Олег Бажанов - На изломе
– У меня на улице пятеро друзей, водка и закуска при них. Квартиру – Иванов с благодарностью посмотрел на Наташу – мы у Мишки выбили. Теперь моим ребятам нужны нескучные девочки. Помоги, Иришка. С меня – «пузырь»!
Ирина на минуту задумалась, потом спросила Наталью:
– Не знаешь, Катерина не дежурит?
– В хирургии сегодня Женя, – ответила та.
– Все равно только четверо набираются, и то по предварительной прикидке. А я не могу, – Ирина, состроив противную рожу, показала пальцем в комнату, где сидел Ковалев, – сами понимаете. И, уже обращаясь только к Иванову, скривилась в улыбке: – Так что один лишний получается. Предупреждать в таких случаях заранее надо.
– Все получилось спонтанно… – начал оправдаться Иванов.
– А мы одного сюда пригласим, – снова пришла на выручку Наташа.
– Ну все, тогда мы отчаливаем! – Ирина помахала Наташе ручкой.
– Ми-иш, пошли, что ли! – позвал Иванов Ковалева.
– Не задерживайтесь! – напутствовала Наталья, когда сердитый Ковалев появился в коридоре.
Парни Иванова скучали там, где он их оставил, но при виде симпатичной Ирины сразу оживились, выпустив по ее адресу пару пристойных комплиментов. Иванов объяснил им план дальнейших действий, уделив особое внимание порядку в квартире.
– Я поручился за вас перед хозяином и очень надеюсь, что пожалеть об этом не придется, – закончил он инструктаж. – А девчата не подведут.
– И мы не подведем, командир! – пообещали мужики.
– Ну, тогда все вперед – отдыхать! А ты пойдешь со мной, – бросил Иванов Ващенке.
– Командир, за тобой – хоть в огонь, хоть в воду! – отозвался тот.
– Мальчики, ждите нас, – мило проворковала Ирина и, не прощаясь, пошла к автобусной остановке.
– Красавица, ты там поспеши! – прокричал ей вслед Мельничук с сальной улыбкой. И добавил тише: – Классная бабенка!
Михаил нехорошо посмотрел на Иванова.
– С меня – «пузырь», Миша, – пообещал Иванов и посмотрел на Мельничука: – Язык прикуси!
Ковалев, ничего не сказав, повел небольшой отряд в камуфляжных комбинезонах в сторону своей квартиры.
Оставив на квартире Ковалева четверых мужиков и не дожидаясь девчат, Михаил, Ващенка и Иванов вернулись в госпиталь. Всю дорогу Михаил молчал. Эта идея с квартирой и подругами Иринки была ему не по душе.
– Не унывай – жизнь прекрасна и удивительна! – входя в отделение, Иванов хлопнул Михаила по плечу. – Если выпить предварительно.
– Командир, ты, как всегда, прав! – поддержал Ващенка.
– Романтики, мать вашу!.. – бросил Ковалев беззлобно.
В коридоре, заполненном кроватями с ранеными, их встретила Наталья:
– Саша, вы с Андреем не поможете нам собрать несколько кроватей? Ждем поступления раненых, а коек свободных уже нет. Палатки на улице ставим.
Иванов посмотрел на Ващенку:
– Конечно, поможем.
Затем обратился к Ковалеву:
– Миша, а вы с Ниной не могли бы пока сообразить из того пакета, что мы принесли, чего-нибудь на стол?
Ковалев расплылся в скупой улыбке и заверил:
– Работайте. Все будет на высшем уровне!
Вечерело. Во дворе госпиталя прямо на земле стояло несколько больших темно-зеленых армейских палаток. Возле одной из них, сваленными прямо на землю, лежали разобранные старые солдатские железные кровати. Несколько здоровых солдат и легкораненые занимались их сборкой. Наташа подвела Иванова с Ващенкой к этой группе.
– Вот здесь, – она посмотрела на Иванова. – Помогите ребятам.
Иванов ответил коротко:
– Сделаем.
– Ну, тогда я пойду. Когда закончите, куда идти, знаете. Мы вас ждем. – она направилась к зданию госпиталя.
А Иванов с Ващенкой стали осматриваться. Палатки пока пустовали в ожидании новой партии раненых.
Иванов взял в руки часть от кровати:
– Андрей, кончай глазеть. Работаем…
За сборкой Ващенка успел побеседовать с несколькими солдатами. Иванов работал молча.
Собрав последнюю кровать, летчики пошли в отделение. В комнате отдыха их уже ждали: в середине стоял небольшой, но аппетитно накрытый стол с величаво возвышающейся среди двух горок нарезанной колбасы и тарелки с овощами бутылкой водки. За столом рядом с Ковалевым восседала толстая Нина. Увидев ее через открытую дверь, Ващенка не стал сразу входить в комнату, а отозвал Иванова в сторонку и поинтересовался, пряча улыбку:
– Это и есть твоя «ведьма»? Познакомишь?
– Обязательно! – заверил его Иванов.
– Я тебе сочувствую, командир. Как ты вообще под ней не умер?
Оценив по достоинству юмор «правака», Иванов ответил тем же:
– А это ты сегодня на себе узнаешь. Небольшая ошибочка: моя Наталья, а это – твоя «ведьма», Андрюша. Иди, знакомься с «приговором».
– Я ее не буду! – изменившись в лице, взмолился Ващенка.
– А кто обещал в огонь и в воду? – продолжал куражиться Иванов. – Пропустишь пару стаканов – понравится. Только представь: такая большая – и вся твоя! А других в наличии сегодня нет.
– И не надо! – заверил Ващенка. – Я все равно столько не выпью.
– А как же компания? – напомнил Иванов. – Что, Нина одна, что ли, будет сидеть весь вечер? Придется развлекать. Считай на сегодня это твоим боевым заданием.
– Конечно, если приказывает командир, придется лечь щуплой грудью на эту безразмерную «амбразуру»! – обреченно вздохнул Ващенка. – Я готов к подвигу. И считайте меня кем хотите после этого…
Тут подошла Наташа, и Ващенка с восхищением уставился на нее.
– Что вы тут стоите, мальчики? Не стесняйтесь – проходите, садитесь за стол.
Она прошла первой, а Иванову все же пришлось тащить Ващенку в комнату за руку.
– Знакомьтесь, девочки, это Андрей, – представил Иванов своего «правака» присутствующим.
– А это Нина. Наташу и Михаила ты уже знаешь, – представил он Ващенке всех находившихся за столом.
Потом добавил на ухо:
– Нину прошу любить и жаловать.
– Грубый ты, – ответил Ващенка, посмотрев на Иванова как врач – на безнадежного больного.
За ужином не просидели и часа, а Наташа раз десять бегала в палаты к раненым. Нина, в отличие от нее, сидела спокойно, никуда не спешила. Пустая бутылка водки уже стояла под столом, бежать за второй желающих не нашлось.
– Если что, я буду у себя в кабинете, – Ковалев тяжело поднялся. – Не шумите тут сильно.
Он ушел. Иванов видел, что Ващенка явно нравится Нине, но Андрей всегда привередничал при выборе женщин. Нина же не казалась красавицей, хотя, если присмотреться, лицом была недурна, а отсутствие талии компенсировала очень большая грудь. Видя равнодушие Ващенки к толстушке, Иванов тихо напомнил ему:
– Андрюха, не порти вечер.
Тот ответил взглядом приговоренного к казни, опрокинул в рот полстакана водки и решительно выдохнул. Потом поднял глаза на соседку:
– Вас, мадам, не хватятся в отделении? – неожиданно мягко поинтересовался он у Нины.
– У нас «тяжелых» нет, поэтому я могу еще посидеть, – ответила радостная толстушка. – И вообще, я сегодня поддежуриваю. Когда привезут раненых – начнется моя работа.
Ващенка промолчал, отводя взгляд. Разговор явно не клеился. Ващенка тоже. Позвав Андрея в коридор, Иванов начал проводить с ним воспитательную беседу:
– Ну что ты мучаешься? Нормальная баба.
– Да, Саня, у тебя во-он какая! – протянул Ващенка с завистью. – А мне что подсунул? Даже когда выпью, ничего на нее не стоит. Может, я в общагу пойду?
– Да за такую красотку любой кавказец тебе мешок урюка выложит! – попытался пошутить Иванов. Но Андрей даже не улыбнулся. Тогда Иванов сочувственно посоветовал:
– Выпей еще. А компанию не порть.
– Ладно, командир, – понуро согласился Ващенка и резко поменял тему. – Ты видел, сколько тут раненых?
– Видел. Палаты переполнены, коридор забит. Ребят жалко. Вон еще дополнительные палатки ставят. Сколько русских парней положили да покалечили! А за что? Бедные матери! Бедные девчонки… Как они только здесь управляются?
– Да, достается им. Наташка и минуты не сидит на месте. По-моему, у вас с ней серьезно. Видел, как она на тебя смотрит? Я не ошибся?
– Не знаю, – Иванов обнял Андрея за плечи. – Ну пошли – твоя девушка одна там скучает.
При напоминании о Нине Ващенку перекосило. Но он взял себя в руки, и, когда вернулась Наташа, Андрюха уже вовсю заигрывал с толстушкой. Та так и цвела, улыбаясь.
– А что, кудрявая моя, не пора ли нам пойти подышать свежим воздухом? – наигранно пропел Андрей Нине в самое ухо. Та сразу засобиралась:
– Да, надо пойти проверить, как там мои?
– Вас проводить? – соблюдая этикет, поинтересовался Иванов.
– Нужен ты нам! – состроив страдальческую гримасу за спиной толстухи, проворчал Ващенка.
Когда они ушли, Наташа прикрыла дверь, погасила свет и поставила будильник на два часа.
– Уколы надо делать, – пояснила она уставшим голосом.
– Намучилась ты, девочка моя, – Иванов участливо обнял ее. Она прижалась, как котенок, – маленькая и беззащитная, ищущая тепла и понимания, и вместе с жалостью к ней Иванов ощутил в груди прилив огромного чувства нежности. Даже со своим крутым характером она оставалась слабой девочкой, ставшей ему за эти дни самым близким и дорогим человеком на земле.
