Валерий Белоусов - Горсть песка-12
Однако, закончить хорошее дело от чего-то не дали, к 11 часам утра неожиданно полк собрался, не закончив программы стрельб, и колонной двинулся — и опять же не в родные Пружаны, а в сторону станции Жабинка…Среди экипажей поползли какие-то нехорошие слухи…Благо, что ночью на Юго-Западе что-то знатно грохотало — как сухая гроза!
Куда именно двинулся полк- Адольфо определить смог на глаз, по восходящему солнцу…Потому как карта была только у командира взвода. И нанесена там была местность — от Тересполя почитай что до самой Варшавы…(Голос за кадром- это не поэтическая вольность- прибывший в РЕАЛЬНОСТИ на фронт вечером 22 июня маршал Советского Союза Кулик потребовал у встреченного им комвзвода карту- и получил. Именно такую…)
И пошли в поход танки, имея на борту — одну заправку горючего и один боекомплект, которые пополнили из полигонных запасов…
Цель похода увидели издали — Жабинка горела…
11 часов утра. Южнее деревни Чернавчицы.
Здесь, у пересечения двух шоссе — Брест-Каменец и Жабинка — Мотыкалы, расположился (о! чудовищное слово!) ЗАГРАДИТЕЛЬНЫЙ ОТРЯД.
А это — значит вот что. Группа бойцов в зелёных фуражках, броневик БА-10 с надписью на прикреплённом к борту листе картона «Сборный пункт», чуть подалее- под деревьями — цистерна с водой, полевая кухня и санитарный фургончик, на базе ГаЗ-ААА.
Проходящих одиночками и группами бойцов и командиров заворачивают с дороги, проверяют документы…
Люди самые разные — и военные строители, и тыловики, и «приписные» — те, кого в 80-тых будут называть «партизанами». Привезли бедолаг в лесной лагерь, из оружия- штык — нож у дневального, ночью стрельба поднялась. Начальства- никого, вот и пошли себе…(Случай подлинный)
Есть — из потерпевших поражение соединений- из той же 22 танковой…
Есть и из вполне ещё боеспособных частей- приехал, например, человек из командировки- а своих в казарме нет, он и пошёл на Восток.
А есть и просто так — вывели их ночью в поле, сели они в окопчиках- а начальство поматерилось и куда-то сгинуло…Немцы утром стали стрелять из-за Буга из пушек. Кто-то на левом фланге крикнул: «Уходить надо!» Вот и пошли…А куда шли? Да говорят, на старую границу. Там такие укрепления! (Случай подлинный)
У кого документы в порядке- первым делом отправляют к цистерне…Люди жадно пьют и пьют воду, умываются…Кому нужна перевязка- тут же получает первую помощь. Потом желающие подходят к кухне — но таких на удивление, мало…Не до еды многим, да и жарко с утра…
Поевших военнослужащих принимают под свою опеку армейские командиры- отделяют специалистов- лётчиков, связистов, артиллеристов, танкистов…Остальных- формируют в взводы, роты и батальоны сводного стрелкового полка.
Люди с удовольствием встают в строй, равняются, разбираются по номерам…Строй- это порядок, это равенство и справедливость — а справедливость, это хорошо.
Страшно человеку оказаться на войне одному…Когда вокруг — стреляют, никого из ставших за годы службы родными — рядом нет, и кажется, будто ты один и остался против всех врагов…
Человеку не много и нужно- водички попить, успокоиться…Покормили его, организовали — глядишь, не всё так и страшно…
А у кого с документами не порядок? Есть и такие.
Вот вальяжный, толстощёкий красноармеец в замасленной, явно короткой ему гимнастёрке и роскошных чисто шерстяных бриджах, заправленных в не менее роскошные хромовые сапоги. На голове- засаленная пилотка.
Кто такой? Сообщает, что он полковник, начальник тыла 62-го укрепрайона…А где же Ваши документы, товарищ полковник? Ах, сожгли…Вместе с формой? Случайно забыли из кармана вынуть, когда сжигали? А переоделись зачем? Понятно. Ну, пока Вашу личность установим, придётся Вам повоевать рядовым стрелком. Встать в строй!
(Случай подлинный, кстати, профильтрованный полковник, изрядно похудевший и сбавивший вальяжности — зла на заградотряд не держал, в последствии воевал достойно и окончил войну генералом. Две недели в пехотном строю — отличное средство от ожирения и барства.)
А вот и другой случай — лейтенант, из начсостава запаса, мобилизованный в январе 1941-го…Свои же солдаты его и привели — кричал, что воевать бессмысленно, немец всё одно победит, и лучше покончить жизнь самоубийством, чем служить в РККА…(Случай подлинный).
Тут же рядышком, под деревьями, сняв сапоги — отдыхает тройка военюристов (пришли пешком из Кобрина).
Не обуваясь, военный трибунал постановил — просьбу потенциального суицидника удовлетворить. Через десять минут бойцы комендантского взвода уже копали неглубокую могилку. Это- война, знаете ли, а не дискуссионный клуб. Никто ничего никому доказывать не будет. Времени для этого совсем нет.
Одиннадцать часов тринадцать минут. Тересполь. Штаб 45-той пехотной дивизии.
Генерал — лейтенант Фриц Шлипер.: «Ну разумеется, майне херрен, меня никто и не послушал. Нынешние, из партийных (это слово он произносит, как грязное ругательство) — считают, что опыт Великой войны- это ничто…
А мы, старики, этот опыт зарабатывали потом и кровью…СВОИМ потом и СВОЕЙ кровью, прошу отметить…
И что в сухом остатке? Мы занимаем на сей час те же позиции, что и перед началом операции, продвижение минимальное…А вот таких потерь моя дивизия не знала с…Да практически, никогда не знала!»
Фон Меллентин, без обычной генштабовской улыбки, просто и буднично, не кривляясь-сейчас он говорит со СВОИМ: «Герр генерал, что Вы намереваетесь делать?»
Шлипер: «Воевать я буду. Вот что. Схватив русского медведя за уши, отпускать его- безумие. Господи, спаси и помилуй Германию.
Так, майне херрен. Смотрим на карту. Где же наш гениальный командующий собирается учинять новую переправу?»
Фон Меллентин: «Вот здесь, 12 километров севернее крепости, у Вука, имея задачей обойти русский укреплённый район через Высокое, Видомлю и Каменец, потом выйти на Пружаны, затем поворотом направо- оседлать Варшавское шоссе у Берёзы Картусской…
Шлипер: «Правильно, нормальные герои всегда идут в обход. А Ваш замечательный партай-полководец учёл некоторые особенности местной топографии? А именно, что прибрежный район весьма заболочен, что дорога на Высокое, и далее к Пружанам представляет собой узкую грунтовку, в отличие от шоссе Брест-Кобрин-Минск? Учёл, значит. Молодец. Ну, за неимением гербовой бумаги — и рак рыба…
А мне, следовательно, нужно чем-то занять русских, чтобы они ему маршировать не мешали…»
(Голос за кадром. В РЕАЛЬНОСТИ, находясь в несравненно лучших условиях, чем в нашей истории, Шлипер решил отказаться от штурма Крепости уже около 14 часов первого же дня войны, предоставив работу авиации и тяжёлой артиллерии)
11 часов 15 минут. Лес около Кобрина. Штаб 4-ой армии.
Около самолёта — Богданов и Фрумкин. Богданов осунулся, погрустнел.
Богданов: «Не хочется, ох как не хочется улетать…Но Москва срочно требует от меня- прибыть в Обузу Лесная, взять под командование охрану тыла всего ЗапФронта. Надо лететь…Знаешь что, Фрумкин- кажется мне, что это не инцидент. Это Большая война.
Встретили мы её достойно, а вот что дальше будет? Ох. как же мне не хочется отсюда улетать. Тяжело на душе…А тяжелее всего сознавать, что мои пограничники переходят под командование — этих, дважды ак-к-кадемиков….»
11 часов 20 минут. Район Крепости.
Похожая на огромный мусорный бак, вставший на гусеницы, мортира «Один» изрыгнула вспышку огня и облако едкого дыма…Спустя несколько минут, над Цитаделью встало грибообразное облако разрыва…
Невдалеке не выстрелила, а именно ПРОИЗВЕЛА выстрел вторая мортира- «Тор«…От чудовищного удара в Цитадели обрушилась полубашня у Тереспольских ворот…
11 часов 45 минут. Штаб 28 СК, роща вблизи станции Жабинка.
Начальник штаба корпуса- Сандалову: «Вы представляете, коллега- этот истеричный паникёр Гаврилов мне сейчас доложил, что их так называемую крепость обстреливают орудия калибром 600 миллиметров! Каков анекдотец, а? Забавно! Вы не находите?»
Сандалов, авторитетно прихлёбывая из граненого стакана в серебряном подстаканнике свежезаваренный ординарцем чаёк с кусочком лимона: «Да, уж! Уж эти мне гарнизонные знатоки зарубежной военной техники…Начитаются на свою слабую голову «мурзилок»! Я вот, в двух академиях обучался, и никогда о таких калибрах не слыхивал…Таких орудий нет и быть не может! Полный бред это коллега, флейм по- научному!» И со вкусом потянулся на раскладном алюминиевом креслице с брезентовой зелёной спинкой…
11 часов 48 минут. Цитадель. Оборонительная казарма. Район Холмских ворот.
Раз за разом на Крепость обрушивались удары чудовищного молота — это называется- огонь на разрушение.
Снаряды «Карлов», которые можно было увидеть в полёте, сначала поднимались круто вверх- на долю секунды застывали на вершине баллистической кривой, а потом безжалостно обрушивались вниз, вздымая тучи красной кирпичной пыли, песка и обломков. Построенные в прошлом веке, казематы старой Крепости не могли им противостоять…
