Барбара Картленд - Цветок пустыни
Один из рукавов ее прекрасной амазонки оказался порван на плече во время борьбы с шейхом, и женщина объяснила Вите с помощью знаков, что зашьет и почистит платье.
Девушка была так измучена, что ей хотелось только одного – добраться до кровати и заснуть. Но женщина принялась что-то взволнованно объяснять ей с помощью знаков, и Вита поняла, что от нее ожидают совсем другого.
Судя по всему, ей предстояло облачиться в другое платье, и она предположила, что ее скорее всего ожидает обед с шейхом.
Стоило ей только подумать об этом, как она тут же почувствовала, что страшно голодна.
Впрочем, Вита решила, что ей бы не повредила еще одна чашечка кофе, чтобы хоть как-то восстановить силы.
К счастью, она узнала, как называется бодрящий напиток на арабском, когда занималась с синьором Дайри, и сейчас, улыбнувшись женщине, произнесла его и знаками попросила принести.
Крепкий ароматный кофе подбодрил ее, немного сняв усталость, однако все еще очень болели руки. Взглянув на себя в зеркальце, которое она достала из саквояжа, девушка обнаружила, что лицо у нее заметно осунулось, побледнело, а под глазами залегли тени. Да, сейчас она, пожалуй, не смогла бы вызвать и десятой доли тех восхищенных взглядов, к которым привыкла у себя дома.
Вита тут же одернула себя. О чем она только думает? Совершенно неважно, как она выглядит. Взгляд шейха яснее ясного говорил, как он относится к своей пленнице. И какими бы ни были его чувства к ней, восхищения среди них не было и в помине.
И все же… она ничего не могла с собой поделать, ей очень хотелось узнать, кто такая Илейн.
Вита предполагала, что шейх произнес это имя случайно – оно, должно быть, вырвалось у него подсознательно. Но, возможно, именно в нем крылась одна из причин его неоправданно жестокого с ней обращения.
«Возможно, у меня слишком разыгралось воображение», – сказала сама себе Вита.
Несмотря на выпитый кофе, девушка все еще двигалась как в тумане, и в голове не совсем прояснилось. Она едва держалась на ногах.
И когда Вита, в конце концов, оделась в одно из своих самых лучших платьев, привезенных с собой с тайным желанием услышать похвалу и одобрение кузины Джейн, она спросила себя с некоторым удивлением: а зачем ей это нужно – вновь встречаться с шейхом после того, что недавно произошло? Не разумнее ли было отказаться от этого обеда и просто отправиться спать?
Впрочем, у нее были все основания подозревать, что, если шейх захочет ее увидеть, его вряд ли остановит то, что она легла в постель. Вита понимала, что находится в его власти и ее сопротивление только разжигает в нем ненависть, поэтому она решила делать так, как он ей велит, и не нарываться на еще большие неприятности.
На этот раз она выбрала бледно-розовое платье с небольшим турнюром сзади, как того требовала нынешняя мода.
Это было не вечернее платье, которое было бы сейчас, по мнению Виты, совершенно неуместно, но низкий квадратный вырез открывал шею, а короткие рукава почти не скрывали рук. Узкий лиф платья подчеркивал соблазнительные изгибы ее изящной фигуры и тонкую, гибкую талию.
По взгляду прислуживающей ей женщины Вита поняла, что та восхищена ее красотой, и это послужило девушке хоть и небольшим, но утешением, когда она, собравшись с мужеством, шагнула из-за белой шерстяной шторы, отделяющей ее половину от остальной части шатра.
Как она и ожидала, шейх был уже там. Он сидел на диване, в упор глядя на нее, и девушка испытала внезапный острый приступ паники. Ее охватило жгучее желание броситься прочь – в пустыню, куда угодно, только подальше отсюда, от его холодного, тяжелого взгляда.
Но гордость и чувство собственного достоинства, бывшие неотъемлемой частью ее натуры, не позволили ей обнаружить свой панический страх перед этим человеком. Она вскинула голову и дерзко взглянула ему прямо в глаза.
Между тем шейх окинул ее внимательным взглядом с ног до головы, и вновь Вита отметила в его глазах выражение откровенной враждебности.
Шейх молчал, и Вита, сразу почувствовав себя неуверенно, решила прервать их затянувшееся молчание. Стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более беспечно, она заметила:
– Хочу надеяться, что уже пора обедать. Прошло так много времени с тех пор, как мы останавливались в оазисе, чтобы перекусить, по пути сюда.
– Обед готов, – спокойно сказал шейх. – Но, разумеется, поскольку вы находитесь в лагере бедуинов, то должны вести себя, как приличествует женщине-бедуинке.
Предчувствуя недоброе, Вита вопросительно посмотрела на него.
– Вы должны вымыть мне руки и ноги, как того велит обычай!
Девушка застыла на месте, думая, что ослышалась.
Она прекрасно понимала, что он хочет оскорбить и унизить ее. И еще она знала, что бедуинские женщины не только моют руки и ноги своему хозяину или мужу, но еще и прислуживают ему во время трапезы, но сами никогда не едят с ним за одним столом.
Синьор Дайри рассказывал, что бедуинским женщинам никогда не достаются лучшие куски, и они вынуждены доедать то, что останется после обеда хозяина, скрывшись на женской половине жилища. Им никогда не приходится пробовать хороших кусков мяса – только то, что не захотел есть их повелитель.
И теперь взбешенная, растерянная Вита просто не знала, что ей делать. Ее гордость требовала дать ему достойный отпор. Но если она снова разозлит шейха, то, вполне возможно, ему опять захочется силой подчинить ее себе.
Внезапно девушке пришло в голову, что с ее стороны будет более достойным, а возможно, и приведет его самого в замешательство, если она спокойно сделает то, что он от нее требует. Ведь он не может не понимать, как бы он к ней ни относился, что, заставляя ее делать это, он нарушает все законы гостеприимства, которыми на Востоке так гордятся.
– Разумеется! – сказала она, с трудом заставив себя чуть улыбнуться. – Но только, боюсь, вам придется подробно объяснять мне, что надо делать. Такого обычая нет в Англии, там подобное занятие посчитали бы не подобающим для леди.
Шейх щелкнул пальцами, и черная рабыня, которая прислуживала им в самый первый раз, внесла глиняную чашу с водой и полотенце.
Затем он что-то сказал рабыне, и та, с чуть заметным удивлением, вручила Вите чашу.
Девушка поднесла ее шейху, и тот окунул в воду пальцы. Затем Вита вытерла ему руки полотенцем мягкой льняной материи.
Во время всей этой процедуры она ни разу не взглянула на шейха. После того как она кончила вытирать ему руки, она опустилась перед ним на колени, готовая к тому, чтобы то же проделать и с его ногами.
Он был бос, Вита заметила, что шейх ходит по ковру без туфель. Девушка невольно отметила, что ступни у него узкие, хорошей формы.
Она вытерла ему ноги и, в первый раз за все время взглянув на него, сказала с чуть заметным вызовом:
– Мне бы только хотелось знать, сколько подобных процедур заменяют одного барана!
Шейх ничего ей не ответил, и девушка продолжила:
– Я прекрасно понимаю, что вы заставляете меня платить за нанесенное вам оскорбление. Я только хотела бы знать, как дорого мне придется заплатить вам за него.
– Вы свободны от долга! – резко ответил шейх.
Вита выпрямилась.
– Рада это слышать. Но тогда, может быть, вы скажете мне, в качестве кого я сегодня здесь присутствую, в качестве вашей пленницы или гостьи?
– А вам не все равно? – чуть насмешливо спросил шейх.
– Разумеется, нет. – Девушка дерзко взглянула ему в лицо. – В качестве гостьи я могу есть с вами за одним столом. Как пленница я должна буду дождаться, когда вы насытитесь, а я очень голодна!
Шейх неожиданно рассмеялся, и Вита поняла, что одержала маленькую победу.
Ей удалось, пусть хоть на мгновение, пробить ту неприступную защитную броню, которой он окружил себя, и теперь девушке очень хотелось бы знать, каким будет его следующий шаг.
– Садитесь сюда. – Шейх широким жестом указал на диван рядом с собой.
Почти тут же две рабыни внесли в шатер подносы с едой и расставили ее перед ними на низком столике.
К счастью, Вита уже знала из рассказов Бевила о том, как едят бедуины, и ничуть не растерялась, не увидев на столе никаких столовых приборов.
Главным блюдом была баранина, приготовленная с особой кашей из пшеницы с маслом, которая называлась «бегоул», и верблюжьим молоком.
Бегоул был горкой выложен в центре большого деревянного блюда и обложен по кругу тонкими кусочками баранины.
Вита взяла пальцами кусочек баранины и, ловко захватив в него немного каши, скатала трубочкой и положила его в рот.
Еда была слишком горячей, и приходилось есть очень осторожно, чтобы не обжечь пальцы и рот. Вита сказала шейху правду – она была очень голодна, возможно, потому ей показалось, что ничего вкуснее в своей жизни она не ела.
Ей понравился свежеиспеченный хлеб и еще некоторые блюда, которые были, по-видимому, приготовлены из совершенно необычных для европейцев ингредиентов, так что Вита даже не знала, с чем их можно сравнить.
