Андрей Посняков - Принц воров
– Вполне хватит и одного золотого. Так я возьму?
– Сказал же – бери!
Поблагодарив, гостья наконец сняла с плеч плащ, а за ним – и тяжелую длинную столу, падающую красивыми складками. Складки такие, точнее сказать – их укладка – стоили не таких уж и малых денег, имелись даже специальные мастера, а слуги, владеющие сим искусством, ценились довольно дорого.
Плащ, стола из тяжелой парчи, сандалии, изысканная нижняя туника из тонкого, вышитого серебристыми узорами, полотна. Вовсе не варварский стиль, и даже не местный. Византия – вот что! Ну, конечно, чья валюта, того и мода. Немало вся эта красота стоила… ах, Мириам, Мириам, понятно, зачем тебе деньги… зачем они вообще женщинам.
Интересно, откуда у этой юной гетеры – пусть и очень изысканной, но, в общем-то, вполне обычной феи продажной любви, каких много – деньги на подобный костюм? Расшитый золотом поясок, браслеты, стола… Неужели – все куплено в долг? Или – имеется богатый покровитель… Тогда Александр ей зачем? Просто так, из любви к искусству?
– Помоги мне снять!
Молодой человек поспешно расстегнул фибулы, освобождая девушку от еще остававшейся на ней одежды. Ах… Все же как прекрасна она была, эта смешливая танцовщица… которая что-то сегодня еще не смеялась. Может быть, просто устала? Эта смуглая кожа, стройные бедра, ямочки на пояснице…
Спускаясь в бассейн, Мириам обернулась с лукавым прищуром… волнующе колыхнулась грудь… небольшая, но и не маленькая… как у Кати… Все же как они похожи, господи! Словно сестры, словно родные сестры…
– Полей на меня из кувшина, – негромко попросила девушка. – Вон, из того. Он ведь пустой, кажется.
– Да, пустой… Подожди.
Схватив кувшин, молодой человек подошел к бассейну… скорее, это все же была просто большая мраморная ванна. Все, как положено – с водосливом, воды в Гадрумете, благодаря акведуку, хватало, а подогревать ее нужды не было – и так теплая.
– Ты разве не сбросишь одежду? Намокнет.
– Ах да…
И вот уже оба плескались нагими, Мириам наконец-то расхохоталась – Саша удачно пошутил, а потом… потом гостья обняла его за плечи и посмотрела в глаза:
– Знаешь, чем ты мне нравишься, милый?
– Интересно – чем?
– С тобой мне ненадобно притворяться… почти. Ну, обними же меня… погладь мои бедра, грудь… Ты ведь этого хочешь?
– Не скрою…
– Я тоже не скрою… Ласкай же меня, ласкай…
Здесь, прямо в бассейне, они и предались любовным ласкам, таким бурным, что вода, выплеснувшись, намочила лежавший у ложа ковер…
А Мириам и Саша не обращали внимания ни на что… Лишь теплая вода… зовущие глаза, губы…
Александра так и подмывало спросить – это она со всеми вот так, страстно… или…
Нет, все же не стоило об этом спрашивать – обидится. И правильно сделает. Хотя он вообще-то не из обидчивых, эта волшебница Мириам…
– Ну, что – поедим теперь? – выходя из воды, девушка улыбнулась. – Вытри меня, господин…
И вот, это тоже было не очень понятно: то она говорила – «мой господин», то просто – «милый», и все чаще вела себя не как танцовщица – служанка, рабыня, а как… как просто любовница.
– Слушай, а давай прямо в бассейне и поедим, и выпьем? Поставим все на ступеньку…
– Давай, – девушка расхохоталась. – Зря тогда ты меня вытирал.
Саша наполнил кубки вином. Выпили. Переглянулись и – оба разом – хихикнули.
– Видел бы кто-нибудь. Мы с тобой, как давным-давно, в Риме…
– А что ты знаешь про Рим?
– Много чего. Почти всех цезарей, поэтов…
– Ты же говорила, что выросла в нищете?
– Это так… Но я долго жила в доме Марциала, помощника прежнего префекта, ну, еще до того, как Гелимер…
– Понятно.
– Марциал, хоть для кого-то и был вредный старик, любил меня… правда, в постели уже мало что мог, но… утешал. Со мной ведь тогда сделали… Я никогда не буду иметь детей… Только умоляю, не надо фальшивых сочувствий! Я давно все это пережила – и боль, и отчаянье… Все улеглось – в немалой степени, благодаря Марциалу. В конец концов – всегда можно кого-нибудь усыновить… или удочерить, верно?
– Извини, за то, что невольно вверг тебя в пучину грустных воспоминаний.
– Э, как ты заговорил, милый друг! Прямо – Сенека. Хочешь, почитаю тебе стихи? Вот, слушай…
Девушка прикрыла глаза:
В винном пиру дозревает душа до любовного пыла,Тяжкое бремя забот тает в обильном вине,Смех родится в устах, убогий становится гордым,Скорбь отлетает с души, уходят морщины со лба…[1]
– Выпей еще, – Александр снова налил. – Пусть скорбь отлетит и уйдут морщины.
Мириам послушно выпила, в больших темно-шоколадных глазах ее все еще стояла грусть.
– Ты давно не приходила, – негромко произнес молодой человек.
– Были дела. Знаешь, наверное, мы скоро расстанемся…
А вот это была новость из разряда не очень приятных. Все же Саша успел по-настоящему привязаться к этой милой девчонке, и не только из-за любовных утех, вовсе нет, почему-то казалось, что в их отношениях вовсе не это было главным. Александр только сейчас понял – Мириам была единственным здесь человеком, с которым он чувствовал себя – собой. То есть вел себя так же, как и обычно – там, дома…
– Еще попрошу, – девушка поцеловала Сашу в щеку. – Если ты сможешь, не держи на меня зла.
– Зла? На тебя?! За что же?
– У каждого найдется – за что.
Странной этой фразой еще не закончилась ночь, только лишь начиналась. Снова скрипела постель, и слышались сладостные любовные стоны, молодые люди снова любили друг друга, так страстно, словно бы в первый раз… или даже – в последний.
Мириам ушла рано, не прощаясь и Сашу не разбудив. Когда молодой человек проснулся – девушки уже не было, лишь на его губах остался терпкий вкус прощального поцелуя.
Что ж, всему когда-то приходит конец… Жаль, что вот так вот… а, может быть – и правильно? Без лишних эмоций и слов.
Саша почему-то чувствовал, что Мириам больше не вернется, что они больше не увидятся – никогда. Почему-то было такое ощущение… вдруг навалилось, пришло…
Вообще-то молодой человек мог бы целый день валяться на ложе, заказав в покои выпивку и еду, однако же не хотелось. Наоборот, хотелось куда-нибудь пойти, в какое-нибудь людное место, развеяться…
На рынок! Конечно же – на рынок. А еще можно – к оружейникам, мастерам. Вначале прицениться, потом уже заказать себе щит, шлем, доспехи – пока сойдут и кожаные или пластинчатые, римского типа – лорика сегментата. Или даже совсем старые, чешуйчатые – лорика скуамата, те уж совсем дешево должны были стоить, а, впрочем, это все нужно было узнать не откладывая в долгий ящик – мало ли, может быть, уже завтра нужно будет явиться в корпус городской стражи. Десятник Гатбольд обещал, если что, дать знак – сообщить хозяину таверны или заглянуть лично.
Выкупавшись в бассейне, молодой человек немного обсох, допил оставшееся вино и, натянув тунику и перекинув через плечо перевязь с мечом, вышел на улицу, направляясь к рынку.
Солнце сияло, на ветвях деревьев весело щебетали птицы, и опрокинутое над головой небо казалось синим до невозможности, до рези в глазах. Гадрумет недаром считался одним из красивейших городов провинции – белизна стен, зелень кустов и деревьев, великолепнейшие, оставшиеся еще от римлян постройки – цирк, термы, акведук…
Народу на улицах было много, точнее, это так просто казалось, до тех пор, пока молодой человек не свернул к рынку, располагавшемся на широкой площади неподалеку от южных ворот. Площадь окружали приземистые базилики-храмы и бывшие общественные здания с белоснежными портиками, ныне переделанные под особняки. Чуть подальше, на прилегающих улицах, высились четырех– и пятиэтажные доходные дома, принадлежавшие вандальской знати. Наверное, в такой вот домик и стоило вскоре переселиться Саше – снимать роскошные гостевые покои в таверне уже стало слишком обременительно.
Эх, забыл спросить у Мириам, та бы, может, и подсказала чего насчет приличного, но не слишком дорогого жилища… Впрочем, и самому можно узнать, или через хозяина – особого труда не составит. Самые дешевые номера в доходных домах – на верхних этажах, под самой крышей, можно за сущие гроши снять, за медяхи буквально. Однако комфорта никакого, комнатенки узенькие, словно пеналы, летом и весной – жарища, духота страшная, зимой, наоборот, холодно, зуб на зуб не попадает – даже местной мягкой зимой. Удобства, естественно, во дворе – общие, – да и внутренней лестницы нет, только вешние. Нет, неудобно, да и – самое главное – несолидно для потомка отважных завоевателей! Самый шикарный этаж – второй – (он тут назывался – «первым», поскольку все, что ниже – занимали таверны, мастерские, лавки, пекарни и прочее. На втором этаже можно было шикарные апартаменты снять, ничуть не хуже тех, что в таверне «Золотой Гусь», и даже дешевле… так, на самую малость.
