СССР - Дмитрий Николаевич Дашко
Налицо серьёзная организация, и то, что она благополучно существует уже не первый год, свидетельствует не только об организаторских способностях Кузнеца, но и о возможных подвязках наверху.
В общем, если удастся взять и расколоть главгада, наверняка услышим от него уйму интересной информации.
Примерно с такими мыслями я и лёг спать. После последних приключений, намаялся как собака и потому быстро заснул.
Наутро мы позавтракали в столовой при той же общаге. И пусть на раздаче красовалась грозная табличка, что обслуживаются только члены профсоюза, на бандитов это объявление не распространялось. Не очень вкусный, но всё-таки вполне съедобный завтрак мы получили без всяких препон.
Затем Алтын в очередной раз удивил меня, когда сообщил, что сегодня едем на «стрельбы».
— Куда? — ошалело захлопал глазами я.
— На стрельбы, — терпеливо повторил он. — Нам те, кто палит в божий свет как в копеечку не нужны.
Где-то через час к общаге подкатил грузовик и забибикал.
Выглянув в окно, Алтын довольно усмехнулся.
— Это за нами.
Вместе с ещё несколькими бандитами мы залезли в кузов. Старенький чадящий «Рено» привёз нас на окраину Москвы, где располагалось стрельбище одного из стрелковых полков московского гарнизона.
Похоже и тут всё было налажено, военные пропустили нас без проблем, и где-то часа за два я настрелялся из всего, что только оказалось под руками: начиная от привычного «нагана» и, заканчивая пулемётом «Максим». Патронов бандиты не жалели, палили вдосталь. Интересно, как интенданты списывают такой перерасход боеприпасов?
Вторая половина дня прошла не столь активно, мы по сути остались предоставлены сами себе.
За это время я постарался максимально наладить отношения с Алтыном. Как и многие бандиты, он оказался большим любителем горячительных напитков. Я решил сойтись с ним на этой почве: ближе к вечеру раздобыл самогона и закуски и предложил отметить моё вступление в банду.
— Это ты хорошо придумал! — оживился Алтын. — Схожу, мужиков позову.
— Святое дело! — кивнул я.
Алкоголь сделал своё дело. Если поначалу кто-то чурался меня, то после очередной стопки пошли клятвы, заверения в дружбе, дружеские объятия и похлопывания по спине.
Мне быстро удалось влиться в компанию и стать на все сто процентов своим. Правда, пришлось отключить ненависть и презрение к собравшимся вокруг меня негодяям. Не раз и не два я чувствовал закипающую внутрь злость и желание перестрелять всех, но снова надевал маску на лицо, пил, кутил и веселил публику, благо оперская работа многому научила, даже поведению среди всякой швали.
Я просто из кожи вон лез, чтобы эти подонки почувствовали ко мне симпатию.
Особенно на ура пошли мои тосты и переделанные анекдоты из прошлой жизни. Бандиты то рыдали крокодильими слезами, когда я предлагал помянуть погибших «товарищей», то хохотали так, что пол ходил ходуном, после очередной моей байки. Особенной популярностью пользовались всякие скабрезности.
Неудивительно, что потом сугубо мужское общество разбавили приглашённые проститутки (под крышей общаги хватало и жриц этого древнейшего ремесла) и постепенно все стали расползаться по своим комнатам.
Уже хорошо за полночь, мне удалось вытолкать взашей одну чересчур прилипчивую дамочку, а Алтын так нагрузился, что ему было не до женского общества. Он просто вырубился и захрапел так, что, наверное, на улице было слышно.
Из разговоров и поведения я понял, что Алтын вроде старшого, и остальные бандиты его охотно слушаются. Осталось только сделать его источником ценной информации. Банду надо было брать целиком, причём желательно на месте преступления.
У Кузнеца была неплохая система конспирации, если бы мы взяли сегодня всю братву в общаге, не факт, что успели бы найти других, а особенно — главаря.
Утром, когда Алтын проснулся и стал тереть сонные глаза, я вовремя угостил его рассольчиком. Проверенное средство не подвело, сосед вновь почувствовал себя человеком, а когда я нашёл, чем бы опохмелиться, мы стали друзья не разлей вода.
Спросив сколько время, он вдруг резво засобирался.
— Ты куда с утра пораньше? — спросил я.
— Кузнец собирает. Похоже, скоро сбудется твоя мечта — на дело пойдёшь, — подмигнул бандит.
— Скоро вернёшься?
— А леший его знает? Хотя Кузнец засиживаться не любит.
— Может с тобой сходить?
— Зачем? — встревоженно спросил Алтын, и я подумал, что дал маху с этим предложением.
Надо было как-то выкручиваться.
— Так для безопасности — вдруг на мусоров нарвёшься или какая другая оказия выйдет…
Кажется, мне удалось сыграть достаточно убедительно, и Алтын успокоился.
— Не боись, Жора! Сам справлюсь! — весело сказал он.
— Как скажешь. Была бы честь предложена, — протянул я.
Алтын вышел, и я прямо таки заёрзал на месте. Сбегать оставить на условленном месте записку, предупредить своих, что я в банде…
Пожалуй, не стоит. Могут хватиться, и тогда прости прощай доверие. Тайник использую в следующий раз, если удастся узнать когда и где банда устроит налёт. А пока лучше сидеть и не отсвечивать. Так для дела надёжнее.
Перед приходом Алтына я снова выставил на стол выпивку. Авось, это поможет развязать ему рот.
Хоть он и обещался прийти скоро, но заявился, когда на улице уже стемнело.
Довольно хмыкнул, завидев самогон, налил большую стопку до краёв и тут же выдул, не закусывая.
— Всё в порядке? — встревоженно спросил я.
— Кузнец говорит, что менты за нас взяться хотят. Какую-то пакость готовят.
— Что за пакость?
— Кузнец и сам толком не знает. У него среди мусоров есть свой человек, не раз уже пригождался, но тот всех деталей не ведает.
— И что теперь делать, Алтын?
— Снять штаны и бегать! — зло произнёс бандит. — Кузнец говорит, что после дела, на которое пойдём, надо залечь на дно, причём надолго. А то, говорит, поймают и за задницу возьмут. Какой-то новый отдел в мусарне появился, они нашего брат на раз-два ловят.
Он снова налил себе стопку и посмотрел на меня.
— А ты чего — тоже наливай. Мне в одну харю всё не выжрать.
— С превеликим удовольствием! — сказал я.
Мы дёрнули по стопке. На сей раз Алтын стал закусывать.
По его поведению чувствовалось, что бандит нервничает.
— Да ладно тебе расстраиваться! — успокаивающе заговорил я. — Может ерунда это всё! Мусора побегают, посуетятся, никого не найдут и успокоятся. Вон как у Кузнеца всё здорово придумано.
— Твоими б устами, Жора, не самогон глушить,
