Виталий Держапольский - Имперский пёс. «Власовец» XXI века
После укола Криг подошел к старому товарищу:
– Как ты себя чувствуешь, Курт?
– Несмотря ни на что – отлично! – воодушевленно воскликнул Хагенау. – Я уже давно не чувствовал себя так хорошо! Исчезла боль… Что это за лекарство, Рудольф? Какие-то наркотики? Но я уже давно сижу на наркоте – врач прописал, – пояснил он, – иначе с болью невозможно…
– Я знаю, дружище! – мягко перебил больного Рудольф.
– Но даже героин не оказывает такого действия! – возбужденно воскликнул Курт. – Я чувствую себя совершенно здоровым! Неужели все, Руди?
– Боюсь тебя огорчить, друг, но лечение не закончено, – как можно деликатнее произнес Криг. – Это лишь временный эффект. Но специалисты утверждают, что все будет хорошо! Нужно лишь подождать несколько дней…
Через несколько секунд Курт Хагенау потерял сознание.
* * *Когда Курт вновь открыл глаза, над ним нависало сосредоточенное лицо Крига. Хагенау обвел мутным взглядом ярко освещенное помещение. Оказывается, пока он валялся без сознания, его бесчувственное тело перевезли из квартиры в какое-то другое место. Он еще раз пробежался глазами по белоснежным стенам. Больница? Похоже. Он скосил глаза – точно больница – на такой кровати он уже неоднократно лежал в ведомственном госпитале РСХА. Курт дернулся, пытаясь сесть на кровати, но неожиданно понял, что не в состоянии этого сделать. Его руки были пристегнуты к спинке крепкими кожаными ремнями. Ноги, по всей видимости, тоже.
– Тихо, тихо! – воскликнул Рудольф, прижимая плечи Хагенау к подушке. – Спокойно! Все хорошо!
– Руди, – успокоившись, произнес Курт, – я видел такой чудный сон после того, как ты ввел мне лекарство! Будто моя душа отделилась от тела, – сбивчиво шептал он, – и воспарила над ним…
– О своих снах расскажешь позже! – перебил Криг. – Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?
– Отлично, Руди! – Хагенау фамильярно называл Крига его детским именем, чего не позволял себе уже несколько лет. Слишком высоко взлетел его бывший друг детства. Но неизлечимая болезнь стерла эту границу – приближающаяся смерть вновь уравняла их, как когда-то давно. – У меня ничего не болит… Такого не было со мной уже лет тридцать!
– Курт, дружище, я рад за тебя! – взволнованно воскликнул Рудольф, обнимая привязанное к кровати тело друга. – Сейчас я тебя освобожу!
Он расстегнул ремешок, стягивающий левое запястье друга, а затем освободил правое. Хагенау облегченно вздохнул и потер затекшие конечности. Неожиданно он вздрогнул и поднес ладони к лицу. Руки, которыми он так легко управлялся, были чужими! Свои, поросшие жестким седым волосом, разукрашенные старческими пигментными пятнами и испещренные старыми ниточками шрамов – юношеское увлечение жонглированием ножами, он не перепутал бы ни с какими другими! А эти… Вроде и знакомые, но… Это руки мужика в самом расцвете сил, а не дряхлого старика. Он, все еще не веря в случившееся, спросил:
– Что со мной сделали, Руди?
– Вылечили от рака! – жестко ответил скрипучий голос мерзкого старикашки, наблюдающего за Хагенау со стороны. – И подарили еще по меньшей мере тридцать-сорок лет жизни! Генерал, дайте ему зеркало!
Криг протянул старому другу небольшое карманное зеркальце. Хагенау судорожно схватил его и поднес к лицу. Из овального стеклышка на него смотрел полубезумным взглядом тридцатилетний мужик, заросший недельной щетиной.
– Что вы сделали со мной?! – в ужасе закричал Курт.
– Привыкайте, любезный, это ваше лицо! – не обращая внимания на истерические крики Хагенау, скрипел старик. – Ваше тело! Мы подарили вам новую жизнь… Не забывайте этого, майн кляйне югенд!
Курт боязливо разглядывал себя в зеркале. Старик сказал правду – из зазеркалья смотрел действительно он сам, только молодой. И это было… непривычно? Страшно? Бывший старик не мог определиться с противоречивыми чувствами. Хагенау отложил зеркало на подушку и спустил ноги с кровати на пол. Сделал несколько осторожных шагов. Он словно боялся, что наваждение развеется, как дым. Но ничего страшного не произошло, наоборот, его тело послушно двигалось с такой легкостью, которая присуща людям лишь в молодости. Не ныли суставы, не колола поджелудочная, не напоминал о себе застарелый перелом, а самое главное – не терзала его многострадальный организм чудовищная боль раковой опухоли. Он пробежался языком по зубам – все на месте! А зрение!!! Он мог прочитать даже мелкие буквы фирменного шильдика, наклеенного на компрессор. А еще вчера он не мог прочитать без очков втрое больший шрифт!
– Давай в душ, – сказал Криг. – Нам еще предстоит встреча с фюрером!
* * *Внимательно выслушав Хагенау, Лепке попросил его подождать в приемной. Едва за ним захлопнулась дверь, фюрер произнес:
– Значит, пришельцы не солгали… Да, с таким козырем в кармане сенат будет у нас вот где!
Фюрер сжал пальцы в кулак так, что побелели костяшки, и потряс им перед самым носом Рудольфа.
– Да, это так, – согласился генерал, – но… Проблема, майн фюрер, в том, что этого лекарства они могут сделать лишь несколько доз. У них отсутствует нужный материал…
– Но ведь они готовы продолжить опыты? – перебил Крига фюрер.
– Бесспорно! Но не факт, что у них что-то получится.
– Я думаю, что нам стоит поговорить с гостями начистоту, – подумав, сказал фюрер. – Они ведь не просто так появились у нас. Они нуждаются в нас, Рудольф! Иначе никогда не поделились бы с нами своими знаниями. Вот что, организуй нам завтра встречу! Поговорим по душам.
– Хорошо! – Криг сделал пометку в ежедневнике. – И еще, что нам делать с Куртом Хагенау? В таком виде он не может возвратиться на прежнее место.
– Это было бы опрометчивым шагом, – согласился фюрер, – преждевременным и глупым! Может быть, через несколько лет, когда все утрясется и встанет на накатанные рельсы, обновленные офицеры СС и будут возвращаться на свои прежние места службы, – мечтательно произнес фюрер. – Но на сегодняшний день это невозможно! Слухи будут множиться, как грибы после дождя. Кстати, а как быть с его семьей?
– Он не женат. Родители умерли. Кандидатура Хагенау идеально подходила для эксперимента, невзирая на то, что мы знакомы.
– Да, ты докладывал. Что ж, наш первый обновленный офицер заслужил награду.
– Он и так ее уже получил, – осмелился перебить фюрера Криг. – Он жив и абсолютно здоров! Здоровее, чем мы с вами…
– Тогда… – фюрер задумался. – Тогда сделай ему новые документы. Затем перепиши на новое имя все его имущество, счета в банке, в общем, все, что связано с его материальным благосостоянием. Пусть немного отдохнет, приведет себя в порядок. После отпуска определишь его в группу профессора Штруделя. Хорошие аналитики нам еще понадобятся.
26.07.2005 г.
Тысячелетний Рейх.
Берлин. Рейхстаг.
Личный кабинет фюрера.
– Гутен таг, господа! – вместо обычного «Зиг хайль» поприветствовал гостей фюрер. – Располагайтесь, чувствуйте себя как дома!
– Кхе-кхе, – кашлянул, усаживаясь, Хильшер. – Я так полагаю, разговор предстоит серьезный?
– От результатов этого разговора будет зависеть наша дальнейшая судьба!
– Наша или ваша? – решил прояснить старик.
– Вы не ослышались, герр Хильшер, – любезно пояснил фюрер, – именно наша совместная судьба! Вам нужна адаптация в нашем мире, а нам нужны ваши знания! А кто вам протянет руку помощи, поможет стать частью нашего общества, оценит по достоинству ваши знания? Я предлагаю вам стать частью нашей системы!
– Заманчиво! – произнес старик и оглядел своих молчаливых спутников. – Что же вы потребуете от нас взамен?
– Правду! Только правду и ничего, кроме правды! – воскликнул фюрер. – Мы должны доверять друг другу! И тогда вы сможете использовать все ресурсы Третьего Рейха для ваших, вернее, для наших совместных интересов! Итак, вы согласны?
Старик вновь переглянулся со спутниками. Лепке, затаив дыхание, ждал ответной реакции. Первым слегка кивнул головой Зиверс, через секунду его жест повторил Крезе.
– Мы согласны! – дребезжащим голосом произнес Хильшер. – Можете задавать свои вопросы.
Фюрер незаметно для присутствующих перевел дух. Он боялся услышать отказ. На эту троицу он возлагал большие надежды.
– Можно я начну? – спросил фюрера безопасник.
– Давай, Рудольф, – разрешил фюрер. – Тебе привычнее задавать вопросы.
– Вы готовы? – поинтересовался Криг.
– Да! – ответил старик.
– Из какого источника вы узнали о нашем мире?
Хильшер усмехнулся, кожа на его лысом черепе пришла в движение.
– Вам что-нибудь известно о «Высших Неизвестных»? – собрав губы в жемок, прошамкал старец.
– Кто это? Или что это? – тут же переспросил Криг. Словосочетание «Высшие Неизвестные» ему ни о чем не говорило.
– Понятно, – буркнул старец и вновь закашлялся. – Прошу прощения, – извинился Хильшер, – здоровье ни к черту! Слабые легкие… Но, как вы знаете, это поправимо. Поэтому, с вашего разрешения, продолжит мой ученик – Вольфрам Зиверс. Он владеет информацией в том же объеме, как, впрочем, и доктор Крезе. Продолжайте, прошу вас!
