Алексей Щербаков - Интервенция
— А… Мафия?
— Какая мафия? Мафия раньше у нас была. А как начался бардак, так все и свалили. И бизнесмены свалили. Только такие как мы, раздолбаи и остались.
— Я не о том. Кто это все сделал?
— Да никто, я так полагаю! Само как-то. Как нефть в земле образовалась? Так и тут. Экология плохая, стоки канализационные, химия всякая, кислотные дожди. Ведь, ну, ты видела — бомбоубежище. Может, какая-нибудь фигня страшная была запрятана на случай войны…Рассказывают, еще когда коммунисты грохнулись, так люди тоже под землю полезли, подломили склады на случай войны, там какие-то аптечки — то ли против радиации, то ли против химии… В общем, наркоманы этой дрянью долбились и очень даже были довольны.
…Рыдать Рэчел начала еще в машине. Рыдала всю дорогу, и когда, даже не почистившись, побежала за утешением к Джекобу. А утешать ее пришлось Риккардо.
— Шеф, а я вот одно не понял, что она так расстраивается, что отдалась простому солдату? Говорят, до этого ниже офицера она не опускалась. — Удивился латинос. Ведь, как я соображаю, тайну-то раскрыла все-таки она?
— Сразу видно, что ты не читаешь газет. Знаешь, куда можно засунуть такую тайну? Читателя ведь что волнует? Жуткие тайны и глобальные заговоры. Вон и в кино каждый второй герой спасает человечество, никак не меньше. А тут что? Страшный наркотик оказался дерьмом из петербургской канализации? К тому же такую публикацию просто не пропустят. Хотя бы как рецепт изготовления наркотиков.
Речел зарыдала снова. Обхватив журналистку за задницу, Риккардо потащил ее к кровати. Вскоре оттуда послышались звуки утешения.
— Что она так рыдает? — Спросила Васька.
— Мафию не нашла.
— Я ж говорю — дура набитая. Спросила бы меня.
— А ты все знала?
— Точно не знала. Что я, все питерские помойки знаю, что ли? Но что этот «свинячий кайф» можно лопатой доставать — кто ж про это не слыхал? Там, в промзоне, есть вещи и куда как покруче.
Джекоб и раньше чувствовал, что вся эта теория про страшную наркомафию шита белыми нитками. Что-то в ней не клеилось. А вот теперь все решилось однозначно. Если эту «свинку» добывают все, кому не лень и главная проблема — ее продать — значит, никаких жутких структур нет. Да и, честно говоря, то, что он видел сегодня, как-то не походило ни на какие секретные разработки. В памяти всплыл какой-то дурацкий фантастический роман про «цивилизацию машин». Нет, чушь, конечно.
Видимо, на лице Джекоба отразилась зашедшая в тупик работа мысли. Васька вывела его из этого тупика, она подошла и прижалась к журналисту.
— Тебе не кажется, что вон те ребята занимаются не самым глупым делом? Может, мы тоже, а?
Трамвай из ниоткуда
— Нет, вы прекратите разговоры о какой-то там национальной специфике! Пора забыть про все эти пережитки имперского сознания. Наша задача — пропагандировать демократические ценности. Вы поймите — на месте так называемой культурной столицы России будет создан, по сути, новый город. Вот мы и должны воспитать достойных граждан этого города.
— Но наши культурные традиции… Питерская интеллигенция всегда была хранительницей духовных ценностей…
— А кто нам мешает их хранить? Эрмитаж под охраной. Русский музей под охраной. Охраняют, заметьте, американские солдаты — то, что не разворовал ваш, с позволения сказать, народ. Да, мы — духовная элита. И новая власть со свойственной ей мудростью, — лысый человек с лицом стареющего педофила почтительно откашлялся в сторону Джекоба — так вот, новая власть взяла нас под свое покровительство. И мы оправдаем ее доверие!
Джекоб зашел сюда со скуки. Это было заседание общественного совета или чего-то вроде этого. Генерал Адамс имел инструкции сотрудничать со всеми демократическими силами. Вот он и сотрудничал. Множеству людей, гордо именовавших себя «демократической интеллигенцией» дали хорошие зарплаты и назначили на разные должности. В числе прочего создали и этот самый совет. Головной боли он принес немало. С самого начала члены совета стали заваливать все начальственные структуры доносами друг на друга. Главной темой была нелояльность к США, которая замечалась за тем или иным деятелем в те или иные времена. Рассвирепев, генерал Адамс запретил принимать доносы, но их все равно слали. Более всего страдал отдел пропаганды. Наивные люди из него полагали, что найдут в лице этих господ консультантов, которые позволят действовать в соответствии с местной спецификой. Ага, разбежались. Представители «духовной элиты» лишь преданно глядели в глаза, ожидая руководящих идей, чтобы их озвучить. Собственно, как понял Джекоб, только этим они при всех властях и занимались. Да и занимались как-то хреново. Недавно он видел в какой-то книге советские плакаты времен Второй мировой войны. Вот это пропагандисты работали! Те ребята умели поднимать людей в бой. А эти… Им явно было не по зубам поставленная задача: зажечь энтузиазмом население, которое пока что равнодушно прожирало гуманитарную помощь и, похоже, было довольно своей жизнью.
А еще «духовная элита» любила болтать. Сегодня, к примеру, они обсуждали концепцию городского телевидения. Его, этого самого телевидения еще не было — не хватало мощностей. Впрочем, в большинстве городских домов не было электричества и воды. А тут еще начался дурдом за Обводным…Но люди сидели и увлеченно разговаривали — они почему-то искренне полагали, что именно за это им платят деньги и дают пайки.
Джекоб зевнул и подался с Васькой на выход.
— Слушай, хоть ты мне объясни: что это за работа — хранитель духовных ценностей?
— А-а, это просто. Это значит — у всех просить бабки, потом их красть и кричать, что дают мало.
Они вышли из здания, которое отдали под работу всех этих общественников. Они носило странное название «дом политпровета», хотя до полного бардака там был банк или что-то вроде этого. Как пояснила Васька, очень давно, еще при коммунистах, в этом доме занимались примерно тем же, что и теперь. И примерно те же самые люди.
На пороге стояла мощная покачивающаяся фигура в позе горниста — приставив к горлышку бутылку виски. При виде Джекоба фигура обернулась.
— О! Журналист! Привет! И ты, девчонка, тут…
Джекоб узнал Тони, с которым они «конвоировали» Ваську.
— Ну, ребята, давайте за встречу.
Глотнув и передав бутылку Ваське, Джекоб пригляделся к солдату. Что-то в нем изменилось. Он не мог сказать — но это был не простой парень из Алабамы, а уже несколько иной человек.
Приняв от Васьки и глотнув снова, Тони достал сигарету и обратился к журналисту:
— Слушай, вот ты к начальству и ко всем таким делам ближе, вот ты мне скажи: на кой черт мы тут?
— А ты что, домой захотел?
— Домой? — Тони пьяно ухмыльнулся. — Нет уж. Я, если хочешь знать, почему в армию двинул? А потому что одному черномазому морду в кашу превратил. Он первый начал, стал, сука, девчонку мою лапать. Но у нас ведь политкорректность, бля! Если бы я белому рожу начистил — вышло бы хулиганство. А если черному — это расизм. Вот я свалил по-быстрому. Теперь они ждут, пока я вернусь, чтобы меня посадить. А в тюрьме те же черномазые давно свои порядки навели. Мрак, в общем. Да и вообще — мне этот город нравится. Я б хотел в нем жить.
— Даже в таком?
— Вот испугал! — Тони засучил рукав и показал свою здоровенную руку. — Эту руку видел? У меня четырнадцать профессий и все рабочие. Отстроили бы! В лучшем виде! Знаешь, я бы на месте местных всех бы нас давно перебил на хрен.
— А они хотят, чтобы было, как в Америке.
— Дурачье. Что там хорошего? Была у нас когда-то страна… Мои предки ее построили на пустом месте. Вот это была страна! А теперь… Одна тоска, политкорректность и права пидарасов. Бутылка снова пришла к Тони, он глотнул и вдруг задумался.
— А ведь знаешь, ОНИ ведь нас перебьют…
— Кто ОНИ?
— Понятное дело, не мафия, о которой нам все уши прожужжали. Нет тут никакой мафии.
Джекоб аж вздрогнул.
— Откуда ты знаешь?
— Да уж знаю.
Джекоб не успел выяснить подробности. Что-то случилось. Мимо пронеслись две грузовые машины, потом проскочил джип, затем пробежали люди.
— Похоже, снова какая-то внештатная ситуация. — Убежденно изрек Тони.
Так оно и было. На этот раз неприятность случилось с временной радиостанцией. Она, помещавшаяся в щитовых домиках, располагались неподалеку — на месте, которое, видимо раньше было парком, но теперь там остались лишь пни — видимо, деревья спилили зимой на дрова. Так вот, мачта станции покосилась, а на месте нескольких домиков бушевало пламя. Вокруг суетились люди, не давая огню распространяться. К троице, остановившейся возле пруда, откуда-то выскочил Риккардо.
— Все, шеф, радиостанция накрылась. Горят бараки, где находится вся основная аппаратура.
