затем красиво, не давая опуститься на землю, запулил кожаный снаряд в ворота. И только потом повернулся к товарищу.
— Ты как, в команде надолго хочешь закрепиться?
Михаил удивился.
— Спрашиваешь! Конечно, иначе зачем бы я к вам перешел.
— Тогда не задавай идиотских вопросов, а продолжай работать.
Семенов тяжело вздохнул и поплелся к тренирующимся одноклубникам. Мельник качнул головой. Вот ведь, странные люди. В самом деле, почему надо растолковывать такие простые вещи: дополнительная самостоятельная тренировка — это могучее подспорье для настоящего профессионала. Разумеется, если он себя считает таковым. А нынче с этим делом, не в обиду местным футболистам, туго. Вон, недавно, слушок по спортивной Москве прошел, мол, команда «Спартак» на общем собрании решила единогласно, что они больше…не пьют! Представляете, команда мастеров! Так игроки из других столичных клубов попросту не поверили в это. Дружно решили, что показуха. Дескать, знаем мы, как красно-белые в бане пивком и кое-чем покрепче пробавляются.
— Малой! — голос Бескова вырвал Данилу из почти медитативного состояния. Вот ведь…редиска! Стоял себе, лупил по деревянному щиту, расчерченному на зоны ворот, никого не трогал. Ага, починял примуса. И вдруг такой облом.
— А?
— Х..й на! — заржали в голос рядом с ним Аничкин с Масловым. — Не тормози, Малой, Бес по твою душу вернулся.
Мельник коротко огрызнулся и легкой трусцой побежал к старшему тренеру, который стоял на бровке и нетерпеливо постукивал блокнотом по бедру.
— Звали?
— Звал. — Константин Иванович поморщился. Ну да, после пары часов занятий не «Шанелью» попахивает. — Тут какое дело. Сейчас звонили из Федерации. Делать им, видать, нечего, аж на выезде разыскали, — Бесков гневно раздул ноздри. — Тобой интересовались.
— Мной? — искренне поразился Данила. — А
