На задворках империи - Андрей Владимирович Булычев
В приоткрывшуюся дверь высунулась голова старшего караула.
— Их высокоблагородие изволит из первого эскадрона людей пригласить! Пожалуйте в штаб, господин поручик.
Вслед за исполняющим обязанности командира первого эскадрона в здание прошли два унтера и рядовой драгун.
— Ну вот, уже первый пошёл, а Игнатова всё нет, — проворчал Кравцов. — Где там его носит?!
— Ваше благородие, вот он. — Блохин показал рукой в конец улицы. — Спешит, скачет, сейчас тут будет.
— Ла-адно, успел, — выдохнул командир. — Ну теперь ждём, когда нас позовут. Никифор, а ну поди сюда! — подозвал он эскадронного писаря. — Сводный лист давай мне, а сам за дверью с копиями личных формулярных списков и всех прочих бумаг будешь стоять. Потребуются — крикну тебя.
— Так у них там подлинники будут, ваше благородие, — пробормотал тот. — Зачем я там со своими копиями нужен?
— Ты мне тут не бухти! — рявкнул недовольно Кравцов. — Я сам знаю, что и как делать нужно! Будешь стоять и ждать, где сказали, а нужно будет, так и внутрь вместе со всеми зайдёшь! Может, там, в полковой канцелярии, вдруг заминка какая выйдет, а тут у нас, в эскадроне, со всеми бумагами полный порядок. Как-никак именно у нас больше всех представляемых, так что лишним уж точно не будешь.
— Есть, слушаюсь, у входа стоять, — промямлил Никифор.
Дверь распахнулась, и вслед за поручиком вышли трое драгун с алеющими аннинскими бантами на груди.
— Их высокоблагородие изволят из второго эскадрона пригласить! — провозгласил всё тот же караульный унтер. — Господин штабс-капитан, пожалуйте внутрь.
— За мной! — сказал Кравцов и поднялся первым по ступеням.
— Господин подполковник, пять награждённых нижних чинов из второго эскадрона представляются по случаю вызова! Отсутствует командир отделения младший унтер-офицер Плужин, находящийся в госпитале после ранения.
За столом, накрытым зелёной скатертью, сидело трое господ офицеров. В самом центре — подполковник Подлуцкий, по левую его руку — заместивший погибшего Кетлера капитан Самохваловский, по правую — прибывший только недавно в полк с Моздокской линии ещё никому не знакомый майор. Сбоку от этого стола за небольшим, похожим на журнальный, столиком сидели старший полковой писарь и его помощник.
— Представляйтесь! — прошипел Кравцов. — Ну!
— Исполняющий обязанности командира взвода младший унтер-офицер Гончаров! — рявкнул Тимофей.
— Младший унтер-офицер Игнатов! Младший унтер-офицер Пестов! Драгун Блохин! Драгун Кошелев! — выкрикнули вслед за ним все остальные.
— Гончаров Тимофей. Из крепостных помещицы Дурасовой Стерлитамакского уезда, Верхоторской волости. Обучение: церковно-приходская школа два класса, горнозаводское училище тоже два, — зачитывал лежавшую перед ним бумагу Самохваловский. — В рекрутах с июля 1803 года, сначала был в Уфимском депо, потом в Астраханском. Из последнего выпустился в войска с отличием и примерной характеристикой. По участию в боевых действиях: штурм Гянджи, Нухи, Ахалкалака, дважды Эривани, семь полевых сражений, три раза был ранен. Бежал из плена, вынеся на себе офицера, за что представлен к унтер-офицерскому чину. За отменную храбрость в боях 1805–1806 годов, особенно во время рейда полковника Карягина в Нахичевань, награждён медалью ордена Святой Анны. За особую храбрость и захват неприятельского знамени в крепости Ахалкалак и спасение там же раненого офицера особым указом государя императора награждён знаком отличия Военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия…
— Грамотный? — перебил капитана Подлуцкий.
— В формуляре указано, что читать и писать умеет, знает счёт и сложение, — ответил Самохваловский. — Также владеет начальными знаниями по химии и физики, умеет переносить местность на бумагу…
— Языками, конечно же, не владеет? — опять перебил, недослушав, Подлуцкий. — Знаешь какие-нибудь иноземные слова, Гончаров. — Он обратил взор на драгуна.
— I speak English a little…[2] — слегка запнувшись, ответил тот.
— Where and who taught you the language?[3] — спросил сидевший за столом майор.
— I was a acolyte to the landowner’s son, I learned the language with him[4], — ответил после секундной заминки Тимофей.
— Однако, вот вам и крепостной, — хмыкнул Подлуцкий. — У нас вон из Дворянского полка, что при Втором кадетском корпусе открыли, такие порой болваны приходят, упаси Бог! Там та ещё, я вам скажу, подготовка, еле писать и считать многие выпускники умеют. Так, ну химия и физика, у него, наверное, с горнозаводского училища, да и съёмка местности. Так-то это тоже для рудознатца дело важное.
— Он у нас вообще грамотей, — заметил, усмехнувшись, Самохваловский. — Книги в лавках у букинистов постоянно скупает, даже из моего эскадрона один взводный у него их читать брал.
— За судом не был, в порочных связях не замечен? — спросил у Кравцова подполковник. — Не пороли его, надеюсь?
— Тут такое дело, Сергей Александрович, — негромко проговорил штабс-капитан. — Под кнутом он был.
— Ну, тогда какие могут быть разговоры?! — Подполковник развёл руками. — Все вы знаете, господа, что честь офицерская превыше всего! Как же человек, претендующий на получение личного дворянства вследствие обретения первого офицерского чина, и может быть подвергнут телесным наказаниям?
— Так он не нами был наказан, господин подполковник, не нашей, так сказать, властью, — продолжил излагать Самохваловский. — А врагами. Можно сказать, в качестве пытки удары кнутом приняв, ещё и за своего взводного командира, тогда ещё прапорщика Копорского. У нас про этот случай в полку все знают.
— Вот оно ка-ак, — протянул Подлуцкий. — Тогда это меняет дело, был пытаем неприятелем, но честь русского солдата не посрамил, командира и родину не предал и на сторону врага не переметнулся. Хм, интересно. Пусть поручик Копорский отдельной бумагой на моё имя об этом случае подробно доложится, а я в главном штабе посоветуюсь. Следующий.
— Младший унтер-офицер Игнатов Афанасий, из крепостных помещика Басова Орловской губернии, — зачитывал Самохваловский. — Грамоте не обучен. В рекрутах с сентября 1796 года. Унтер-офицерский чин получил после первого штурма Эривани. Участвовал в пяти приступах и девяти полевых баталиях. Трижды был ранен. За примерную храбрость на поле боя награждён Аннинской медалью…
— Читать, считать и писать совсем не можешь? — строго спросил Игнатова подполковник.
— Никак нет, вашвысокоблагородие, не сподобился. Складывать могу немного, считаю до ста, но вот писать, виноват, никак не получается.
— Нда-а, печально, — со вздохом отметил Подлуцкий. — Следующий.
— Драгун Блохин Леонид, в рекруты уходил вместе с Гончаровым в одно и то же время, они с ним из одного уезда, — зачитывал с лежавшего на столе листа капитан. — То же Уфимское и Астраханское депо, последнее также окончил с отличием. Участвовал, как и Гончаров, в пяти штурмах и семи полевых сражениях. Дважды был ранен…
— Грамоте обучен? — прервал Самохваловского командир полка.
— Учусь, вашвысокоблагородие! — Лёнька прищёлкнул каблуками.
— В формуляре отмечено, что неграмотный, — вставил капитан.
