Время для жизни [СИ] - taramans
Тем временем, они дошли до мишеней. Парни, пройдясь по мишенному полю, поочередно подняли мишени в вертикальное положение.
— Ну что же… посмотрим! Кто из Вас прав — будет видно на мишенях! — предложил Квашнин.
Результаты Косова были ощутимо лучше. Ушедших «погулять» пуль почти не было.
— Сорок одно попадание, из сорока семи возможных! — улыбалась Светлана.
У остальных, «не заморачивающихся» длиной очереди — гораздо хуже: пятнадцать или чуть больше попаданий.
— Ну что, Косов… Неплохо! И все-таки — смог бы ты держать взвод пехотинцев неприятеля? — выводил на дискуссию инструктор.
— А давайте посчитаем! Дистанция — триста пятьдесят метров. Пехотный взвод идет в атаку цепью, быстрым шагом. Шаг в секунду, длина шага — семьдесят сантиметров. Эти триста пятьдесят метров вражина прошагает за пятьдесят секунд. Взвод — это тридцать человек. Примерно по полторы секунды на каждого. Прицелиться, выстрелить короткой… Теоретически — возможно! Тем более — при потерях, стремящихся к тридцати процентам, противник — они же тоже люди, и неуверенность им тоже не чужда, замедлит продвижение, а потом и вовсе — заляжет. Подняться же под огнем… уже гораздо сложнее.
— Ну и какой вывод, Косов? — Квашнин поглядывал на Ивана, косясь на остальных курсантов.
— Вывод… вывод… Вывод будет таким, товарищ инструктор: если противник неопытный, необстрелянный, остановить его получится! Если же… противник опытный, боевой, мотивированный…
— То, что тогда?
— А-а-а… ни хрена не получится! — махнул рукой Иван.
— Объясни свой вывод! — потребовал инструктор.
— При начале обстрела опытный пехотный взвод, изменит способ передвижения — с быстрого шага цепью, перейдет на последовательные перебежки и залегания. Двигаться будут непрерывно, но — кратковременно и разнонаправлено. То с одного фланга, то с другого, то посредине. А еще — начнут загибать фланги, используя рельеф местности, и все время — прижимать огнем! Подойдут на бросок гранаты и все… амба!
— И что делать?
— А делать… один в поле не воин, товарищ инструктор! Даже сменить позицию не дадут, прижмут!
— А как же… доты или дзоты? — вспомнил один из «шестаковцев».
— И что? Бетонные или деревоземляные укрепления, без пехотного наполнения предполья — вовсе не пляшут! Подберутся с разных сторон, закидают гранатами, или же — дымовыми шашками — выкурят, как суслика!
— Кто-то воевал в Империалистическую? — спросил у Косова Квашнин, когда они всей группой возвращались на огневой рубеж.
— Напарник-сторож в клубе. В охотничьей команде был, «георгия» имеет!
— Охотники… это — серьезно! — протянул инструктор.
Ему дали попробовать проверить свои расчеты. Из двадцати пяти ростовых мишеней на поле, он смог сбить двадцать одну, израсходовав диск пулемета, то есть сорок семь патронов, и затратив на это шестьдесят пять секунд.
— Ну что, товарищи курсанты, результат понятен? То есть, воевать одному пулеметчику против взвода противника… можно и нужно! Но! И по времени не уложился, и враги, пусть немногие, но — остались целыми, а значит рубеж обороны врагом взят! То есть! Рубеж обороны должен содержать и качественное, и количественное наполнение! Вот если бы, к хорошему пулеметчику, имеющему две или даже три запасных позиции, да добавить бы хотя бы одно отделение стрелков! Результат бы был совсем другой! Косов! Какой вывод необходимо сделать из занятия?
— Как сказал когда-то германский военноначальник Клаузевиц: «Военное дело просто и вполне доступно здравому уму человека. Но воевать — сложно!».
— Он еще и немцев всяких в пример приводит! — довольно громко проворчал «шестаковец».
— А для некоторых… особо одаренных! хочу напомнить слова Владимира Ильича Ленина — «Чтобы бить противника, нужно его знать!». А хотел я сказать следующее… Прежде чем воевать, нужно крепко подумать! Где, как и в каком количестве расположить свои силы; продумать и постараться представить, как будет действовать враг в той или иной обстановке; найти и подготовить меры по противодействию его замыслам.
— Стратег…, - опять бурчание этого недовольного.
— Эта, кстати, не стратегия. Это тактика поля боя. Стратегия — это гораздо сложнее, и на нее я не замахиваюсь. Мне бы тут, под носом у себя понять, что делать!
Квашнин, как инструктор, был, несомненно — хорош! Грамотный, знающий, толково рассказывающий и показывающий. А еще — требовательный! Но… было в нем что-то… ни на шаг от Устава, или плана проведения занятия. Только в те немногие моменты, когда план занятий выполнен, мог позволить курсантам подискутировать или как-то поэкспериментировать.
Тот же Лазарев… он был человек более увлекающийся, с ним было интереснее, что ли…
В конце февраля, когда стояли трескучие морозы, перемежаемые сильными метелями, Квашнин приболел и Лазарев заменил его на нескольких занятиях. По погодным условиям, Лазарев проводил их в тире Дома Красной Армии. И Косов смог его «раскрутить» на ознакомительное занятие по оружию, так сказать, потенциального противника.
Оказалось, есть такое в Доме РККА! И винтовка Маузера, и «Парабеллум», даже «Кольт» был! Который одна тысяча девятьсот одиннадцатого года! И «Браунинг», что — «Хай Пауэр»!
Покрутив Кольт в руках, Косов признал, что правы были те, кто говорил, что машинка эта прикладистая и очень комфортная для стрелка.
— Здоровенный какой! — недовольно протянула Ирина, — и тяжелый, неудобный!
У Косова вертелась на языке пошлая шутка, что не всегда, дескать, здоровенный — плохо для женщины, но хватило ума промолчать.
— Для женщин, конечно, большеват пистолет! Товарищ инструктор! А вот как бы… попробовать его?!
Лазарев улыбнулся:
— Да уж понял, что одним осмотром дело не ограничиться! — и выложил на стол раздачи патронов несколько тяжеленьких картонных пачек.
Они попробовали пострелять из «люгера», потом из «кольта», и из «браунинга». Последний пришелся по душе Ивану — «хороша железяка!». Хотя «кольт» — это был «кольт»!
— Товарищ инструктор! Разрешите попробовать стрелять из другой стойки? — обратился Косов к инструктору.
— Это с какой же стойки ты собрался стрелять? И зачем? — Лазареву было самому интересно.
— Я вот подумал… Вот мы учимся стрелять, и потом сдаем зачеты, используя давно известную стойку стрелка, которая и в наставлениях закреплена. Назовем ее — буденновская! Но ведь в жизни — это не как в тире! И времени подчас нет, и результат… влияет на продолжительность жизни стрелка.
— Объясни и мне, и товарищам, что ты имеешь в виду! — предложил Лазарев.
На занятиях с «тяжелыми», тогда, в Чечне… Да и позднее — уже дома, и сам Елизаров, и его коллеги, интересующиеся боевой подготовкой не формально, переходили со штатной стойки на двуручный хват. Тогда уже и записи занятий «пендосовских» «пистолетчиков» можно было найти, а потом — и в Интернете появилось куча записей разных школ.
— Ну… как объяснить? Вот если… Стоять на двух ногах — всяко крепче, чем на одной! И даже
