Сергей Артюхин - На прорыв времени! Российский спецназ против гитлеровцев

Однако в первый день немцы смогли организовать только несколько воздушных налетов на наступающие советские войска. А ночью отряд из нескольких танков и грузовиков с горючим и боеприпасами пытался просочиться к окруженным лесными дорогами, но попал в предусмотрительно организованную нами засаду и был рассеян. Утром на поле боя насчитали четырнадцать немецких танков и бронетранспортеров и восемь наших.

Уже 5 июля немцы подтянули артиллерию и пехоту. Мы держались несколько дней, отбив четырнадцать серьезных атак и понеся при этом большие потери. В результате наш командир принял решение отойти к югу. Но мост мы взорвали, и все возможные места для немецкой переправы находились в зоне досягаемости нашей артиллерии».

Вот так, образованием так называемого «Слонимского мешка», и завершился первый этап Белостокско-Минской оборонительной операции. В этих воспоминаниях ярко прослеживается весь гений советского руководства и товарища Сталина, вовремя осознавшего, что полностью не допустить на свою территорию фашистские войска не удастся. Великолепно исполненный «диверсионный акт» с взрывом складов в Брестской крепости фактически спас две дивизии от уничтожения.

Особо стоит также отметить великолепную работу по засекречиванию Особой армии. Даже советские солдаты не знали о ее существовании и подготовке, более того, даже сейчас, столько лет спустя, в открытом доступе практически отсутствуют данные о формировании, вооружении, дислоцировании до войны этой действительно Особой части РККА. Ее командующий, тогда еще генерал армии Лаврентий Георгиевич Ледников, до сих пор остается фигурой с множеством пробелов в истории его личной и общественной жизни, что может вызывать лишь уважение к методам работы советских специалистов. В то же время это вызывает также и сожаление, не давая в полной мере насладиться знанием о становлении одного из лучших военачальников в истории России и Советского Союза.

— Таким образом, товарищ Сталин, мы отрезали группу армий «Центр» от группы армий «Юг», — докладывал, как обычно, маршал Шапошников. — Скапливающиеся у вермахта проблемы со снабжением, вызванные нехваткой подвижного состава с нужной колеей и действиями нашей авиации, привели к фактической остановке наступления. Тем более что мы развернули целую войну против немецких снабженцев. А также, в свою очередь, уже перебросили шестнадцатую армию к Бресту и двадцатую армию под Минск. Подготавливаем атаку на вторую полевую армию вермахта.

— И как дэла у нас в Минске, Борис Михайлович?

— Враг все же сумел войти в город, однако взять его не может. Бои идут за каждый дом, каждую улицу, каждый подъезд. Иногда даже за каждую квартиру. Концепция «тотальной войны» оказалась весьма эффективной. — Шапошников эмоционально взмахнул рукой. — На данный момент вермахт контролирует примерно треть города. Однако данный успех достигнут немецкими войсками за счет огромных потерь в людях и технике.

— Хорошо, Борис Михайлович, продолжайте.

— Итак, касательно наступления. Силами шестнадцатой армии и четырнадцатого механизированного корпуса мы нанесем удар по второй полевой армии вермахта в направлении Белостока. Одновременно с этим двадцатая армия, совместно с тридцать четвертым, сорок четвертым, вторым стрелковым и седьмым механизированным корпусами нанесет удар по немцам в районе Минска по направлению к Гродно. Кроме того, двадцать вторая и девятнадцатая армии нанесут удар по частям третьей танковой группы Гота и девятой армии вермахта, с целью не позволить им перебросить резервы на помощь второй армии немцев. Таким образом, в случае удачи данной операции над группами армий «Север» и «Центр» нависнет реальная угроза окружения, особенно над последней, а также рассечения на два «котла». — Увидев недоверчивое покачивание головой Сталина, Шапошников продолжил: — В этой операции мы применим реактивные системы залпового огня БМ-13. Они не сравнятся, конечно, с системами Особой армии, но в то же время у нас их значительно больше. Кроме того, часть снарядов снабжена напалмом. Это должно оказать значительный эффект морального характера.

— А какое место вы отводите в плане данной операции Особой армии?

— Мобильного резерва. Если на каком-то участке у нас начнутся серьезные затруднения, мы используем Особую армию. Кроме того, их летательные аппараты будут помогать корректировать движение войск и направления ударов, а также участвовать в корректировке артогня. САУ Особой армии примут участие в артиллерийской подготовке на начальном этапе наступления.

— Их артиллерия столь необходима? Ее же вроде немного? — Сталин удивленно посмотрел на маршала.

— Каждая их самоходка способна заменить нашу батарею, а то и две. У них фантастические системы управления огнем, товарищ Сталин. И фантастическая скорострельность. Одна установка способна выпустить снаряды по разным траекториям, с тем чтобы они достигли цели одновременно. — По виду Шапошникова можно было сказать, что ему очень хотелось, чтобы таких установок в армии было побольше.

— Еще что-нибудь хотите добавить, Борис Михайлович? — Сталин закурил трубку и подошел к окну.

— Конно-механизированная группа будет нашим вторым эшелоном в этой атаке. Когда наши войска прорвут оборону немцев под Минском, то мы введем ее в прорыв, закрепляя успех. Ее целью будет взятие Гродно и удар в направлении городка Сувалки. — Маршал показал означенные направления на карте.

— Что же, цели прэдстоящей операции ясны, задействованные силы обозначены. Как у нас с подготовкой?

— Боеприпасы, топливо заготовлены. Довольно плохо с ремонтными мощностями, товарищ Сталин, но это мы быстро исправить не можем.

— Ладно. Теперь, товарищи, давайте перейдем к обстановке на Южном фронте…

Весь день капитан Антонов чувствовал волнение. Это же надо, встреча с самим Сталиным! Это просто уму непостижимо! Причем уже завтра.

Владимир не удивлялся своему волнению. Это было как-то понятно, что ли. Все же завтра он увидит человека, правившего Россией дольше любого царя. По крайней мере, капитан слышал что-то вроде этого.

Так что завтрашняя встреча была, мягко говоря, волнующей. Расхаживая по гостиничному номеру, Владимир принялся напевать что-то из репертуара «Любэ», не обратив внимания на то, что приставленный к нему охранник внимательно прислушивается к мелодии.

— Простите, товарищ капитан. Можно вопрос? — Владимир поднял голову и посмотрел на спрашивающего. Тот выглядел явно заинтересованно.

— Конечно, Андрей.

— А что это вы за песню напеваете? Просто я слежу за эстрадой, но такой песни не слышал.

— Эээ… ну как вам сказать. — Капитан несколько растерялся. Он понятия не имел, знал ли этот человек о пришельцах из будущего. Поэтому, решив не рисковать раскрытием государственной тайны, соврал: — Я, когда на фронте был, написал.

— Вы молодец, товарищ капитан. Мне нравится. Может, сыграете как-нибудь?

— Да-да, конечно. Буду рад.

От дальнейшего смущения Антонова спас своим появлением Ледников.

— Ну что, герой, готов к завтрашнему?

— Так точно, товарищ генерал армии. Волнуюсь только слегка.

— Ну, волнение — это нормально. Я тоже слегка дергаюсь — все-таки твой генерал не камень. Но это понятно. Встречаемся все-таки со Сталиным, а не, мать его, с губернатором нашим каким-нибудь. Так что ложись спать, сынок, завтра будешь дергаться.

— Есть ложиться спать, товарищ генерал армии!

Усмехнувшись, генерал Ледников вышел из номера.

— Итак, Лаврентий Георгиевич, благодаря действиям вашей группы Красная Армия успела завершить мобилизацию.

— Спасибо, товарищ Сталин. Я должен отметить, что и генерал Соломенцев, и генерал Веткач отлично справились со своими обязанностями. А также офицеры и солдаты. А что касается нашей помощи… У меня ни секунды не возникало сомнений, когда я понял, в какую ситуацию мы попали. Победа над фашистским Рейхом и восемьдесят лет спустя считается одним из важнейших достижений нашего государства.

— Что ж, товарищ Ледников, не зря вы свой орден получили.

— Служу Советскому Союзу, товарищ Сталин!

— Да ладно вам, Лаврентий Георгиевич, мы здесь одни, не надо подобных восклицаний. — Сталин с улыбкой помахал руками. — Можно просто Иосиф Виссарионович. У меня вот к вам какой вопрос, товарищ Ледников. Что вы можете сказать о капитане Антонове?

Увидев, как напрягся генерал, Сталин покачал головой:

— Да не волнуйтесь вы так, никто его в лагерь отправлять не собирается и записывать в немецкие шпионы тоже. Просто товарищ Берия рассказал, что один из его людей слышал, как товарищ капитан напевал некую весьма приятную песенку, приписанную товарищем Антоновым себе.