Европейское турне (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр"
Против столь незамаскированного фаворитизма[110] восстали бы даже придворные. Поэтому Людвиг сделал ход конём и наградил за Волшебник в стране Оз, всячески выпячивая политическую составляющую сатиры. Благо, действия прусских спецслужб и короткое заключение попаданца в тюрьме, хорошо ложилось в прокрустово ложе[111] этой версии.
После лихо проигранной войны с Пруссией, столь храбрый плевок в сторону недавнего противника воспринимался обществом как относительно уместный.
— Что ещё я могу сделать для тебя? — Спросил король после награждения.
— Отпустить, — не задумываясь отозвался попаданец и тут же поднял руку, жестом затыкая собеседника, — погоди! Если ты хочешь быть Его Величеством, то можешь настоять на своём. Ты король. А если Людвигом…
— Почему? — С глухой тоской спросил монарх, — ты один из немногих людей, кто по-настоящему мне симпатичен и единственный, кто не просит у меня ничего. Думаешь, много таких при дворе?
— Первую пьесу я написал под впечатлением трущоб, — задумчиво отозвался Алекс, вспоминая прошлое, — да и другие. Маленький человек на Большой Войне после войны Севера и Юга. Все мои произведения написаны под какими-то впечатлениями. Останусь здесь, начну штамповать вторичные произведения, шлак. А так может и реже буду писать. Да что там может, наверняка реже! Зато не будет вымученных текстов.
— Тогда хотя бы останься во дворце, — попросил Людвиг, — будем иногда видеться. Понимаю, что хочешь свободы, новых впечатлений. Не буду держать. Просто пока ты в Мюнхене, живи у меня?
Попаданец взглянул ему в глаза и увидел бесконечно усталого человека, который и сам понимает, что не годится на роль главы не самого маленького государства. Понимание это резко диссоциируется[112] с воспитанием и с детства вбитой аксиомой[113] о святости власти монарха. В общем, всё сложно с психикой.
Какого-то неправильноговлечения к себе Алекс ни разу не замечал. А что гомосексуалист, так латентный[114] же, причём по утверждениям недоброжелателей. В порочащих связях не замечен, а что женщин боится, ну так и к мужчинам в штаны не лезет.
— Хорошо… Людвиг.
Глава 13
Отчуждение осязаемое, чувствуется как нечто физическое. Раскрытие инкогнито и последующее награждение орденом сделали своё дело, Фокадан стал изгоем для всех.
Придворные изначально восприняли его в штыки, и дело даже не в сомнительном происхождении. При Дворе хватало людей, вышедших из народа. Сказалась чуждость попаданца, нежелание играть в придворные игры, подстраиваться под существующие правила. Разве что сам Людвиг и ещё десяток человек приняли его тепло, причём только в случае монарха можно поручиться за искреннюю привязанность.
Университет? Для студентов он прежде всего полковник, приближённый монарха и известный писатель, и только затем — студент. Алекс прекрасно понимал их: как ни крути, но медийная персона, зачем-то полезшая в университет, настораживает.
Та же история с преподавателями, считающими Фокадана глазами и ушами Людвига, этаким куратором, подготавливающим университетские реформы, и не без оснований. В самом-то деле, зачем ещё состоявшийся и состоятельный человек пойдёт в университет? Не учиться же!?
Не принято здесь такое. Полковник, пусть даже не настоящий, а всего лишь из колоний — большой чин. Никак не меньше генерал-майора в двадцать первом веке. Генерал-майор, сидящий на лекциях? Сюр.
Алекс всегда отличался общительностью, легко заводя новых приятелей и знакомцев, и в таком вакууме ему приходилось тяжеловато. Единственное, что спасало от депрессии, так это колоссальные нагрузки. Учёба в университете, репетиторы, самостоятельные занятия, регулярные тренировки по фехтованию, конкуру[115] и боксу, писательский труд.
Боксом неожиданно заинтересовался Людвиг, который признал в нём очень рыцарский вид спорта. Боксёр из Его Величества получился не очень, или даже скорее очень не.
Благодаря фехтованию, танцам и верховой езде, которыми монарх занимался с раннего детства, с координацией у него всё в порядке, да и физическая форма более-менее приличная. В остальном же всё грустно, трусоват. Летящая в лицо перчатка повергала его в панику, король начинал отмахиваться руками в стиле ветряной мельницы, забывая все приёмы.
К весне сошлись на том, что Его Величество лихо расправляется с воздухом и боксёрскими лапами, но не лезет в спарринг. Даже на касание.
Как раз к тому времени новым видом спорта заинтересовались некоторые придворные из тех, что помоложе и без фанаберий[116]. На их фоне Людвиг выглядел вполне браво, избивая воздух поставленными сериями ударов. А что в спарринг не лезет, так король же! Невместно.
Секция бокса по вечерам, да встречи с любовницей, стали единственной отдушиной Фокадана. Но и тут не без подвохов, София Шарлотта явственно начала отдаляться, девушке хотелось не только постельных утех и романтическихтайных свиданий, но и возможности выгулять любимого, вывести его в свет.
С некоторой натяжкой, Алекс мог претендовать на роль официального кавалера, но судя по некоторым моментам, принцесса начала искать более подходящий вариант. Грустно, поскольку он начал влюбляться.
— Нам стоит расстаться, — сказал Фокадан после очередного тайного свидания в конце марта. Принцесса согласилась с явственным облегчением, изрядно покоробившим мужчину.
Расстались мирно, решив остаться друзьями. София Шарлотта высоко ценила Алекса, как интересного собеседника, отличавшегося не только высокой эрудицией (кого этим удивишь при Дворе!), но и парадоксальным взглядом на привычные вещи.
Новую любовницу нашёл всего через два дня. Причём, судя по некоторым моментам, такой подарок сделала принцесса, дабы бывший ухажёр не страдал от спермотоксикоза и не наделал глупостей.
Дебелая немка из числа соломенных вдов[117],с престарелым мужем, давно потерявшим связь с действительностью, не во вкусе попаданца, но от подарков не отказываются. Нужно показать, что не зациклился на бывшей, готов жить дальше.
Бывшая, к слову, начала перебирать любовниками очень уж откровенно. Во вкус вошла.
* * *— А-ха! — Алекс потянулся, отчаянно зевая и потягиваясь, — засиделся, а завтра лекция с утра, опять сонным буду.
Не зовя приставленного к нему лакея, сам разобрал кровать и начал раздеваться. Время хорошо за полночь, но очень уж хорошо работалось сегодня с американскими архивами.
Стук в дверь, и торжественный голос лакея:
— Его Величество…
— Да-да-да! — Прервал его Людвиг, — открывай давай, друг мой! У меня сногсшибательная идея!
Попаданец взвыл волком, отчего за дверью послышался хохот Его Величества, которого страшно развлекало поведение друга из Дикой Америки.
— Иду! Что на этот раз?
— И ты здравствуй! — Отозвался монарх, влетая в комнату и расстилая на полу чертежи Детского Парка, — смотри…
Комнату потихонечку заполнила свита, отчего Алекс озлился. Спать не дают, да ещё и такая бесцеремонность…
— Расступитесь, господа! — Рявкнул он на придворных, — не мешайте работать!
Ползая на коленках по раскрашенному холсту, Людвиг с помощью свитских начал расставлять уловные фигурки зданий, деревьев и водоёмов.
— Я тут подумал, можно немного иначе сделать, — сказал монарх.
Алекс вздохнул, опять бессонная ночь… Один-два раза в месяц король, будучи ярко выраженной совой, в обязательном порядке поднимал его. При этом монарх просто не понимал недовольства друга.
