Волк: Лихие 90-е. Финал - Никита Киров
— Как он проверял зачисление средств⁈ — прохрипел генерал. — Он же говорил, всё пришло… а, я понял, — произнёс он, глядя перед собой. — Кинуть они меня решили, п***сы! Хрен там! Отгрузку отменить! Вагоны не отпускать. Пусть стоят там, где стояли!
— Но товарищ генерал, вчера Петров принёс нам бумагу от вас, что вы дали добро на отгрузку! Всё уже ушло ночью, как вы и приказали.
Генерал сматерился и чуть не швырнул телефон в стену, но сдержался.
— Как хочешь, но чтобы составы никуда не ушли, понял? И даже те три вагона тоже. Хоть танками блокируй, хоть мосты разбомби, майор, но чтобы…
С той стороны линии раздался шум, и связь оборвалась. А в дверь деликатно постучали. А потом сильнее, так, что аж задрожали бутылки в мини-баре.
— Откройте! ФСБ!
Рыбаченко сразу понял, зачем к нему пришли. Он уронил телефон на пол и сильным рывком открыл ящик стола, рассыпав всё по полу. Из груды бумаг он вытащил лакированную деревянную шкатулку.
В ней лежал наградной ПМ с дарственной надписью от Министерства Обороны и Павла Грачёва лично. Этот пистолет генерал зарядил и приставил к подбородку.
И тут-то генерал-майору Рыбаченко, которого солдаты после штурма Грозного прозвали Толик-мясорубка, стало страшно умирать.
Так страшно, что он замер на месте как парализованный, а спецназ ФСБ спокойно выбил дверь, отобрал у него пистолет и заковал в наручники, всё это делая под запись оперативной съёмки. После этого генерала увезли в Большой дом на Литейном.
А помощник генерала, полковник Петров, сидел в первом классе самолёта, летящего в далёкую Читу, пил шампанское, ел бутерброд с красной рыбой и в уме считал свой процент от семидесяти миллионов, которые он перевёл на другой счёт, подделав подпись генерала и назвав его секретный код от счёта в кипрском банке…
* * *
Московская область, на следующий день
Сегодня Платонову было не до сауны. Он сидел со своими секретарями, зарывшись в бумаги, а потом вызвал к себе Каримова и Дженготова.
Встреча была назначена в конференц-зале на втором этаже, просторном помещении с большим телевизором на стене и несколькими телефонами. Безопасник и спец по особым поручениям ждали хозяина, сидя за длинным чёрным столом, между собой не разговаривали. Каримов иногда листал стопочки досье, иногда покачивая головой и досадно крякая, когда читал что-то неприятное.
— Ну и Волков, хитрюга, — шепнул он.
— Впечатляет, Альберт Иваныч? — насмешливым тоном спросил Ахмед.
— А ты-то чё лыбишься? — грубо ответил Каримов. — Это у тебя обосрам-с. Я-то сразу сказал, что Волков хитрит, вы оба не поверили. А ты мало того, что с чеченами ошибся, так ещё и он в прошлый раз тебя сделал, как сопляка малолетного.
— А Григорьев разве не твоя зона ответственности? Этот чекист сделал копию записи в ресторане и отдал Волкову. За двести тыщ долларов, как я слышал. Куда ты смотрел, Альберт Иваныч, дорогой?
— Я говорил, что Григорьев мать родную продаст, а меня не слушали. Знаешь, я в своё время Андропова знал, когда он председателем Конторы был, и предупреждал еего, что страна под откос несётся. И Крючкову с Багатиным говорил то же самое. Никто не слушал. Вы тоже меня не слушаете.
— Чего мы не слушаем? — в зал зашёл Платонов. — Чё опять недоволен, Иваныч? Спину ломит?
— Не слушали, что Волков себе на уме, и что Григорьева он купил с потрохами, как и многих, — проворчал старик. — Потому что у Волкова сейчас твёрдые деньги есть, а у нас кредиты, которые мы тоже понабрали, на него глядя, пока на дворе опять плохие времена. И в итоге его схему не вычислили вовремя, он в шоколаде, а мы в…
— Не ворчи, Иваныч, — Платонов уселся на место, взял яблоко из стеклянной вазы для фруктов на столе и с хрустом откусил. — Выправимся. В масштабах моего бизнеса это не потери, знаешь ли, а так, досадное недоразумение. Так что в итоге с генералом?
— Взяли его за хвост, — начал Ахмед. — Что с оружием пока непонятно.
— Волков забрал его себе? — Платонов снова захрустел яблоком. — Что с деньгами? Я же говорил тебе заняться вопросом. 70 миллионов твёрдой валютой — хороший актив в это время.
— Схема оказалась сложнее, чем мы думали, — неохотно произнёс Дженготов. — Волков не поскупился на аналитиков, финансистов и адвокатов. Деньги, которые ему передали, он отправил генералу, чтобы тот отправил груз. Переправил через множество путей на счёт банка в Кипре, и не все эти переводы удалось отследить.
— Но это банк, который держит наш знакомый Андреас, да?
— Да. Вот только Волков забашлял ему щедрый процент через третьи лица, а ещё подкупил помощника Рыбаченко. Помощник, полкан, кстати был в курсе, что разведчики сдали генерала чекистам, но молчал, всё хотел вывести деньги себе и свалить, пока не поздно. Вот за процент от Волкова он обманул генерала, сказал, что деньги поступили на счёт и можно грузить, а сам слил всё на другой счёт. Андреас был в курсе, но он вообще пропал, в банке не знают, куда именно.
— Хорошо, что я держу всё в Швейцарии, — Платонов усмехнулся. — Там такое не сработает.
— Сработало бы. Рыбаченко доверил помощнику свой секретный код. Ленивый он оказался.
— Ну, раз мы не получили 70 миллионов, — сказал олигарх, пожимая плечами. — Вот пусть Волков за них и отвечает. Скажите чеченам, что это он их кинул, взял себе бабки и зажилил себе оружие.
— А вот-то тут он суетился ещё больше, — влез Каримов. — А я говорил…
— К делу, — отрезал Платонов, хмуря брови.
— Волков пообещал это оружие сепаратистам. Причём не всем сразу, а каждому в отдельности. Его люди переходили границу, а Ремезов приказал своим их прикрыть. И там эти люди не просто выкупили кого-то, они между делом связались с людьми Басаева и Масхадова. Каждому из них был обещан груз и дальнейшие поставки.
— Банк и так работает с Басаевым, — Платонов поморщился. — Ничего это не меняет.
— А тут напрямую, без прокладки. И это не всё. Люди Волкова передали людям Басаева, что с ними связывался посланник Масхадова. А людям Масхадова передали тоже про Басаева. Теперь их отношения стали ещё хуже,
