Один за всех - Андрей Готлибович Шопперт
Может и не так думал Людвиг. Он герцогом не перестал быть. Сестра вышла замуж за того, кому и обещана была. Младшую больную чахоткой сестрёнку отправили лечиться в имение этого гада в Московию. Награды всем выдал денежные и ордена. Людвига в генерал-майоры произвёл. Даже дворец оставил, а сам в старый переехал, который рухнет на днях.
Может и так думал Людвиг. Брехт не знал — чужая душа — потёмки. Тем не менее кое-какие действия он предпринял. С помощью фон Вреде завербовал в обслуге дворца несколько истопников и других рабочих, которые рассказывали о том чего семейка говорит за обедом. Кроме того соседнее здание, которое было каретным двором и находилось в аварийном состоянии починили на скорую руку и там поселились десяток егерей, которые из себя местных улан изображали.
А ещё Брехт всё время пытался Людвига работой загрузить и даже назначил наследником королевства до совершеннолетия своих сыновей. Льву сейчас только шесть с половиной лет, далеко ещё до совершеннолетия. Ещё Брехт постоянно дёргал Людвига на совещания по экономическим вопросам, чтобы чувствовал себя причастным к управлению королевством.
Этот разговор Пётр Христианович всё откладывал, но время отъезда в Этрурию приближалось и нужно было соломку подстелить.
— Никто ко мне не ходит. Словно прокажённые стали. — Буркнул Людвиг.
— Придут, не боись. Ты ведь должен понимать, что враги Баварии считают тебя слабым звеном и будет пытаться на бунт сподвигнуть. Им на тебя плевать, им нужно ослабить и захватить страну. Что будет после захвата, ты ведь понимаешь, не маленький. Разорение, грабёж и массовые убийства. Изнасилования ещё. О сёстрах подумай. Ладно, чего я тебя за Баварию агитировать буду. Ты вот что. Победили мы французов, как они считают из-за того, что наши ружья бьют дальше. Это правда. И я тебе одно такое ружьё принёс. Если всякие австрийские или французские или прусские шпиёны будут тебе предлагать достать наши ружья и продать им за кучу денег и всякие другие плюшки, то ты соглашайся.
Людвиг привстал с трона и завис в полуприсяде. Неожиданное предложение.
— Зачем?
— Неправильный вопрос. Правильный вопрос: «За сколько»?
— Разве можно такой секрет продавать. Тогда они точно вооружатся новыми ружьями и захватят Баварию. Сейчас её все ненавидят. — Присел назад наследник.
— Молодец. Только продать нужно обязательно. Вот ружьё с помощью которого мы стреляем на семьсот метр… На две тысяч футов. — Брехт вручил Людвигу Слонобой с отпиленным дульным тормозом и чуть переделанным прикладом. Его сделали самую малость длинней, и нормальный человек, чтобы прицелиться уже подушечку толстую подложить не сможет. Отдача такого ружья без тормоза и подушечки переломает ключицу стрелку гарантированно. Никакого секрета в Слонобоях нет. У Девидова же образец взяли. Секрет в пуле Петерса и дульном тормозе. Без них это хрень полная. Понятно оно и с круглой пулей на семьсот метров пульнёт. Но кто из него стрелять будет и как заряжать эту круглую пулю. Тут минуты три надо. А потом один выстрел и сломанная ключица. Но ведь не выбросят, будут думать, экспериментировать, время потратят кучу и денег. И ничего. Нужна пуля Петерса, даже не Минье. А до неё ещё ого-го сколько времени.
— Людвиг не сомневайся, нужно шпиёну ружьё продать и на заработанные деньги брусчаткой пару улиц в Мюнхене ещё покрыть или сотню львов бронзовых и каменных архитекторам и скульпторам всяким заказать, чтобы у нас в городе стояли эти львы, чтобы красиво было.
— Поражаете вы меня каждый день, Ваше Величество. — Принял огромный Слонобой Людвиг, приложил к плечу. — Точно продавать?
— Торгуйся только обязательно. Не продешеви.
И вот перед Людвигом стоял знакомый ему маршал Мортье представившийся послом Империи и зигзагами всяким наталкивал его на мысль поделиться секретом этих проклятых узурпаторов и варваров.
Людвиг собрался, нельзя, чтобы маршал понял, что с ним Витгенштейн играет.
— Двести тысяч франков золотом.
— Что простите, Ваше Высочество? — сбился с льстивой фразы Мортье.
— У меня есть винтовка, которой вооружены русские, кавказцы, варвары, узурпаторы. Сам не пойму, кто они такие. Но большинство говорит на русском языке.
— Вот как, винтовка?! Я могу её увидеть? — маршал напрягся. Неужели всё так просто.
— Двести тысяч золотом. Вашими золотыми монетами.
— Почему нашими? — опять сбился с мысли Мортье.
— Когда я продам вам винтовку, то мне придётся бежать во Францию, скорее всего. Вас ведь поймают с ней и выйдут на меня. Придётся бежать.
— Не беспокойтесь, Ваше Высочество, никто меня не поймает, но наши золотые монеты так наши. Наполеондор — это наша золотая монета. Она достоинством в 20 франков. Двести тысяч — это десять тысяч монет или шесть с половиной наших граммов на десять тысяч — получим шестьдесят пять килограмм золота. У меня есть сто килограмм в слитках. Это заменит двести тысяч франков? Даже намного больше получится.
— Приносите завтра вечером.
— А можно мне взглянуть на ружьё, должен же я знать, за что плачу деньги…
— Ваше Высочество, прибыли уланы от короля, срочно требуют доставить французского посла в Резиденцию. — Лакей учтиво поклонился.
— Завтра вечером.
Событие двадцать второе
Потерялся чёрный дипломат, нашедшего просят сдать его в посольство Нигерии.
Маршал был довольно высоким человеком и не худым, холёным таким, как и положено, на голове чего-то кучерявилось, и на щеках бакенбарды круче даже чем у Пушкина, мундирчик ещё неудобный, видимо. Очень высокий стоячий воротник, и он жёсткий, потому голову всегда приходилось Мортье держать с высоко задранным подбородком и смотреть на собеседника через нос, что ли. При этом карие и почти чёрные глаза лягушатника выдавали его отношение к сидящему напротив корольку Петру первому. Вот самое точное описание его взгляда. Принесли маршалу целую тарелку шашлыков… хотя, стейк принесли. Он его из соусника позолоченного клюквенным или брусничным кисло-сладким соусом полил, облизнулся, взял в правую руку нож серебряный, в левую вилку, не менее серебряную, и уже даже салфетку себе за шиворот сунул, и даже облизнулся вторично. Но тут прямо на центр этого обсоуслинного антрекота садится огромная жёлтая навозная муха и начинает все свои шесть лап от удовольствия потирать. Потирает и смотрит на маршала французского, мол, чё, товарищ, поужинаем. Налетай, а то остынет.
Вот именно так и смотрел маршал Эдуард Адольф Казимир Мортье на Брехта, как на жёлтую навозную муху. Пётр Христианович взгляд оценил, он чуть привстал, нагнулся над разделяющих
