Алексей Ивакин - 7 дней в июне

Завершив разговор с министром иностранных дел, президент откинулся в кресле и укоризненно покачал головой. Пытавшийся сбежать "джамбо джет" был всего лишь каплей в море. Сколько их оказалось в воздухе на момент "переноса", Бог его знает! — "Угу. И службы контроля за воздушным пространством. Подозреваю, что подробный список всех летательных аппаратов, пересёкших границы, уже готов и с ним работают те, кому положено. Полной информационной блокады достичь невозможно, но стоит постараться. Чем позже до окружающего мира дойдёт, что он получил вчерашней ночью, тем лучше".

Москва. Алексей Иванцов. Военный корреспондент.

Сцуко… Ну почему? Почему каждое интервью с военными заканчивается страшной пьянкой?

Вчера я заскочил домой, собрал свои вещички. Спустя некоторое время помчался к ФСБшникам. Там меня уже ждали. Отвели в какую-то комнату, я там долго ждал в одиночестве, потом отвели на склад. Комок обычный, армейский выдали. Я его тщательно упаковал в свой поисковый рюкзак. Вместе с берцами. Знаю я наши российские берцы. Раскапывал, когда-то эту тему. Правда, статью так и не опубликовал. Не рискнул.

Дело в том, что поставками в разные воинские, ментовские и прочие уиновские части занималась местная фирма. Назовем ее, для приличия 'Вятсеверсервис'. Однажды я поехал в 'Поиск' — ну, там, поиск без вести пропавших во время Великой Отечественной. Купил на вахту берцы местного производства. Подошва у них отвалилась через три дня после брождения по лесу. Картонная склейка. По приезду мне объяснили, что эти берцы… Цитирую: 'Не предназначены для ношения в агрессивной среде'. Ага. Только в зданиях можно носить. Именно эти берцы и поставляет эта фирма силовикам. Ачоа? Зато раз в три месяца огроменные госзаказы выигрывает. Бизнес, ничего лишнего. Потом я купил белорусские 'Гарсинги' и горя с ними не знаю вот уже пять лет.

После выдали документы. Лейтенант Алексей Иванцов, ага. А 'Парабеллум' мне не дали. Вообще ничего не дали. Зато выдали командировочных на три месяца вперед. И сухпай. В зеленых пластиковых упаковках. Знаете такие?

На вокзал примчалась и Лиса. Я ей отдал половину денег. Ей будет нужнее. И посоветовал уехать на время в деревню к моей маме. Во время войны легче выжить там. Да, кстати, велел жене обязательно купить электрошокер. Для травматики ей не хватит времени. Да и не продадут сейчас. Млять, надо было озаботиться этим раньше. Идиот я. Дооткладывался 'на потом'. И водки велел купить. Ящик. Лучшая валюта в такое время.

За двадцать минут до наступления комендантского часа отправил ее силой домой. Мишка там дома один. Пообещал телеграммы слать при возможности.

Нет… Все такие смутные времена легче в одиночестве переживать.

Эшелон… И откуда это древнее слово взялось? Эшелон двинулся ровно в восемь… В двадцать ноль-ноль. Пора приучаться думать по-армейски.

Фила я найти не успел. Поперся знакомится с полковником Калининым. Знакомство началось с непременной чарки, ей и закончилось.

Проснулся я утром. Дикая жажда. На самом деле, главный русский вопрос не 'Что делать?' или 'Кто виноват?'. Главный русский вопрос — 'На хрена я пиво с водкой мешал?'

Он вечен этот вопрос. Вечен и безнадежен.

Поэтому, когда я выбрался, почти на четвереньках, на перрон Ярославского вокзала, медленно, почти как зомби, побрел за пивом в ближайший киоск.

И был немедленно остановлен патрулем.

— Ваши документы, товарищ лейтенант?

— Мнэууу… — выдохнул я густым перегаром и трясущимися руками полез в карман.

— Это со мной! — вдруг послышался рявкающий голос слева. Полковник Калинин был как помидорчик. Розовощекий и гладкий. А я как огурчик — зеленый и весь в пупырышках. Нет. Все-таки вояки чемпионы в плане поглощения спиртного. И только медики могут с ними поспорить.

Калинин метнул своими корочками перед патрулем и нас бойцы пропустили.

— Ты куда направился, лейтенант? — широко шагая, спросил меня командир спецназа.

— За пивом, тащполковник, а что? — я еле догонял его.

— Хе! — ухмыльнулся Калинин. — Вечно вы, журналисты, все последними узнаете. Сухой закон в стране!

Потом он остановился, с ехидной какой-то жалостью посмотрел на меня. Снял флягу с пояса и протянул мне:

— Будешь, штафирка?

Я вздохнул и не смог отказаться. Понятно, что там была не вода.

— Вали в вагон и отсыпайся. Это приказ.

Я кивнул, пытаясь унять рвотный рефлекс и сделал несколько шагов в сторону вагона. Потом не выдержал и сел на перрон. Патрульные, охранявшие выход с платформы, с завистью посмотрели на меня. Голова кружилась… Мама, не горюй!

'Оуо! Ты снова в армии!'

Добрался я до своего вагона с трудом. А уж как залезал на полку — лучше и не вспоминать…

Проспался я лишь к полудню. Калинин так и не появился. Потоптал к титану и заварил чайку покрепче. С дохлой долькой лимона, оставшейся на столе после вчерашней пьянки.

Потом уже выполз на перрон, спрятался в теньке и начал медленно приходить в чувство. Слегка потрясывало. Но не настолько, чтобы чай разлить на штаны. А на перроне… Я такое видел только в фильмах про войну. Военные сновали туда-сюда. Чего-то таскали. Некоторые выходили за оцепление, показывая какие-то бумажки. И ни одного штатского.

— Здорово! — заорал мне кто-то в ухо так, что я едва не подпрыгнул.

— Фил? — удивился я. — Ты же с вевешниками должен был остаться?

— Аааа… — махнул мой товарищ рукой. — Они там еще неделю проваландаются. Чего мне там делать? Напросился с твоими ехать. Еле уговорил.

— А вчера чего не присоединился?

— Не дошел! — заржал Фил. — Ты тоже вчера передвигался с трудом, как я понимаю.

Вместо ответа я только кивнул.

— Ну, какие новости, чего нового?

Я пожал плечами.

— И у меня ничего. О! Погоди-ка! — Фил вдруг напрягся, ноздри его раздулись — точь в точь охотничья собака, почуявшая дичь.

Я проследил за его взглядом. На краю перрона сиротливо стояли два мента, ошалело разглядывая военную суету вокруг. Они очень четко выделялись в своих черных куртках среди моря зелени. Как они здесь оказались?

Фил подождал, когда рядовой с сержантом отвернутся, осторожно подошел со спины и… Как влепил пендель рядовому под зад! Мент едва не упал. Когда второй развернулся и схватился было за свой ментовский 'укорот', Фил рявкнул на него:

— Х… тебе, а не московская регистрация! Мудак!

— Эээ… Военный… — растерялся мент.

— Пшел вон, сержант. Ты тут вообще, чего делаешь? Иди нах, бомжей нах гоняй…

Потом раздался такой отборный мат, что бегающие мимо бойцы невольно ускоряли шаг. Рефлекс такой армейский. Если кто-то кого-то материт — надо делать ноги и подальше. Пока самому не досталось.

Фил гордо вернулся ко мне:

— Всю жизнь мечтал…

И предложил выйти на площадь трех вокзалов. На мое удивление, выразительно постучал по лбу и потащил меня к патрулю. Всегда удивлялся его настойчивости и упертости. Все-таки он — настоящий репортер. Я, скорее, аналитический обозреватель. Мне по душе сидеть и корпеть над информацией, нежели добывать ее.

Фил без тени сомнения подошел к капитану и сунул под его красные, усталые глаза свои корочки военкора, полученный им вчера в МВД. Я такое же в УФСБ получил.

— Товарищ капитан, нам на телеграф! Срочное задание!

— Без предписания не могу, — буркнул капитан и отвернулся. Фил вздохнул.

— Товарищ капитан, мне через двадцать минут необходимо отправить информацию в штаб Приволжского военного округа. Если вовремя телеграмма не придет — я переведу стрелки на комендатуру и вас лично. Можно ваши документы?

Капитан поморщился, как от зубной боли. Помялся.

— Запрещено!

Вечный армейский бардак. Документов с печатями недостаточно. Нужна бумажка от начальника эшелона, написанная от руки. И толку от этого патруля?

Мы отошли недовольные. И тут Филу в башку пришла идея. Ему вечно в башку идеи приходят. Иногда даже не очень безумные.

Он остановил лейтенанта, за которым тащили тяжелый зеленый ящик два бойца.

После короткого разговора бойцы рванули обратно, а за ящик схватились мы и потащили его. Тяжелый, сцуко! Однако, труд и секс лучшее средство от похмелья.

Комендач только ухмыльнулся, когда мы проходили мимо.

Слава Богу, тащить было недалеко. Пара 'Уралов', в которые грузили ящики, стояли у входа в вокзальный сортир. Около сортира сидел грустный таджик в оранжевом жилете с метлой и совком и что-то напевал по своему, глядя в жаркое небо.

Ящик кое-как закинули, перекурили с летехой и поперлись к площади.

Мать моя родная! Народу! Первый раз в Москве вижу такое количество вояк. Блин, да я ведь и сам сейчас вояка! Непривычно, черт побери. Фил увлеченно щелкал своим фотоаппаратом. Он его называл не иначе как 'фаллической дурой'. Я же просто впитывал атмосферу всеми порами кожи. Я не умею писать сразу. Мне надо впитать звуки, краски, запахи, слова — переварить их. А уже потом выдавать текст. Плохое качество для журналиста. Из-за этого мы вечно ругались с глав-вредом. Писал я слишком медленно.