Владимир Поселягин - Я - истребитель
— Товарищ майор, капитан Воронов, дежурный наряд комендатуры. Разрешите обратиться к летчику?
— Обращайтесь, — кивнул майор.
— Ваши документы! — это уже мне.
— У меня их нет… — начал я говорить. Майор и политрук, который действительно оказался особистом данного полка, подтвердили, что по счастливой случайности они оказались моими командирами и что я сдал по приказу начштаба полка документы на замену. Капитан записал мои данные и, пожав руку, поблагодарил за сбитые. А когда мы подходили к машине, к нам подбежал конопатый боец с моим сапогом в руке. Спросив разрешения у майора обратиться к летчику, то есть ко мне, отдал сапог и с чувством сказал:
— Большое вам человеческое спасибо, товарищ летчик!
— Да ладно, еще собью, — засмущался я и по команде майора сел на заднее сиденье.
Положив портфель между собой и политруком, я вытащил из кармана скомканную портянку и, намотав ее на ногу, надел сапог.
— Теперь давай послушаем, кто ты и откуда, — как я и опасался, начал задавать вопросы особист.
— Всеволод Суворов. Семнадцать лет. Сирота. Ум-м, сын полка. Генерал Рычагов, друг моего отца, помог с учебой, дал приказ командиру полка, вот я и научился немного летать…
— Ха, немного! Это единственный случай, чтобы один летчик за ОДИН бой сбил ПЯТЬ самолетов противника! Да еще и на И-16! Да еще и мальчишка, который не состоит на службе! — покачал головой сидящий впереди Никитин.
— Ну ладно, как научился летать, немного понятно, но вот о генерале лучше молчи. Его сняли с постов как недисциплинированного и не справившегося с обязанностью руководителя, — спокойно сказал особист, дождавшись, когда майор замолчит.
— Ясно.
— Теперь давай рассказывай, откуда у тебя этот портфель.
Майор Никитин и старший лейтенант госбезопасности Никифоров ехали в штаб ВВС фронта, где собирались просить летчика на ЛаГГ. Были у них там знакомые, но тут попался я. В соседних истребительных полках никто эту машину не знал, а тот летчик, который на нем прилетел в штаб фронта с приказами, был сбит и сейчас находился в госпитале. Я даже не знаю, фарт это или просто случай так попасть, но как бы то ни было, мы уже подъезжали к зданию, которое занимал штаб ВВС.
— И тут у меня боезапас кончился, ну я и стал крутиться, пока они меня в «ножницы» не взяли.
— Какие «ножницы»? — сразу же ухватился Никифоров. К штабу мы подъехали минут десять назад и сейчас стояли около ряда таких же машин и беседовали. Командиры знакомились со мной, а я с ними.
— Ну это когда два истребителя одновременно атакуют по боковым векторам. Вот я и назвал их «ножницы». Получается, как будто ножницы сдвигаются, — выкрутился я.
— Понятно. Ладно, иди в разведотдел, там все сдашь и доложишься, а мы пока твоей легендой займемся, — сказал старлей.
Маузер я оставил в машине по совету майора — слишком ценная вещь для простого сержанта, так что любой командир мог меня обидеть, отобрав. Мол, у меня и так ТТ есть. Очки тоже оставил, на всякий случай.
«Политрук» уже скрылся в дверях, когда к ним подошли мы с майором.
Не успели мы войти в фойе, как какой-то командир заорал на меня:
— Кто такой, почему в таком виде?!
Повернувшись я увидел подполковника, который, привлекая к себе внимание блеском сапог и выпучив глаза, возмущенно смотрел на меня. Вид я имел действительно непрезентабельный. А что вы хотите? Поползай по немецким тылам, сам похожим станешь. Мне ничего не оставалось, как только вытянуться по стойке «смирно». Никитин открыл было рот, но тут меня спасли, и кто? Сам Павлов!
— Где этот герой, что пятерых сбил? — услышал я гулкий голос за спиной, от входной двери.
Обернувшись, я увидел генерала армии, с интересом смотревшего на нас. Позади него толпилась свита из семи человек.
— Сержант Суворов, — представился я. Вряд ли он ждал ответа лично от меня. Вопрос он задал всем.
— Так это твоя работа? — Он сделал неопределенный жест вверх рукой.
— Да, товарищ генерал. Я летел с особо важными разведданными, но повстречался с немцами, пришлось принять бой.
— Пришлось принять бой? — с недоумением спросил Павлов. После чего, усмехнувшись, сказал:
— Все бы летчики так воевали. Молодец, будешь представлен к награде и повышению в звании. Миронов, проследи, — обернувшись, приказал он стоящему за ним полковнику, тот кивнул и что-то записал.
— Служу трудовому народу! — выкрутился я, заметив движение брови майора.
— Что за разведданные? — сразу приняв деловой вид, спросил Павлов. Я отдал портфель и быстро рассказал, как он попал мне в руки, не упустив ничего и добавив в конце:
— За них сотня наших бойцов и командиров головы сложили. Там план наступления немцев, документы убитого немецкого генерала и рапорт капитана Климова. И, товарищ генерал…
— Да, говорите.
— Двадцать пятого июня бойцами сержанта Слуцкого был обнаружен тяжело раненный красноармеец. Прежде чем он скончался, успел рассказать, кто он и откуда. Боец был из Брестской крепости, они еще держатся. Из восьми тысячи бойцов в живых осталось около семисот, не хватает воды, их отрезали от реки, им приходится пить мочу. Нет медикаментов и практически закончились боеприпасы, но они держатся и ждут. Помощи ждут. Бойца отправил майор Гаврилов. Это все, что я знаю.
Выслушав меня с каменным лицом, Павлов со своей свитой и местным начальством скрылись в одном из кабинетов, а ко мне подошел неприметный батальонный комиссар, с такими же повадками, как и у Никифорова, и приказал следовать за собой.
— Савельич, это мой пилот, — как к старому знакомому обратился Никитин.
Чуть усмехнувшись, комиссар поздоровался с майором и попросил пройти к нему в кабинет, чтобы снять показания о пребывании в тылу немцев.
Заметив, как я поморщился, когда садился на стул, хозяин кабинета спросил:
— Что, ранен?
Я кивнув, ответил:
— Вчера еще, осколком гранаты спину посекло.
Сняв трубку телефона, майор сказал:
— Спелов у себя? Давай его ко мне в кабинет.
Положив трубку, он спросил у Никитина, присевшего на свободный стул:
— Значит, твой пилот? Связной? Угу! И пять немцев свалил. Угу. Ты кому лапшу на уши вешаешь? Так, сержант, ну-ка выйди.
О чем начальники разговаривали, я не слышал, но когда подошел военврач с медицинской сумкой и постучал, они уже мирно пили чай.
— Проходите. Вот, Игорь, у парня осколочные ранения, посмотри, что там.
Медик долго ковырялся и рассматривал мою «ссадину», но после того как смазал чем-то и заново перебинтовал, сказал:
— Его нужно на пару дней под наблюдение врача, как бы заражения не было, — после чего, собравшись, вышел.
— Ничего, наша Мариночка — хороший врач, опытный, вылечит, — успокоил Никитин.
— А теперь, хм, сержант, давай излагай свою эпопею, — приказал бригадный комиссар Трусаков.
Поймав разрешающий взгляд майора, я принялся излагать. Как вылетел на поиски сбитого самолета и как сам оказался сбит.
— Какой, говоришь, «ишачок»? Восьмерка? Серебристый? Так-так-так, — зарылся он в бумаги.
— Вот. Нашел. Двадцать третьего числа. И-16 командира полка подполковника Жерина, который семнадцатого июня сломал ногу и сейчас находится на излечении, вылетел на прикрытие наших войск в тринадцать часов сорок семь минут дня. Истребитель пилотировал временно закрепленный за ним сержант Пермин. В результате первых минут боя летчик был ранен и сел на вынужденную, где и скончался от потери крови. Прибывшая на место посадки группа механиков вывезли тело летчика, сообщив, что самолет исправен, требуется летчик. Рапорт техника-лейтенанта Смакова. М-да. Вечером была послана машина с летчиком… Никого, значит, там не было? — спросил он у меня.
— Нет. Только боец, охраняющий машину.
— Как его фамилия?
— Не знаю. Вроде Федей его сержант называл.
— Действительно, судя по рапорту Смакова, оставлен Федор Мальцев.
Я пожал плечами — кто и что там оставил, не в курсе.
— Ладно, давай теперь о том, где ты ТАК научился летать!
А вот тут я завис. Пришлось сказать о генерале Рычагове, добавив, что если есть какие вопросы, то пусть задают ему. Насчет полетов отделался общими фразами, что научили с разрешения генерала.
Чем поставил комиссара в тупик. Судя по его виду, информацию он добудет по-любому.
— Ну, в принципе не плохо, есть, конечно, шероховатости в рассказе, но пойдет, потом отшлифуете, — изучая документы, которые я доставал из планшета и по мере рассказа клал перед ним, буркнул комиссар.
— Распишись вот тут. И помни, что майор Никитин за тебя поручился.
Внимательно посмотрев на своего будущего командира, я кивнул.
Прочитав написанное, чем вызвал одобрительный смешок Никитина, я расписался, где сказали, и вышел в коридор. Понимание того, что теперь постоянно буду под наблюдением, не давало мне возможности расслабиться.
