Я – Ангел. Часть первая: Под прикрытием - Сергей Николаевич Зеленин
Просто уснула.
Одев её, положил на софу и накрыл простынёй. Сам оделся и, проверив на всякий случай спит ли Мишка, вышел на почти уже ночную московскую улицу. Поймал извозчика:
— К проституткам.
Тот, ко мне приглядываясь:
— Вам к тем — что подороже или подешевле, ба…? Гражданин?
— К тем, что «побыстрей»… Постоишь, подождёшь, потом отвезёшь — где взял.
— Куда?
— Сюда! Ты долго ещё мне мозги полоскать будешь?
— Понял, это мы счас. Но, ленивая!
После удара кнутом, «ленивая» перешла на галоп и, к профессиональным «труженицам разврата и порока» мы доскакали практически в момент…
На следующий день, мы все трое выспавшиеся и довольные проведённым временем, выехали из Москвы обратно на свою малую Родину.
* * *
Из остальных событий августа 1923 года, стоит отметить преобразование Реввоенсовета РСФСР в «Революционный совет СССР» и захват Италией острова Корфу…
[1] Имажинизм — литературное направление, представители которого заявляли, что цель творчества состоит в создании образа. Основное выразительное средство имажинистов — метафора, часто метафорические цепи, сопоставляющие различные элементы двух образов — прямого и переносного. Для творческой практики имажинистов характерен эпатаж и анархические мотивы.
[2]В августе 1923 года, расставшись с известной танцовщицей Айседорой Дункан, поэт познакомился с актрисой Камерного театра Августой Миклашевской. Сергей Есенин был совершенно очарован молодой женщиной с иконописным лицом и всегда грустными глазами, в которых будто застыли хрустальные слёзы. Буквально на следующий день им было написано стихотворение «Заметался пожар голубой…», открывшее цикл «Любовь хулигана».
[3] Стиль поведения Блюмкина Я., некоторые его поступки и фразы взяты из книги Матонин Е. В. «Яков Блюмкин: Ошибка резидента».
[4]' Апаши' (фр. Les Apaches) — во Франции — человек, принадлежащий к деклассированным группам населения; вор, хулиган.
[5] Осенью 1919-го поэт был изгнан из коммуналки и поселился в своем рабочем кабинете, выделенном ему правительством еще в марте — по адресу: Лубянский проезд, дом 3, коммунальная квартира 12. Кабинет оставался за Маяковским до смерти, именно там он в конце концов свел счеты с жизнью.
[6] Отец Лили (по мужу) Брик — Урий (Юрий) Александрович Каган (1861–1915).
Глава 31
«Хулиганов нет»
В первых числах сентября возвратились из Москвы в губернию.
Михаил и Елизавета, сразу же по прибытию в Нижний Новгород пересели на другой поезд и уехали в Ульяновск: в школах начались занятия — а они и так уже на них опоздали.
Я же планировал на недельку задержать в столице губернии — есть кое-какие дела и делишки, в том числе и с Ксавером.
Как я уже говорил, оборудование для лаборатории профессора Чижевского прибыло в Ульяновск в «несколько» разукомплектованном виде.
— Извини, Серафим не уследил, — с достаточно искренним сожалением разводит руками делец-теневик, — расшалились людишки за годы народной власти! Жиганья кругом развелось — аж кишит, а мусора мышей совсем не ловят.
Изучив список отвинченного, отломанного, украденного или просто по-вандальски испорченного по дороге, я печально присвистнул — открытие лаборатории затянется как минимум на пару месяцев… Но, ничего — чем профессора и его «студентов» занять, я найду.
Со всем «политесом», но тем не менее твёрдо говорю:
— Мне исправное оборудование нужно, а твои извинения — при всём моём к тебе уважении.
— Мои люди уже этим занимаются, — Ксавер перекрестился куда-то на угол пивной где мы с ним общались, — двоих закопали, третий «соловьём поёт» — а четвёртого ищем.
Упырь — «секьюрити» моего собеседника, сидящий за соседним столиком, как-то подозрительно завошкался…
Рассказав подробности, как ведётся «следствие» и сколько похищенного уже найдено, Ксавер вопросительно смотрит на меня:
— Есть что нового для меня?
— Особых новостей нет. Разве, что… Председателя «Промбанка» Краснощёкова вот-вот арестуют. Если верить моему «источнику» — 16-го или 19 сентября.
Отводит глаза и каким-то подозрительно равнодушным голосом:
— … Вот, как? Спасибо, что предупредил.
Что-то как-то враз пересохло во рту… Насколько я его понял, Александр Михайлович — в «новой» реальности до сталинских репрессий не доживёт.
Ну, что ж…
Как говорится — все мы под «Ним(!!!)» ходим и, рано или поздно — «там» будем.
Хотя…
— Слушай, Ксавер! Этот человечек нам ещё может сгодиться.
— Хм… Интересуюсь, на што? Мыло разве что из него сварить!
Мысленно чешу в затылке:
— Ещё не знаю, но чуйка имеется — определённо сгодится.
Ксавер прищурился и очень недобро, как через прицел, посмотрел на меня:
— А если он «запоёт»?
Мучительно ищу выход из положения… Первое, что на ум приходится:
— Там возле него некий Илья Соломонович Соловейчик крутился, типа — самый лепший кореш… Вот лучше его, «того» — для устрашения Краснощёкова. Чтоб наш «партнёр» — рот свой лишний раз не открывал. Александр Михайлович человек умный — поймёт намёк!
Недолго думая, Ксавер коротко скептически хохотнул:
— В наше то время — напугать человека смертью другого человека… Шутишь, никак?
Упырь поддержал своего босса:
— Сам-то, ты не больно к нам «запуганным» пришёл… А ведь за малым — тебя в расход не пустили и, ты прекрасно знал — на что шёл.
Действительно, это — после Гражданской, то! Когда брат убивал брата и при этом не морщился.
Так, так, так…
— А это — смотря какая смерть, — говорю обратившись к Упырю, — есть такие «смерти» — что ты и сам обделаешься.
Тот, снисходительно-презрительно качает головой:
— Ага, поучи ещё меня, фраерок залётный…
С невероятно ужасающе-таинственным видом, как в голливудском фильме ужасов:
— Что ты слышал о «колумбийском галстуке»?
Удивлённо приподнимает брови:
— Какой-то новый вид повешения? Не… Это не ко мне — я привык резать.
— Не путай с «пеньковым» или «столыпинским галстуком», — с обстоятельностью заправского маньячилы растолковываю, — на горле терпилы делается глубокий разрез — от уха до уха и, через него наружу вытаскивается язык — создавая некое подобие галстука на груди.
Несколько «интимно» подмигнул:
— Как раз по твоему профилю!
Переглядываются и, мне показалось — в реальном ужасе:
— Ну ты и зверюга!
Я
