Алекс Кун - Броненосцы Петра Великого
Запустили второй раз домну. Вторая плавка удалась металл жидкой струей стек с ковш и я начал проверять вторую часть своей теории, засунув в жидкий металл толстостенную трубу из обожженной глины стали активно продувать расплав горячим воздухом от той же печи. Пламя поднялось чуть ли не с домну высотой. Продолжали качать пока огонь не пригас, минут двадцать наверное качали, после чего разлили металл ковшами по давно заготовленным и прогретым формам будущих больших чанов а остатки вылили по формам слитков для кузнецов. Металл получился прекрасный, только избыточно мягкий, в последующих плавках было решено часть металла сливать из домны в один ковш часть в другой. Один ковш продувать и потом оба ковша смешивать. Таким образом подбирать нужное соотношение углерода в железе.
С появлением литьевого железа и латуни моя жизнь снова стала кошмаром. Разрываясь бегал между цехами. По моим чертежам отлили большие пустотелые, для экономии железа, валки для прокатки латуни валки получились шершавые как апельсиновая корка. Пока срочно организовывал токарный цех велел сделать филеры и тянуть латунь на проволоку, делая из нее гвозди, так как железа в корпусе корабля обшитом медью быть не должно. Первый сделанный нами токарный станок для крупно габарита напоминал огромного деревянного монстра с кожаными передаточными ремнями и не имел режущего инструмента, за не имением возможности его изготовить. Вместо этого был поддон с песком, им и обтачивали. Времени это требовало много но результаты давало. Так что к концу августа прокатали первый лист латуни. Железо на таком стане катать было нельзя, станок бы точно развалился, но с горячей латунью он справлялся.
Сумасшествие этих дней сказалось и на моих домашних. Желая видимо как то мне помочь Надежда не просто шикарно готовила и исполняла пожелания чуть ли не раньше чем я о них задумывался. Но и взяла моду приглашать к нам девушек чуть ли не со всех окружающих сел. После чего пришлось проводить с ней беседу, по поводу того, что женщину я хочу, а вот жениться в ближайшие несколько лет мне государь запретил. Врал конечно, у нас с Петром никаких разговоров на эту тему не было. Но ссылка на царя разом уняла матримониальные планы моей экономки, или даже не знаю как ее должность обозвать. Мой чердак кстати закончили, и я остался им очень доволен. Устроили по этому поводу еще одну пьянку с мастерами и братьями. Братья запали на латунные листы, особенно посмотрев как из низ можно чеканить и выпресовывать детали. Они забирали все листы что я браковал для корпуса и продавали их по цене чистой меди, а с повышением спроса и еще дороже, так что навар получался изрядный. С учетом того, что 33 процента в наваре были мои, я не ограничивал братьев. А спрос на листы рос как на дрожжах, и это при том что торговля к зиме стихла. Страшно подумать что будет когда купцы заморские придут. Еще одной моей удачей можно считать получение мыла в автоклавах. После множества неудачных попыток, особенно с выделением из клейко образной субстанции самого мыла у меня все получилось. Помогла зола из топок. А вот неожиданным для меня стало получение в нагрузку глицерина. Куда его девать я пока не придумал, а делать нитроглицерин мне было просто страшно. Так что пока глицерин просто складировали, а мыло с выжимкой из сосновых иголок стало моим призом за труды и поиски на ощупь. Я даже сделал симпатичные овальные формочки для него и раздал первую партию по мастерам и много отдал Надежде для раздачи женщинам. Пока бури восторгов было не видно, но зато я запасся мылом на приличный срок и отработал технологию, дальше время покажет. По этой же технологии сварил бумагу, получив в нагрузку нечто с запахом скипидара. Бумага получилась типичной оберточной, коричневого цвета с темными вкраплениями. Для ее прокатки был сделан еще один прокатный стан из одного ряда валков, станок конечно же деревянный. Бумага вылезала из него хоть и тонкой, но со страшно неровными краями, но мне было на это наплевать. Перегнав первую партию, нарезал себе толстую пачку бумаги для туалета. Как ни странно эта моя придумка пошла на ура, и в многочисленных домиках сортиров тут же появились коричневые листочки моей бумаги. Пришлось поставить на эту линию 2х человек и сделать варку систематической. Братья тут же занялись коммерцией, надо заметить не менее успешно, чем с латунью. А вот на дальнейшие эксперименты времени оставалось все меньше и меньше. Мы заложили на стапеле клипер.
Хоть я непосредственно клипер не собирал, для этого у меня корабельные мастера с массой рабочих имелись, снабженные подробными рисунками. Но вот технологии строительства были заложены сильно непривычные для мастеров делающих все из цельных стволов дерева. Весь набор корабля был составлен из досок, а не был цельным. Это упрощало и убыстряло сборку, все можно было делать на плазе а не подгонять по месту. Но вот склейка пакетов досок была необычна. Клеили костяным клеем, который даже не надо было производить самим, его продавали в любых количествах и по бросовым ценам. Единственное что надо было добавлять в него льняное масло для водостойкости. И нужно было очень много струбцин. Червяки и гайки струбцин отливали непрерывным потоком, а остальное делали из дерева плотники. Струбцины получались массивные, но дело свое делали. К моменту закладки было сделано около трехсот струбцин и их количество непрерывно увеличивали, под них пришлось отводить отдельную кладовку. И еще пришлось сделать массу коловоротов, так как весь набор и вдоль и поперек прошивали нагелями на клею.
Коловороты то же отливали, а вот сделать патрон для сверла мне было пока слабо и в результате коловорот был просто изогнутой железкой с квадратной выемкой в торцах, куда вставлялся квадратный хвостовик сверла. А сверла делали еще проще, отливали квадратный длинный и тонкий брусок, одну сторону расплющивали молотом и зажав расплющенную часть несколько раз закручивали. Потом отрубали зубилом кончик расплющенной части на клин и закаливали. Сверла, после заточки, получались на удивление хороши. Они сверлили дерево, латунь не напрягаясь, а вот в железе ковырялись долго. Одна мастерская была преобразована к инструментальному цеху, и там работал мой самый грамотный кузнец, с металлом он творил чудеса, и я наделся с его помощью сделать все наборы инструментов, к которым привык. Кстати, инструменты из моего рем набора с Катрана лежал тут же, как образцы, со многих инструментов и крепежа рем набора даже слепки для отливки делали. А пока с инструментом было плохо. Топоры, зубила, стамески, пилы и напильники, к которым еще сверла с коловоротом добавились.
Вечерами приходил домой выжатый как тряпка. Вроде должен не махать весь день топором, а заниматься руководством. Но получалось как то наоборот. Показываешь что собрали не так, разбираешь и собираешь сам, потом прибегают бумажники и кричат что у них автоклав не закрывается, пока идешь к ним подлавливают литейщики, что у них новая форма металл не держат, просишь подождать бумажников бежим к литейщикам, нас догоняют плотники и жалуются что им инструментальщики сверл не дают а нужного диаметра они вчера случайно сломали, начинаешь прибавлять скорость перемещения по заводу, начинают подбегать больше народу. И если бы просто рабочие подходили, я бы их к мастерам посылал, а к концу дня и еще куда подальше, так ведь мастера и подбегают, трусит к тебе такой серьезный пожилой дядька с длинной бородой — его как то посылать уже не удобно. Потом уладив пару затыков вспоминаешь про бумажников и бежишь к ним, они радостно сообщают что героически, значит с помощью кувалды, справились с проблемой и я мысленно начинаю выть, понимая что этот автоклав скорее всего выведен из строя. Весь сентябрь и начало октября было жутким. Несколько раз я засыпал за столом в нашей гостиной еще не дождавшись, когда на стол подадут, а один раз заснул к сожалению когда уже подали, и по закону подлости рухнул мордой в миску. К середине октября Надежда начала надомной откровенно причитать, а Кузьма настучал братьям как все плохо. По этому на следующий день Осип собрал мастеров на заутреней, которую я традиционно просыпал, и вставил им огромный, жарко тлеющий фитиль, начинающийся словами «Я вам мужики не голова, и не я над вами царем поставлен, но какого….» Остальных слов было много, но история их не сохранила. Узнал я обо всем этом намного позже, а в тот день меня даже насторожило, что меня не рвут на куски. Если прихожу на участок, и спрашиваю есть ли проблемы, мастер рассказывает что не получается. А если не спрашиваю то и он молчит. Обалдеть, первый спокойный день. Сразу появились новые мысли. Но настороженность не проходила до вечера, пока Кузьма не проговорился про заутреннюю, а там уж я его раскрутил на подробности. И задумался. С одной стороны плохо, дело пойдет медленнее, вон мы за месяц уже все собрали и обшивать корпус начали, то же кстати на клею нагелях и латунных гвоздях. А с другой стороны, до навигации успеваем, и неделей раньше неделей позже не очень принципиально. А мне все же новенького охота, мысли теперь так и прут, и у морпехов я все это время не был.
