Целитель-8 - Валерий Петрович Большаков
- Он может меня вычислить? – расширил глаза Чэнтри.
- Он может тебя убить, - сухо ответил индеец, и плавно выжал педаль газа.
Тот же день, позже (подглавка откорректирована)
Нью-Йорк, Уолл-стрит
Из «Хилтона» я съехал, чтобы не примелькаться, и заселился в «Бродвей Плаза». Тоже вполне себе бюджетно.
Кейс оставил в номере, и вышел налегке, мигом теряясь в толпе, как в поле колосок. Местные – развязные и чопорные, белые и черные, деловые и хиппующие – толкались вокруг, закукленные в себе. Машины шуровали лакированными караванами, небоскребы тужились дорасти до облаков. Американщина.
Не скажу, что окружающее было мне безразлично, но и особого любопытства натура моя не выказывала. Нью-Йорк, как Нью-Йорк, подумаешь…
Я нервничал. Вот, как подкатил «Ил» к терминалу Джей-Эф-Кей, так с того часа и шалят нервишки. А всё оттого, что нетерпение, жгучее желание покарать, выходит мне боком.
Ну, сколько во мне той энергии, сцеженной девчонками? Они и сами-то слабенькие! И для того, чтобы мой мозг стал орудием убийства, я должен приблизиться к Первому Джентльмену вплотную, стоять в первом рядку зевак, а еще лучше – пожать Форду руку. Президенты это любят…
«Я мстю, и мстя моя страшна!»
- Во-во… - буркнул я, не обращая внимания на прохожих.
Аидже был здесь, в Нью-Йорке, но на связь не выходил, а у меня "ридер-импотенция"...
Скрывается, что ли, морда индейская? Или угодил под колпак?
В принципе, я допускал и третий вариант – переход на сторону врага. Однако подобное допущение слишком грешило против истины – и против натуры целителя из племени бороро. Аидже поклялся служить мне, и всё на этом. «Точка – и ша!», - как Дюха выражается. Этому полукровке легче убить, чем предать.
В слова можно облечь любую неправду, но я не верю даже самой прекрасной болтовне. Да и зачем? Мне открывается квинтэссенция личности, самое донышко человечьего нутра. Давно уже, с ранних лет, когда захотел раскрыть жгучую тайну: любят ли меня папа с мамой. Папа…
«Ну, зачем? - содрогнулся я. - Зачем было разрушать нашу жизнь? Что мы вам сделали? А что я сделаю с вами, с-суки…»
Я решительно шагнул на бровку, вскидывая руку. Желтое такси тут же вильнуло к тротуару.
- Уолл-стрит! – обронил я, ныряя на заднее сиденье.
Пожилой кэбмен тряхнул кудрями, и бросил машину влево, вливаясь в автопоток.
«Обойдусь без помощничков!» - мелькнуло у меня.
Может, и глупо поддаваться порыву, но упускать возможность – и вовсе дурость. Полчаса спустя Форд толкнет речь в Федеральном Холле! Когда еще выпадет подобный случай? Или мне в Овальный кабинет прорываться с боем?
В общем, выходило так, что главным для меня было вовремя вернуться до дому. «И чё?» - по выражению Изи.
Желтый кэб вывернул на Уолл-стрит, подъезжая к бирже, и я расплатился. Приехали…
Небо затянуло хмарью, и улица, выдержанная в пасмурных тонах, насупилась будто, тускло бликуя сотнями окон. Тень, затянувшая всё окрест, вызывала тревогу, и мои нервы натянулись.
«Ты веришь в знамения и провозвестия? – прошмыгнула ехидная мыслишка. – Ай-я-яй… А еще партейный!»
Народец, снующий вокруг, относился к племени брокеров, поклонявшихся быку и медведю – все с очень озабоченными лицами, спешат, помахивают чемоданчиками или портфелями…
Тем неожиданней было встретить идущего навстречу Аидже. Весь в белом, он шествовал, аки ангел среди грешников, и смертные уступали ему дорогу.
А меня такое зло взяло, что я молча обошел индейца, и зашагал дальше, стремясь к цели, как ракета с самонаведением.
- Постой! – глухо сказал Аидже, разворачиваясь и догоняя меня. – Это ловушка!
- Да неужто? – выцедил я.
За углом мне открылся Федерал-Холл, смахивавший на эллинский храм с колоннами. Только перед ступенями темнело изваяние не Зевса или Афродиты, а Вашингтона, выскочки, которому милостиво улыбнулась История.
Скопище активистов с плакатами… Стадо полицейских машин… Неприметные особи Секретной службы… Флаги, полощущие звездами и полосами…
- Стой! Надо поговорить.
Я ощутил на себе невидимые путы, они сковывали, как вода – каждый шаг давался с большим трудом. Ярость умножила силы, но помогла не особо.
- Слабее, ковбой, слабее… - выговорил Аидже по-английски, напряженным, сдавленным в усилии голосом, и снова перешел на русский: - Я не меняю своих решений, а клятва для меня свята. И, если я перехожу в стан врага, то не для того, чтобы предать, но чтобы спасти.
- Кого? – каркнул я.
- Тебя, - ледяной тон индейца потеплел, и мой, доселе бесстрастный визави улыбнулся. – Не поддавайся юной плоти, Миха, она страстна, но неразумна. Что ты хотел сделать с президентом? Остановить ему сердце? Вызвать обширный инфаркт? Ладно, это неважно. Миха, ты целился не в того.
- Что? – мне стало зябко.
- Не здесь, - качнул головой Аидже, и сделал жест-отмашку.
Меня скрутило по-настоящему. Я затрепыхался – бесполезно. Окружающее заткалось цветным туманом – и бысть тьма…
Воскресенье, 23 апреля. Полдень
Нью-Мексико, ранчо «Секл Джей»
Вчера был день рождения «дедушки Ленина»… Октябрят принимали в пионеры, и в актовых залах ликующе взвивались детские голоса: «Всегда готовы!» А я…
Мои брови сошлись, натягивая морщины. Да нет, всё я помню, просто сделать ничего не мог – мне и две воли не пересилить. И там еще один тип был… Оуэн, кажется. Этот просто бурлил энергией. Деревенский парубок, не сознающий мощи своего мозга.
Мою тушку засунули в фургончик, довезли до Ла-Гуардиа и перегрузили в белый «Гольфстрим» - маленький бизнес-джет уже вовсю свистел, прогревая моторы.
Не помню, долго ли мы находились в воздухе – уснул. Самолет тряхнуло на развороте, и я открыл глаза. А за иллюминаторами горы проворачиваются – то ли Скалистые, то ли Сангре-де-Кристо.
Д-зын-нь! Доставка! Ранчо «Джей в круге».
Пока меня кантовали, я урывчато разглядел место своей временной прописки. Добротный корраль, за изгородью лоснятся ухоженные лошади… Столетний домина из бревен и дикого камня… Покатый горный склон, заросший осинами – голые деревья мреют в зеленой дымке…
«Красота-то какая, - мрачно подумал я. – Лепота…»
Моя комната больше походила на зал, пустой и гулкий, в четыре окна. За ними стелется
