Сергей Артюхин - На прорыв времени! Российский спецназ против гитлеровцев
Уже 5-го июля немцы подтянули артиллерию и пехоту. Мы держались несколько дней, отбив четырнадцать серьезных атак и понеся при этом большие потери. В результате наш командир принял решение отойти к югу. Но мост мы взорвали, и все возможные места для немецкой переправы находились в зоне досягаемости нашей артиллерии».
Вот так, образованием так называемого «Слонимского мешка», и завершился первый этап Белостокско-Минской оборонительной операции. В этих воспоминаниях ярко прослеживается весь гений советского руководства и товарища Сталина, вовремя осознавшего, что полностью не допустить на свою территорию фашистские войска не удастся. Великолепно исполненный «диверсионный акт» с взрывом складов в Брестской крепости фактически спас две дивизии от уничтожения.
Особо стоит также отметить великолепную работу по засекречиванию Особой Армии. Даже советские солдаты не знали о ее существовании и подготовке, более того, даже сейчас, столько лет спустя, в открытом доступе практически отсутствуют данные о формировании Особой Армии, о ее вооружении, дислоцировании до войны. Ее командующий, тогда еще генерал армии Лаврентий Георгиевич Ледников, до сих пор остается фигурой с множеством пробелов в истории его личной и общественной жизни, что может вызывать лишь уважение к методам работы советских специалистов. В то же время, это вызывает так же и сожаление, не давая в полной мере насладиться знанием о становлении одного из лучших военачальников в истории России и Советского Союза.
15 июля 1941 года
Москва, Кремль
— Таким образом, товарищ Сталин, мы отрезали группу армий «Центр» от группы армий «Юг», — докладывал, как обычно, маршал Шапошников. — Скапливающиеся у Вермахта проблемы со снабжением, вызванные нехваткой подвижного состава с нужной колеей и действиями нашей авиации, привели к фактической остановке наступления. Тем более что мы развернули целую войну против немецких снабженцев. А также, в свою очередь, уже перебросили Шестнадцатую армию к Бресту и Двадцатую армию под Минск. Подготавливаем атаку на Вторую полевую армию Вермахта.
— И как дэла у нас в Минске, Борис Михайлович?
— Враг все же сумел войти в город, однако взять его не может. Бои идут за каждый дом, каждую улицу, каждый подъезд. Иногда даже за каждую квартиру. Концепция «тотальной войны» оказалась весьма эффективной. — Шапошников эмоционально взмахнул рукой. — На данный момент, Вермахт контролирует примерно треть города. Однако данный успех достигнут немецкими войсками за счет огромных потерь в людях и технике.
— Хорошо, Борис Михайлович, продолжайте.
— Итак, касательно наступления. Силами Шестнадцатой армии и Четырнадцатого механизированного корпуса мы нанесем удар по Второй полевой армии Вермахта в направление Белостока. Одновременно с этим Двадцатая армия, совместно с тридцать четвертым, сорок четвертым, вторым стрелковым и седьмым механизированным корпусами нанесет удар по немцам в районе Минска по направлению к Гродно. Кроме того, Двадцать вторая и Девятнадцатая армии нанесут удар по частям третьей танковой группы Гота и Девятой армии Вермахта, с целью не позволить им перебросить резервы на помощь Второй армии немцев. Таким образом, в случае удачи данной операции над группами армий «Север» и «Центр» нависнет реальная угроза окружения, особенно над последней, а также рассечения на два котла, — увидев недоверчивое покачивание головой Сталина, Шапошников продолжил.
— В этой операции мы применим реактивные системы залпового огня БМ-13. Они не сравнятся, конечно, с системами Особой армии, но, в то же время, у нас их значительно больше. Кроме того, часть снарядов снабжена напалмом. Это должно оказать значительный эффект морального характера.
— А какое место вы отводите в плане данной операции Особой армии?
— Мобильного резерва. Если на каком-то участке у нас начнутся серьезные затруднения, мы используем Особую армию. Кроме того, их летательные аппараты будут помогать корректировать движение войск и направления ударов, а также участвовать в корректировке артогня. САУ Особой армии примут участие в артиллерийской подготовке на начальном этапе наступления.
— Их артиллерия столь необходима? Ее же вроде немного? — Сталин удивленно посмотрел на маршала.
— Каждая их самоходка способна заменить нашу батарею, а то и две. У них фантастические системы управления огнем, товарищ Сталин. И фантастическая скорострельность. Одна установка способна выпустить снаряды по разным траекториям, с тем, чтобы они достигли цели одновременно, — по виду Шапошникова можно было сказать, что ему очень хотелось, чтобы таких установок в армии было побольше.
— Еще что-нибудь хотите добавить, Борис Михайлович? — Сталин закурил трубку и подошел к окну.
— Конно-механизированная группа будет нашим вторым эшелоном в этой атаке. Когда наши войска прорвут оборону немцев под Минском, то мы введем ее в прорыв, закрепляя успех. Ее целью будет взятие Гродно и удар в направление городка Сувалки, — маршал показал означенные направления на карте.
— Что же, цели прэдстоящей операции ясны, задействованные силы обозначены. Как у нас с подготовкой?
— Боеприпасы, топливо заготовлены. Довольно плохо с ремонтными мощностями, товарищ Сталин, но это мы быстро исправить не можем.
— Ладно. Теперь, товарищи, давайте перейдем к обстановке на Южном фронте…
15 июля 1941 года
Москва
Весь день капитан Антонов чувствовал волнение. Это же надо, встреча с самим Сталиным! Это просто уму непостижимо! Причем уже завтра.
Владимир не удивлялся своему волнению. Это было как-то понятно, что ли. Все же завтра он увидит человека, правившего Россией дольше любого царя. По крайней мере, капитан слышал что-то вроде этого.
Так что завтрашняя встреча была, мягко говоря, волнующей. Расхаживая по гостиничному номеру, Владимир принялся напевать что-то из репертуара «Любэ», не обратив внимания на то, что приставленный к нему охранник, внимательно прислушивается к мелодии.
— Простите, товарищ капитан. Можно вопрос? — Владимир поднял голову и посмотрел на спрашивающего. Тот выглядел явно заинтересованно.
— Конечно, Андрей.
— А что это вы за песню напеваете? Просто я слежу за эстрадой, но такой песни не слышал.
— Эээ… ну как вам сказать, — капитан несколько растерялся. Он понятия не имел, знал ли этот человек о пришельцах из будущего. Поэтому, решив не рисковать раскрытием государственной тайны, соврал. — Я, когда на фронте был, написал.
— Вы молодец, товарищ капитан. Мне нравится. Может, сыграете как-нибудь?
— Да, да, конечно. Буду рад.
От дальнейшего смущения Антонова спас своим появлением Ледников.
— Ну что, герой, готов к завтрашнему?
— Так точно, товарищ генерал армии. Волнуюсь только слегка.
— Ну, волнение — это нормально. Я тоже слегка дергаюсь — все-таки твой генерал не камень. Но это понятно. Встречаемся, все-таки, со Сталиным, а не, мать его, с губернатором нашим каким-нибудь. Так что ложись спать, сынок, завтра будешь дергаться.
— Есть ложиться спать, товарищ генерал армии.
Усмехнувшись, генерал Ледников вышел из номера.
— Итак, Лаврентий Георгиевич, благодаря действиям Вашей группы, Красная Армия успела завершить мобилизацию.
— Спасибо, товарищ Сталин. Я должен отметить, что и генерал Соломенцев, и генерал Веткач отлично справились со своими обязанностями. А также офицеры и солдаты. А что касается нашей помощи. У меня ни секунды не возникало сомнений, когда я понял, в какую ситуацию мы попали. Победа над фашистским Рейхом и восемьдесят лет спустя считается одним из важнейших достижений нашего государства.
— Что ж, товарищ Ледников, не зря вы свой орден получили.
— Служу Советскому Союзу, товарищ Сталин!
— Да ладно вам, Лаврентий Георгиевич, мы здесь одни, не надо подобных восклицаний, — Сталин с улыбкой помахал руками. — Можно просто Иосиф Виссарионович. У меня вот к вам какой вопрос, товарищ Ледников. Что вы можете сказать о капитане Антонове?
Увидев, как напрягся генерал, Сталин покачал головой.
— Да не волнуйтесь вы так, никто его в лагерь отправлять не собирается и записывать в немецкие шпионы тоже. Просто товарищ Берия рассказал, что один из его людей слышал, как товарищ капитан напевал некую весьма приятную песенку, приписанную товарищем Антоновым себе.
— Он мне доложил об этом инциденте, тов… Иосиф Виссарионович. Напевая эту песню, он не ожидал интереса со стороны охраны. Когда таковой интерес возник, то капитан Антонов, не зная, известно ли охране о происхождении нашей группы, предпочел ввести охранника в заблуждение, чем рисковать раскрытием государственной тайны.
— Это предусмотрительно, товарищ Ледников. Но вы меня недопонимаете, — увидев удивленный взгляд генерала, Сталин пояснил:
