Валерий Белоусов - Попаданец в пенснэ
Хоть и пообмяла его жизнь в ЦК, но ударить кого -нибудь, хоть даже и неприятную толстую жабу, Зенькович никогда бы не смог.
Но сейчас... сейчас на куски рвали, на его глазах- не только женщину,но и его секретаршу...
Дорогой читатель, была ли у Вас секретарша? Нет, не так... Секретарша.
Секретарь.
Самый первый, самый надёжный помощник, самый первый друг... который знает о Вас больше, чем Ваша родная жена? Потому что жена Ваша может и поверить, что Вы на заседании - а секретарша обязана ЗНАТЬ, где Вы и с кем...секретарь знает Вас напротык- как знали ученики ешибота Писание- то есть прокалывали иголкой страничку- и они говорили, какая буква с противоположной стороны - алеф или йоуд...
Секретарь- это половина Вас- причём лучшая половина, которая ничего никогда не забывает, знает всё и всех, и сумеет при необходимости Вас заменить - взяв на себя всю текучку...
И вообще ... мы живем ради нашего дела! Счастлив мужчина, радостно идущий утром на службу и радостно возвращающийся с работы домой....
И не факт, что свои лучшие, звёздные часы Вы переживаете у себя дома!
Поэтому секретарь -может быть уподоблена хирургической сестре, которая видит своего мужчину , своего хирурга- в момент высшего напряжения сил, геройски зажимающего пальцами артерию...
Да и как Ваша жена может понять- каково это? Провести документ за один день через три департамента? Жена видит Вас дома- усталого, измученного, выжатого как лимон, без штанов... 'Для жены, врача и портного нет великих людей'!
Поэтому секретарь - и начальник (впрочем, как и медсестра- и врач) часто становятся близки...не потому, что ей восемнадцать, а ему тридцать три, а ... потому что ОНА гордится ИМ и уважает ЕГО.
И дело не в физической близости... они становятся ДРУЗЬЯМИ.
Была ли у Вас, читатель, секретарь- которая своей цыплячьей грудью закрывала вход ('Без доклада не пущу!') одетым в маски вооруженным незнакомцам, давая возможность своему Шефу уничтожить БУМАГИ...
Нет? Вы несчастный человек, упустивший в этой жизни что-то главное...
Так вот, у Зеньковича - такой секретарь, такой друг, была...
Не говоря поэтому лишних слов, Николай взмахнул чемоданчиком, и с размаху врезал в лопнувший красным соком, мясистый, угреватый нос демократической дамы... та удивленно замычала, схватившись за него толстыми пальцами с чёрной траурной каёмкой под ногтями, что-то вроде 'крофафокрючкофскаягебня', но терзаемую девушку выпустила...
От удара 'дипломат' распахнулся, и на пол, покрытый гранитными плитками, полетело нажитое непосильным трудом барахло... Зеньковичу особенно жаль было вдребезги разбившейся бутылки 'Ахтамара', которую подарил ему одногруппник по ВПШ из Еревана...
'А! Номенклатурная сволочь! Народное добро пиздит!'- завопили уцелевшие демократки...
Как к народному добру могла относиться зеньковская вполне домашнего вида электробритва 'Агидель' - было неясно.
Однако демократы от Зеньковича - стали держаться подальше, и подходить к партократу, размахивающему открытым дипломатом, не решались...
'Валерия Ильинична, Валерия Ильинична - что с Вами?
- Прокляфый софок! Тфарь! Исуфотофал мефя...'
Тут Валерия Ильинична лукавила - изуродовал её , как Бог черепаху- ещё районный акушер, вытягивавший её наружу щипцами за больную голову...
Зенькович, между тем, швырнул дипломат в кучу демократических москвичей- от чего те , как овцы, шарахнулись в стороны- потом мигом скинул с плеч пиджак, набросил его на плечи рыдающей девушки и гордо, с высоко поднятой головой- повёл к выходу.
Испуганные неожиданным отпором, демократы расступались перед ними, как воды Чермного моря перед уходящими из Египта аидами...
Видно, бродить им теперь по пустыне ближайшие сорок лет!
... Выступая на каком-то митинге, величайший физик нашего времени, отдавшая науке самое дорогое... госпожа Елена Боннер прилюдно заявила:' Этот августовский день - был не просто днём, но целой эпохой, за которую пройден неимоверно большой путь к подлинной демократии. Но давайте не будем обманывать себя словесной игрой! Если мы говорим , что КПСС должен (так в тексте) ответить за все свои преступления, то мы говорим, что к суду надо привлечь не только верхушку КПСС, а всех, кто повинен в нынешнем состоянии страны- всех! эти миллионы коммуняк, всех этих рабочих, колхозников, учителей, которые трудом и потом строили эту тюрьму, эту постоянную угрозу цивилизованному миру!'
Удивительно... но ей хлопали.
Вместе с ней выступали новый посол США в СССР Роберт Страус ('американский народ и американское правительство с восхищением следили за защитой Российского Белого Дома'), вице-мэр Москвы Лужков (' но теперь уже всё в наших руках! Главное- надо брать в свою собственность завод или предприятие, надо захватывать магазины, надо брать на себя землю... хозяевами жизни надо становиться!')
Судя по заблестевшим глазам толпы, призыв нашёл горячий отклик. Быстрее, а то другие успеют хапнуть!
... В этот час толпы людей (?) сгустились у зданий партийных органов... Охлос, ещё вчера трепетавший при виде партработника ('Партбилет на стол положишь, сволочь!') - теперь готовился взять реванш.
Но... настоящих партработников ОНИ всё также трепетали! Нормальный коммунист, от станка или от сохи, вовсе не был кисейной барышней, мог и в рыло благословить... а уж слушатели ВПШ из зарубежных компартий вообще... некоторые были совершенными отморозками ! Например, Ильич Санчес, который Шакал... бывший студент Университета Дружбы Народов.
Достойный наследник ИККИ! ... кто не помнит такую контору- поясню, что это Третий, Коммунистический Интернационал...
Поэтому гнев демократической толпы обрушивался- совершенно безопасно- на девчонок из машбюро, на тёток из сектора учащейся молодёжи, на престарелого дедка из отдела военно-патриотического воспитания...
Они шли сквозь крики и улюлюкание толпы, ежесекундно ожидая расправы.
Озверевшая толпа окружала их- плевали в лицо, швыряли грязью...
Каждый из присутствующих считал своим долгом унизить, оскорбить... особенно усердствовали демократки! Из их гнилых уст сыпалась такая похабщина, что было впору уши зажимать...
С особенным наслаждением интеллигентские фурии копались в сумочках несчастных машинисток, секретарш, стенографисток - показывая содержимое гогочущей толпе.
Вот жирная, с одутловатой пропитой мордой потомственной алкоголички пьяная с утра (с утра ли? а не с вечера?) бабища подскочила к высокой , статной молодой женщине...
Вырвала из рук сумку, мигом распотрошила... полетели какие-то свёртки. Бабища поддела их ногой- брызнули соком свекольные котлетки...
'Подстилка коммунячья! Они объедаются, а у нас на водку не хватает!!Убить тебя мало!'
Секретарша без страха смотрела на беснующуюся толпу, сказала тихо :'Ну, убейте. Если от этого легче станет! Подумаешь, останутся без матери -одиночки две девочки , близняшки...'
Сзади подскочил какой-то скрюченный, тощий, кривоногий... типичный гопник (ГОП - городское общежитие пролетариата)... ударил железной водопроводной трубой сзади, подло...
Девушка покачнулась, но устояла на ногах, спас шиньон... но тут гопник взмахнул трубой с окровавленным тройником на конце снова...
В этом миг грохнул выстрел ...
Гопник недоумённо посмотрел на расплывающееся на грязной, поддетой под пиджак , майке горячее пятно...
'Шухер! Менты!!!'
Толпа рванула в разные стороны- завопили сбитые с ног демократки, которых немилосердно топтали...
Но это была не милиция. Подчиняясь демократическому своему руководству, доблестная Краснознамённая Московская милиция, в которой и москвичей-то было - меньшинство!- умыла руки.
Просто 'партейный' старичок , который вроде бы только и делал, что ходил, побрякивая медалями на потёртом кителе, по школам и что-то детишкам про войну всё рассказывал - спокойно, без излишней суеты, неторопливо восстановил сталинскую социалистическую законность... как уже делал это на этой же самой улице, несколько ранее, девятнадцатого октября одна тысяча девятьсот сорок первого года. (Откуда ствол? Трофейный...заботливо сбереженный.)
А в городе Жуковский Московской области , на площади Кирова, Вождь Мирового Пролетариата в этот час снова отправлялся из фойе Жуковского Авиационного техникума в ссылку, в подвал...
... У станции метро 'Площадь Ногина', напротив Политехнического музея, уютно сидели на бульваре два джентльмена, которых незабвенные Ильф и Петров назвали бы 'пикейными жилетами'...
С безопасного отдаления, удобно сидя на садовой скамеечке, они бесстрашно наблюдали ход текущих событий и мирно беседовали.
'И всё же, Иван Петрович, при Сталине было ...'
