Возвращение - Геннадий Борисович Марченко
За всю дорогу мой безымянный водитель не проронил ни слова, да и я не горел желанием вести разговоры. Всё больше поглядывал по сторонам, делая в памяти зарубки и ощущая неудобство от засунутого сзади за ремень брюк короткоствольного револьвера. Надеюсь, в ближайшее время он мне не пригодится. Не хотелось бы вместо обмена «деньги — люди» устраивать пальбу с жертвами.
Наше путешествие завершилось на большом пустыре на безлюдной окраине Тихуаны. Водитель достал из тайника сумки и поставил их в пыль у моих ног, сам же облокотился спиной о борт машины, закинул в рот партию жевательного табака и принялся его методично жевать, периодически сплёвывая себе под ноги тёмную слюну.
Минут через двадцать раздался шум двигателей, и на пустырь въехал «бьюик», а следом за ним обычный «форд». Увидев на заднем сиденье «форда» знакомые силуэты, я дёрнулся было вперёд, но был придержан за рукав мексиканцем:
— Не спешите.
Ладно, не будем спешить.
Из «бьюика» выбрались двое. Первый, двухметрового роста, с усами до подбородка, как у Дэнни Трехо, смахивал на гориллу, второму я сразу дал прозвище — Лощёный. В машине кроме водителя на заднем сиденье угадывался ещё один силуэт в белом костюме, причём, судя по всему, весьма упитанный. Стекло задней дверцы было приспущено, и оттуда периодически выплывали клубы густого дыма, а в какой-то момент высунулась рука с пальцами-сосисками, с золотым, увенчанным крупным прозрачным камнем перстнем на мизинце, стряхивая сигарный пепел.
Здоровяк с висевшим на ремне мачете в кожаных ножнах подошёл ко мне вплотную, на ломаном английском велел поднять руки и принялся меня ощупывать, в результате чего револьвер перекочевал уже за его брючный ремень. Интересно, смог бы я вырубить этого Трехо одним ударом, завладеть своим оружием, пристрелить Лощёного и следом расправиться с остальными? Не уверен, с таким соперником, чувствуется, в рукопашке пришлось бы повозиться. Да ещё этот мачете… Уж точно владелец этого тесака умеет с ним обращаться. Так что вариант с силовым освобождением заложников не прокатит, тем более жена и дочь во второй машине наверняка под прицелом.
Потом гориллоподобный тип легко подхватил сумки и поставил их у ног Лощёного. Тот присел на корточки, открыл сначала одну сумку, увидев тряпки, поднял на меня удивлённый взгляд.
— Под ними, — подсказал я.
Разобравшись с маскировкой, он пролистал на выбор пачки купюр, удовлетворённо кивнул и велел горилле отправить сумки в багажник «бьюика». Затем что-то негромко сказал толстяку в машине. Тот важно кивнул, после чего Лощёный, держа руки в карманах, приблизился ко мне.
— С вами приятно иметь дело, мистер Бёрд! — сказал он, и я сразу узнал голос Хосе. — Мой босс доволен.
— Пересчитывать не будете?
— Мы вам доверяем.
— Тогда я хочу видеть своих жену и дочь.
Лощёный сделал знак в сторону «форда», откуда с переднего пассажирского сиденья выбрался очередной боевик наркобарона и открыл заднюю дверцу автомобиля. Первой показалась испуганная Соня, следом — Варя, наши взгляды встретились, и я испытал острейшее желание задушить этих ублюдков голыми руками. На левой скуле моей жены отливал жёлтым кровоподтёк, и мои пальцы сами сжались в кулаки.
— Я же предупреждал, что если с головы моих близких…
— Увы, мистер Бёрд, не обошлось без издержек, — развёл руками Хосе. — Сеньорита сама виновата, слишком уж горячий у неё норов. Согласитесь, это ерунда, они же живы и здоровы, я бы на вашем месте на такие мелочи просто не обращал внимания.
Я скрипнул от бессилия зубами, делая ещё одну зарубку в своём виртуальном «блокноте мести» и двинулся навстречу своим родным. Однако сейчас и в самом деле главным было то, что Варя и Соня живы.
— Как вы, как ребёнок? — сразу же спросил я, легонько трогая ещё не начавший округляться живот супруги.
— Надеюсь, всё будет хорошо, — тихо сказала она, глядя мне прямо в глаза. — Я знала, что ты придёшь.
На объятия нам много времени не дали. Всё тот же Лощёный предложил нам всем троим занять задние места в «форде» — впереди сидели водитель и один из латинос, судя по оттопыривавшимся подмышкам, вооружённые пистолетами.
— Вас и вашу семью тем же путём доставят в Сан-Диего, — сказал на прощание Лощёный. — Надеюсь, у вас наберётся денег на три билета до Лас-Вегаса? А то я могу и одолжить. Да что там одолжить — подарить, учитывая тот взнос, который вы сделали в пользу несчастного Пако.
Глядя в эту ухмыляющуюся, самодовольную рожу, я решил, что, когда он мне наконец попадёт в руки, смерть его лёгкой точно не будет.
— Деньги у меня есть. Лучше бы мне вернули моё оружие.
— Чтобы вы в порыве эмоций пристрелили наших людей? Впрочем…
Он что-то крикнул на испанском горилле, тот подошёл и протянул ему мой револьвер. Спустя несколько секунд пистолет был у меня, правда, без патронов.
— Кстати, хотел спросить… Зачем нужно было ТАК убивать людей, охранявших мою семью? Патронов было жалко?
— А, вон вы о чём… Кортесу, — кивнул он на здоровяка, — нравится пускать в ход свой мачете. Он в этом деле настоящий виртуоз. К тому же это, в отличие от стрельбы, избавляет от ненужного шума.
И ещё одна зарубка. Для меня троица тех, кто должен умереть, уже определилась.
— Что ж, счастливого пути, мистер Бёрд! — оскалился Лощёный, слегка приподняв свою шляпу. — Надеюсь, мы с вами больше не увидимся.
«Надейся, сука, — подумал я, криво ухмыляясь в ответ. — Вы мне за всё ответите».
Когда пустырь с всё ещё стоявшим на нём «бьюиком» остался позади, я, гладя по волосам прижавшуюся ко мне дочь, на русском негромко сказал Варе:
— Прости меня…
— Простить? — удивилась она. — За что?!
— За то, что позволил им это сделать.
— Ты не виноват…
— Нет, милая, виноват! Понадеялся, что они не рискнут выполнить свою угрозу, хотя после покушения на меня должен был понять, что эти… хм, — я покосился на Софью, — что эти нехорошие люди способны на всё. Теперь я вас от себя не отпущу. Во всяком случае, до того момента, пока не буду уверен в вашей безопасности. А с этими… с ними я ещё разберусь.
Надеюсь, впереди сидевшие боевики не знали русского, во всяком случае, никакой реакции от них на мои слова не последовало.
Только дома Варя позволила себе проявить слабость обычной женщины. Когда Соня уже как ни в чём не бывало видела седьмой сон, она прижалась к
