Коловрат: Знамение. Вторжение. Судьба - Алексей Миронов
Освободившись от своего поединщика, Коловрат направил коня прямиком туда. Ударив сзади, он свалил первого же татарина, который встал на пути. Почти в то же мгновение сразу четверо сражавшихся у обоза рухнули с коней замертво, проткнув друг друга и освобождая дорогу остальным. По трое израненных поединщиков с каждой стороны из последних сил еще продолжили рубиться на мечах. Но два татарина, хлестнув коней, вдруг вышли из схватки, устремившись вдогонку за беглецами. Увидев это, Коловрат припустил своего скакуна за ними. Разделяло их буквально десять шагов.
Сдернув на ходу луки, болтавшиеся за спиной, татары, не сбавляя хода, выпустили по стреле в беглецов. На глазах воеводы одна из них вонзилась в спину Захару. А вторая в плечо Ратише. Верный приказчик упал замертво, не успев и охнуть. Ратиша был в доспехах и лишь покачнулся, но остался стоять, приподняв меч. Арбалетчика, который едва смог перезарядить оружие, но не успел вскинуть его, один из татар просто снес конем, размозжив грудные кости. Выронив оружие, «лесной дух» отлетел на пять шагов, отброшенный ударом, и рухнул замертво на носилки с ларцом.
Конные татары стремительно приближались к беглецам, но на пути встал Ратиша. Один татарин взял левее и, обогнув его, устремился за Ладой. А второй с ходу налетел на русича, взмахнув саблей. Чуть отступив в сторону, раненый витязь рубанул мечом по коленям татарскому коню. Животное рухнуло как подкошенное. Всадник перелетел через шею коня, но довольно ловко приземлился на снег. Он выронил саблю, но не потерял лук. Едва вскочив, татарин успел тут же выпустить стрелу в Ратишу, который шел к нему с мечом в руке. Вторая стрела ударила витязю в грудь. Ратиша вновь покачнулся, но сделал еще шаг к татарину, когда третья стрела пробила ему шею. После этого Ратиша выронил меч и упал на снег, испустив дух.
Буквально через мгновение Коловрат был на месте. Воевода походя рубанул пешего татарина по голове, устремившись в погоню за последним врагом, которого видел перед собой. А мертвый татарин позади него рухнул рядом с Ратишей.
Лада уже ступила одной ногой на берег, рядом с которым ветер раздул снег, обнажив немного чистого льда. Впереди был спасительный лес. И вдруг время остановилось. Коловрат все скакал на коне, но не слышал больше никаких звуков, словно оглох. Прямо на его глазах татарин догнал беглецов и с лету рубанул сверкнувшей на солнце саблей Ладу по затылку. С размозженной головой боярыня упала в снег, обагрив его кровью. Гостомысл вырвался из ее рук и успел сделать лишь пару шагов, как татарская сабля рассекла его надвое. И только после этого всадник остановился, развернув коня. На лице его играла плотоядная ухмылка, как у вурдалака, напившегося крови. Только тут он заметил русича, но было поздно.
Не помня себя от ярости, Коловрат врезался в него на полном скаку. Оба коня рухнули с подкосившимися ногами. Оба всадника покатились на лед. Оба потеряли свое оружие. Но Евпатию оно было уже не нужно. В драке он сорвал шлем с татарина и бил его головой об лед с нечеловеческой силой, пока не размозжил череп. Потом душил в снегу, до тех пор, пока тот не испустил дух окончательно. И еще долго не мог разжать пальцы на его посиневшем горле. Когда же сделал это, не мог поверить своим глазам, стоя над мертвой женой и рассеченным телом сына.
Упав на колени, Евпатий выл, как раненый волк. А едва пришел в себя и смог различать окружающий мир сквозь катившиеся непрерывно слезы, то заметил фигуру в алом плаще, что прихрамывая приближалась к нему с реки. Остановившись рядом с мертвецами, Юрий перекрестился несколько раз окровавленной рукой. Коловрат и сам был ранен в плечо, но не чувствовал этого до поры. Юрий долго молчал, а потом тихо сказал:
– Теперь и ты, Евпатий, как я. Нету у нас с тобой больше никого.
Глава двадцать пятая
Разбитый кувшин
В том бою погибли все, кто вышел из лагеря под Рязанью, истребив татар числом вдвое больше себя. Чудом выжили только сам Коловрат и князь Юрий. Как ни уговаривал князь воеводу взять себя в руки и идти дальше, Коловрат долго отказывался. Идти ему было некуда. Он больше не видел впереди ничего.
Не помня себя от горя, Евпатий выдолбил на берегу мечом неглубокую могилу в мерзлой земле, где похоронил Ладу и останки сына. Соорудил из срубленного дерева небольшой крест. А неподалеку похоронил Захара и Ратишу с Лютобором. Князь помогал ему во всем, как подмастерье.
Даже когда приблизилась ночь, Евпатий все равно не хотел покидать этого места на излучине Оки. Все сидел и плакал над свежей могилой, несмотря на холод. Никакие уговоры князя, что вновь могут явиться татары, прознавшие о судьбе отряда, не заставили его очнуться. И лишь один вопрос достиг потухшего сознания воеводы.
– Евпатий, ты хочешь отомстить за жену и сына?
Коловрат медленно поднял безумные глаза на князя.
– Тогда идем. А то сгинешь здесь по глупости, и останутся они неотмщенные.
Коловрат все продолжал смотреть на князя, не решаясь отойти от могилы. И Юрий еще раз повторил, словно просил, но уже очень тихо.
– Идем, Евпатий. Идем. Путь у нас долгий.
Тогда Коловрат встал и последовал за князем в ночь. Из своих вещей он отчего-то прихватил только мешок с саблей Архипа, разыскав ее на носилках среди мертвецов. На лежавший рядом ларец с сокровищами даже не взглянул.
Кони под ними пали от голода и холода на следующий день, когда Городец остался далеко позади. А до Мурома князь с воеводой добрались окольными путями лишь спустя седмицу, пешком, израненные и обмороженные.
Оба муромских князя, Юрий Давыдович и Олег Юрьевич, погибли еще в первом сражении с татарами, сложив головы в бою на реке Воронеже. Остатки обескровленной дружины, что прикрывали тогда отступление основных сил, привел обратно в город тысяцкий Иван Черногор, который нынче был воеводой. А в отсутствие князей управляли Муромом бояре.
Увидев самого рязанского князя у ворот города, местные бояре едва признали его, – слухи о падении Рязани и смерти Юрия дошли уже и сюда. Но Евпатий все разъяснил. К ним приставили лекаря, который выходил обоих. Князя поселили, как и подобает властителю, в тереме, пустовавшем уже давно, а его воеводу неподалеку – в отдельных палатах.
С той поры пошла третья седмица.
