Маргарита Полякова - Острова капитана Блада (СИ)
Со временем, двойственность моей души прекратила меня пугать и раздражать. Нам удалось ужиться и помогать друг другу в разные моменты жизни. Скажем честно, от О'Брайена пользы было гораздо больше, чем от меня. Он лучше был приспособлен к этому жестокому времени. Единственное, чем я мог похвастаться — некоторые знания из будущего. Но воспользоваться ими нужно было еще суметь.
И да, кстати, местный народ вовсе не собирался впадать в экстаз от разных попаданческих предложений. Например, я пытался привнести некоторые изменения в свою одежду в сторону упрощения. Но меня не поняли. И даже сделали замечание в том смысле, что если я богат, значит, надо следовать моде. Лучше всего парижской, но можно и испанской. Положение обязывает. Хорошо хоть на корабле я могу немного расслабиться, поскольку скакать по качающейся палубе в длиннополом камзоле, парике и туфлях на каблуках — это особо изысканное извращение.
Хотя Питта, вроде бы, эти одеяния в стиле «павлин, сошедший с ума от тщеславия», совершенно не напрягают. Напротив. Мой приятель ударился во все тяжкие, покупая яркие и кричащие наряды. Как и любого, неожиданно разбогатевшего человека, его несло. Джереми словно стремился всем продемонстрировать, что у него водятся деньги. Помнится, в 90-х, когда батя неожиданно поднялся на продаже шмотья из Турции, я малиновый пиджак в школу носил. А был бы постарше, наверняка, и золотую цепь в палец толщиной выпросил бы.
С возрастом вся эта дурь прошла, и я начал ценить вещи за их качество, а не внешний блеск. А с годами, данное отношение перешло и на окружающих людей. Полагаю, Джереми тоже перебесится, и вернется к нормальной одежде. Поймет, что качество ткани и пошива куда важнее, чем аляповатая мишура.
Хотя век, конечно, диктует свои правила. Пышность и блеск сейчас — правило, а не исключение. И довольно сложно удержаться на грани, не превратив лоск в безвкусицу. Если уж сам законодатель мод Людовик XIV носит ленты, кружева и парик, то что говорить об остальных смертных. Хорошо хоть не заставляют марлезонские балеты танцевать и изящным стихосложением заниматься. Хотя последнее, пожалуй, О'Брайен мог бы…
Однако лично меня интересовали более приземленные вещи. Например, где бы взять еще 3 корабля и 600 человек, чтобы попытаться-таки ограбить Маракайбо. Золотые прииски Санта-Мария на Мэйне были, можно сказать, тренировочным этапом перед феерической эпопеей. Ну и денег я планировал там поднять больше, чем с одного отдельного корабля. Впереди меня ожидала сложная операция по захвату Маракайбо, а она требовала финансирования, и немалого.
Компаньон для грядущего предприятия, как ни странно, нашелся сам. При всей моей нелюбви связываться с посторонними капитанами и кораблями, на которых были свои правила (а зачастую никаких не было), я понимал, что один не потяну захват Маракайбо. И осознавал, что потенциального компаньона неплохо было бы проверить в деле прежде, чем затевать длительную и опасную операцию.
Что сказать? Судьба, видимо, ко мне благоволила. Мы с Джереми, устав спорить и перебирать кандидатуры для возможного сотрудничества, сидели в «Веселом висельнике» и пили превосходное испанское вино, позаимствованное на одном из захваченных кораблей. До появления брендов «Редерер» и «Вдова Клико» оставалась еще сотня лет, так что приходилось обходиться тем, что производилось в 17 веке. Не самый плохой вариант, кстати. Парочка бутылок под хорошую закуску поспособствовала улучшению нашего настроения, а потому подошедшего к нам типа мы встретили благодушно.
На первый взгляд, незнакомец был похож на вельможу. Однако ухватки выдавали в нем не легкомысленного щеголя, а такого же джентльмена удачи, как и я. Высокий, широкоплечий брюнет примерно 40 лет с жесткой складкой губ, военной выправкой и холодным взглядом ощущался опасным противником. Единственное, что несколько портило смазливую внешность — воистину брежневские брови. Картинно отставив шпагу, незнакомец в самых изысканных выражениях поинтересовался, кто из нас является знаменитым капитаном Бладом. Я представился и поинтересовался, с кем, собственно, имею честь.
— Мое имя шевалье де Монбар, по прозвищу Истребитель, — сообщил пират, надменно вздернув породистый нос. — Вы, должно быть, слышали обо мне.
Так вот ты какой, северный олень! Разумеется, я слышал о Монбаре, как и многие флибустьеры. Да и в различных повествованиях о пиратах его имя встречалось мне не раз и не два. Насколько я помню, многие исследователи считали этого персонажа вымышленным. Однако в данной реальности он вполне себе был жив и прекрасно себя чувствовал[6]. Занятно было встретиться с такой известной личностью. Почти так же, как если бы вживую увидеть Генри Моргана.
— Я слышал, вы ищете компаньона для какого-то весьма прибыльного дела, — забросил удочку Монбар после того, как я пригласил его присесть и присоединиться к нашей компании.
— Не думал, что знаменитый Истребитель нуждается в чьей-нибудь компании, — удивился я.
Монбар считался довольно удачливым флибустьером. У него, как и у меня, было под началом два фрегата и примерно две сотни пиратов. Причем бОльшая часть из них — индейцы. До меня доходили слухи, что Монбар часто прибегал к жестоким пыткам и вроде как сражался не ради добычи, а ради славы и для того, чтобы покарать испанцев, но я как-то не очень в это верил.
Нет, по поводу возможных пыток у меня никаких сомнений не было. Время на дворе жестокое, а флибустьеры — народ лихой и не расположенный к сантиментам. Да и остальные от пиратов не слишком отставали. Иногда мне даже казалось, что народ соревнуется в жестокости, причем вне зависимости от национальности и социальной принадлежности.
Гораздо больше сомнений вызывала легенда о том, что Монбар, захватив испанский корабль, мог выкинуть за борт не только команду, но и все добро. Кто бы с ним стал плавать на таких условиях? Команде на что-то надо жить. Да и пополнять припасы — не самое дешевое удовольствие. Особенно учесть, что на некоторые вещи цены в колониях были гораздо выше, чем на материке. При всем моем финансовом благополучии даже меня жаба давила, когда приходилось порох закупать.
Да и слухи о аскетизме Монбара как-то не слишком подтверждались. Говорили, что пират, якобы, пил только воду, не интересовался картами и был довольно холоден к женскому полу. Насчет карт не знаю, но вино он пил наравне с нами, да и симпатичным служанкам довольно активно оказывал знаки внимания.
В результате довольно долгой беседы выяснилось, что Монбар действительно любил делать широкие жесты, легко спуская все, что награбил. В итоге, пират оказался на мели, и ему срочно требовалось поправить свое финансовое положение. В детали Монбар не вдавался, но я так понял, что он планировал серьезную операцию на материке, и ему требовалось дополнительное финансирование. Захват отдельного корабля данную проблему может и не решить.
Судя по всему, Монбар планировал очередную эпопею по освобождению индейцев от рабства. Не знаю уж, почему француз так проникся судьбой краснокожих, но он реально воевал за их интересы. Легенда о прочитанных в юности книгах, толкнувших его на подвиг, казалась мне сомнительной. В любом случае, итоги деятельности Монбара были на лицо. Индейцы превозносили его, как одного из своих идолов, с удовольствием служили в его экипажах, были ему верны и готовы отдать за него жизнь. Немудрено, что при такой поддержке Монбар считался флибустьером-одиночкой и не слишком искал союзников в пиратском мире.
Я так и не понял, почему шевалье выбрал именно меня для совместного похода. Вариантов у него было множество. Однако глупо не воспользоваться подвернувшимся шансом, и я поведал, что хочу прогуляться до золотых приисков Санта-Мария на Мэйне и обязательно захватить корабль, поскольку в дальнейшем планирую разграбить Маракайбо. Причем детали и сроки последней операции я обсуждать не хочу, чтобы слухи раньше времени не дошли до испанцев.
Монбар сначала утверждал, что для исполнения его планов ему вполне хватит добычи с золотых приисков, и опасный поход на Маракайбо не слишком его интересует, но я напомнил, что Олоне в свое время целых две недели грабил город. И это при том, что три четверти населения успели перебраться в Гибралтар и унести с собой все самое ценное. Да и Морган поживился не слабо. Правда, у него было 10 кораблей и примерно 800 человек[7], но я надеялся, что мы справимся меньшими силами. У нас с Монбаром уже есть четыре фрегата и четыре сотни пиратов. Вполне можно захватить еще два корабля и пригласить с собой в поход человек двести.
По взаимной договоренности мы решили не втягивать посторонних людей в свой союз. На тех кораблях, которые планировалось захватить, капитанские должности должны были занять верные нам люди. Предварительно, наши с Монбаром силы были равны, так что грядущую добычу мы планировали делить пополам. Однако ко времени похода на Маракайбо многое могло измениться. Неизвестно даже, устроит ли нас наше сотрудничество, так что мы не стали заглядывать далеко вперед. Пока перед нами стоит задача ограбить золотые прииски. Вот вернемся из похода с прибылью — тогда будем думать дальше.
