Ц 6 (СИ) - Большаков Валерий Петрович

Прокатившись по скользкому полу, как по льду, я вытолкнул:

— Мою девушку похитили! Поможете?

Рустам мигом посерьезнел, и натянул шапку, которую мял в руках.

— Идем! У нас «РАФик»!

— Лучше нашу «скорую» возьмите! «Буханочку»! — воскликнула девушка со стетоскопом на шее. — И там целый тюк с белыми халатами!

— Катенька! — умилился бритоголовый. — Умничка!

Катенька зацвела розовым во все щеки…

Тот же день, чуть позже

Москва, площадь Дзержинского

Часто перебирая ногами ступеньки, Иванов поднялся на третий этаж и двинулся по коридору, уминая ковровую дорожку, гасившую шаги. Ту сосредоточенную, чуть торжественную тишину, что обычно полнила здание, сегодня будто отменили напрочь.

По коридору энергично сновали офицеры, озабоченные и серьезные, мимоходом здороваясь с Борисом Семеновичем. Селекторы с телефонами пищали да трезвонили за каждой дверью, электризуя атмосферу отчетливым напряжением и неясными тревогами.

— Добро на розыск Кириленко получено, — торопливо докладывал Синицын, поспешая за генерал-лейтенантом. — Наши опергруппы работают в связке с милицией и военными. По крайним данным, «Кирилл» скрывается в районе Химок, либо за МКАДом — Истра, Сходня, Красногорск… Дороги перекрываются, товарищ Шелепин вывел усиленные патрули, ленинградское направление отслеживается с вертолетов…

— А эти… борцы? — Иванов отвлекся на секунду, пожав руку Цвигуну, медлительному и полноватому.

— Шо, не сдаёмся? — ухмыльнулся Семен Кузьмич победительно.

— Не дождутся! — отшутился Борис Семенович.

Рассеянно поручкавшись с Цвигуном, Синицын сделал вдох и подвел черту:

— Очагов сопротивления осталось три — в Останкино, на Белорусском вокзале, и вокруг станции метро «Арбатская». Пленных… э-э… то есть, задержанных — тысячи, автозаков не хватает. Перевозят в обычных «Икарусах» под конвоем десантников, и размещают в казармах — в военчастях под Москвой.

Размеренно кивавший генерал-лейтенант остановился у дверей кабинета.

— Забыл спросить… Вы из Первомайска давно?

— Позавчера прилетел.

— Ага… Тогда последний вопрос: как там мисс Вирен поживает?

— Всё идет по плану, — Игорь Елисеевич приосанился, заговорив вдумчиво и солидно. — Мы… хм… «слили инфу», устроив так, что Елена Вирен смогла всё хорошо расслышать. И скрытая телекамера запечатлела немалый интерес этой самой мисс! Сейчас готовим хорошо залегендированную эксфильтрацию. Если информация всплывет на Западе, сразу станет ясно, кого мы завербовали — скрытого друга или скрытого врага.

— А что именно слили?

— М-м… — Синицын затоптался. — Землетрясение в Румынии… Крупнейшая авиакатастрофа близ Тенерифе — это, когда два «Боинга-747» столкнутся, и погибнет почти шестьсот человек… «Блэкаут» в Нью-Йорке…

— Ясно, — по-птичьи кивнул Иванов. — Ладно, пошли отдуваться!

В приемной сидел Юра Плеханов. Завидев знакомые лица, он отчетливо успокоился, повеселел даже.

— Товарищ Андропов вас заждался уже! — живо поднявшись, дежурный секретарь сам отворил замаскированную дверь в кабинет. — Врывайтесь!

Борис Семенович пропустил Игоря вперед, затем вошел сам. Председатель КГБ стоял у окна, раздвинув плотные коричневые шторы, и глядел в прозрачный зимний день.

Расслышав клацанье дверной защелки, он обернулся и кивнул, складывая руки за спиной.

— Всё высматриваю разницу между вчера и сегодня, — сказал Ю Вэ, задумчиво склоняя голову. — Излом времен! А за стеклом всё то же…

— Ну, не скажи… — затянул Иванов, окидывая взглядом площадь. — Ни одной машины! Вообще пусто! Вон, парочка «дядей Стёп» маячит у метро… Как вымели Москву!

— Еще не вымели, — тонко улыбнулся Андропов.

Тот же день, позже

Московская область, Истринский район

Спецназовцы в белых халатах и шапочках выглядели забавно, но их лица были суровы и полны холодной решимости. Я и сам вырядился в санитара, а «Калашников» уложил в ногах — пускай снаружи видят лишь бригаду «скорой помощи».

И снова на меня нашло. Правда, в этот раз, третий по счету, ни в какой транс, даже секундный, я не впадал, не бледнел и глазки не закатывал. По-прежнему внимал отрывистым переговорам Иванов, поглядывал поверх крутых плеч Рустама Рахимова, сидевшего за баранкой — на снежные просторы, встопорщенные косматыми елками.

И в то же время в голове будто кино крутили. Я видел извилистую колею, уводившую за ворота, мимо весовой, мимо приземистых мастерских, между громадных корпусов, сжимавших проезд — и вот он, 2-й суперфосфатный!

Ну, тогда я не вангую вовсе! Это уже телетаксия какая-то, а не проскопия! Я вижу дорогу как бы глазами Риты. Или «Кирилла»?

Меня передернуло. Да какая разница!

Томительное ожидание выматывало, выедало жалкие остатки терпения и выдержки. Поэтому, стоило за прыгавшим лобовым стеклом разойтись деревьям и прорезаться бетонным коробкам химкомбината, вяло курившихся дымом да паром, я подскочил на пухлом сиденье.

— Подъезжаем!

— А куда? — пригнулся Рустам. — Объехать, может?

— Нет-нет! Прямо через весовую, и скорости не снижай!

— Правильно, — кивнул Умар Юсупов. — Сирену не включай, а вот мигалку…

— Врубать?

— Давай!

Серая, меченная красными крестами «буханка» шустро миновала ворота. Из сторожевой будки выскочила парочка «партизан» — в ватниках, с ППШ на груди, — но стрельбу поднимать не стала. «Скорая», все-таки. Мало ли… Вдруг кому из командиров поплохело?

— Куда? — отрывисто бросил Рустам.

— Мимо мастерских! — заспешил я, привставая. — Вон туда, где компенсатор! И прямо!

Громадные трубы, изогнутые буквой «П» и кое-как укрепленные решетчатыми стойками, шипели паром. На их круглых боках отливали яркой охрой потеки ржавчины и белели небрежно намалеванные буквы с цифрами. Нырнув под компенсатор, как в триумфальную арку, «буханка» угодила в узкий промежуток между гигантскими корпусами, бетонные панели которых мало отличались по цвету от запыленных стекол.

— Влево! И направо!

Тоскливое чувство близящегося провала стеснило грудь, но я упрямо сжал зубы. Встал, согнувшись, и вцепился руками в переднее сиденье.

«А фиг вам! Всем!» — метнулась злая мысль, будто выманивая из глубин естества простенькую идею. Я припомнил всю гамму ощущений, когда на меня находило, засвечивая картинки будущего, сосредоточился и…

Коленки дрогнули, подламываясь, но ничего, устоял. Знаю, что будущее нельзя предсказать — колоссальное число случайностей, которое множится, ветвится и интерферирует каждый миг, не просчитаешь. Но я видел, что произойдет за ближайшие полчаса! И безо всякой сновидной чепухи — ясно, четко, точно!

— Парни… — вытолкнули мои губы. — Чую, всё будет хорошо!

— А иначе я не согласен! — осклабился Умар, оборачиваясь с переднего сиденья и обдавая запахом курева.

Впереди открылась асфальтированная «улица» между цехами. Старый суперфосфатный, под номером один, чудился уплощенным рядом со вторым, вымахавшим метров на сорок в высоту. Но первый хоть гудел да погромыхивал, выдувая в трубу плотный дым, а вот новый корпус лишь эхо пускал рикошетами. Огромные рамы с частым металлическим переплетом пока не знали стекла, и внутрь цеха заметало снег — белые искристые шапки оседали на серых фундаментах и ребристых контейнерах FESCO.

— Там засада! — напрягся я. — Сворачивай направо, в ворота!

Одна из громадных створок, обвисавших на петлях, стояла распахнутой, дугами прочертив снежную корку до самого трещинноватого асфальта. А на другой, белым по синему, тянулась трафаретная надпись: «РЕАКЦИОННОЕ».

«Буханка» юркнула за ворота, и все шумы разом усилились.

— Девушка здесь, — быстро заговорил я, поглядывая в окна, — но снаружи не подойти, всё простреливается. Двинем по цеху, только, пожалуйста, слушайте меня! Тут этих сраных борцов — сотни полторы, а нас шестеро, зато я их первым замечу!

— Маринка кое о чем намекала, — усмешка тронула уголок рта Рустама. — Выдвигаемся!