Боярышня Дуняша (СИ) - Юлия Викторовна Меллер
спустя:
— Прости, боярыня, — бухнулся на колени Митька, — не могу я этим заниматься, —
признался он и втянул голову в плечи.
— Да ты даже не прочувствовал, — удивилась Дуня. — Это же не просто работа, а для
души! Надо посидеть, придумать, разработать модель и создать…
— Бам! — Митька стукнулся лбом об пол, заставляя боярышню подскочить и нервно
нарезать круги вокруг него.
— Бам! — повалилась на колени, валявшая валенки Аксинья и завыла, что она бы душу
отдала, чтобы делать такие славные вещички, которые поручили бестолочи Митьке.
Дуняша смотрели на этих двоих, широко открыв глаза. Оказалось, что Митьке понравилось
валять однотипные валенки и ни о чём не думать, а богатырше Аксинье возиться с мелкими
деталями и придумывать что-то новенькое.
Выслушав их, Дуня расстроилась, но неволить своих учеников не стала. Честь по чести
каждому помогла организовать в доме уголок, чтобы начать дело по душе и, посмотрев на них
со стороны, поняла, что зажгла в сердцах этих двоих что-то светлое. Это осознание привело её в
трепет. У неё получилось!!!
Маша смотрела на смешно пританцовывающую сестричку и хихикала. Она не понимала, чем
взбудоражена Дуняша, но её счастливый вид оказался заразителен и вскоре Маша расправила
плечики и пошла лебедушкой по светлице. Дуняша задорно притопнула, а потом со смехом
изобразила пустившегося в пляс кавалера и так девчонкам весело стало, что вбежавшую
Любашку они заметили только тогда, когда она включилась в их пляску.
— Ух! — довольно высказалась Маша.
— Ага! — ответила ей Дуня и обе они рассмеялись.
— Боярышни, я чего пришла… там Ирина Владимировна от Кошкиных которая…
— Да поняли мы, говори уже! — поторопила Дуня.
— Так я и говорю, всех Дорониных с поклоном приглашают на свадьбу Петра Яковлевича и
княжны Холмской.
Любаша встала ровно и поклонилась, как сделала это Ирина при передаче приглашения
Милославе.
Дуня махнула рукой Любаше, отпуская её, а сама повернулась к Маше.
— И осени ждать не стали! — воскликнула Маша, а после видно вспомнила, какие разговоры
шли о ссоре Кошкиных с Холмскими и понимающе покивала. А после повернулась к Дуне и
таинственно произнеся:
— Права ты была, сестричка! — схватила Дуню за руки и закружила её по светелке.
А дальше были хлопоты. Кошкины и Холмские торопились наверстать упущенное и хотели
успеть поженить молодых до масленицы.
Дуня же неожиданно для родных притихла и ходила задумчивой. Она не могла никому
сказать, что отныне каждый день ложится спать с мыслью, что утром проснётся в другом теле и
другом месте. Она же выполнила поставленные условия для того, чтобы продолжить жить
там… в другом теле и другом времени! Она зажгла что-то светлое в сердцах Митьки и
Аксиньи! Но всё оставалось по-прежнему…
Такой же тихой отправилась Дуняша на свадьбу к Петру Яковлевичу. Она поучаствовала в
свадебном обряде и с облегчением поняла, что задержалась для того, чтобы видеть счастливые
лица молодых. Пётр Яковлевич не сводил глаз со своей княжны, а она мило краснела и
старалась держаться поближе к нему.
Дуняшу не приглашали за стол, но она видела молодых в церкви и вместе с другими детьми
провожала их к дому. Ей показалось, что пара будет счастлива.
Вечером Дуня с печалью смотрела на своих родных и ластилась к ним, не сомневаясь в том, что её жизненный путь здесь завершен. Она не на шутку испугала семью, завуалированно
прощаясь со всеми. Дед разнервничался и начал пытать дворовых, чтобы выведать, что
случилось. Даже вернувший и уже готовящийся к новой поездке отец встревожился и
подхватив её на руки, просил признаться ему, что она натворила, обещая защитить от всех
врагов. А мама, сестра и братик долго сидели в её светелке, держа Дуняшу за руки, вопросительно заглядывая ей в глаза. Она едва сдержала слезы от мысли, что так они пытаются
неосознанно её удержать.
— Я вас всех очень люблю, — засыпая, прошептала она, уверенная, что проснётся в
больнице. — Очень люблю.
Часть 2. Испытание
ГЛАВА 1.
Дуняша открыла глаза. Во дворе орал петух, Веденей ругал боевых за нерасторопность, а
ключница честила хлебопёка. Ощущение покоя разлилось по телу. Она осторожно выбралась
из-под закинутой на неё во сне руки сестры, оставшейся ночевать рядом.
Жалела ли Дуняша, что не вернулась домой? Отчасти да. В этом времени не хватало
многого. Но… она посмотрела на обнимавшую её во сне сестру и улыбнулась: зато здесь есть
любящая семья!
И всё же хотелось разобраться с поставленным условием возвращения в свой мир. Сказано
было, что она должна зажечь свет в чьей-то душе, но когда Дуня исполнила повеление, то
возврата не произошло. В памяти всплыли слова, которые она не учла «…а в мире станет
светлее…». Вот, значит, как.
От Митьки, Аксиньи и Петра Яковлевича должны расходиться волны добра! А много ли их
будет? Вот ведь какое хитрое условие! И если цепляться к словам, то ей обещали, что её
будущее будет пересмотрено, а выдернут ли душу из этого тела, чтобы вернуть или нет —
неизвестно.
Дуня почувствовала себя никчемной. Повернется ли к ней ещё раз удача, чтобы она смогла
зажечь в чьём-то сердце счастливый огонёк? Не такое это простое дело, тем более сама Дуня
попала сюда потому, что не сияла для Вселенной светлой энергией.
— Дуняша, — позвала проснувшаяся Маша, — ты как себя чувствуешь? Вчера ты нас всех
напугала… Что с тобой произошло? Ты всё-таки влюбилась в Петра Яковлевича?
— Что? В Петра Яковлевича? — Дуня фыркнула и запрыгнула обратно в постель. —
Подвинься, дай погреться.
— Нельзя разлеживаться: великая княгиня Мария Борисовна ждёт нас сегодня обеих в
кремле. Она хочет, чтобы мы научили её мастериц шить игрушки, а то у княжича только
деревянные.
— Думаешь, ему понравятся наши поделки?
— А почему нет? — Машенька потянулась, а Дуня состроила недовольную рожицу и
поучительно произнесла:
— Наши игрушки красивые, но скучные для мальчишки.
Маша возмущенно раскрыла глаза и хотела уже заступиться за ту прелесть, что они делали, но сестра приложила палец к её губам.
— Тшш, не спугни мысль, — зловеще прошептала она. — Сейчас я
