Операция «Арлекин» - Александр Афанасьев
Сегодня, сдоив информацию, он привычно поехал домой. И сильно удивился, увидев Волгу с дипломатическими номерами на подъезде к дому.
Остановив машину, он вышел — и навстречу ему из Волги вышел человек, которого Новак знал как офицера СБ посольства. Его информатор сказал, что от офицера этого надо держаться подальше: его выкинули с прежнего места работы, а сюда поставили «на отстой» чтобы найти повод для увольнения.
— Здравствуйте, — настороженно сказал Новак.
— Здравствуйте, — поздоровался офицер.
И больше Новак ничего не успел ни сказать ни сделать, потому что кто-то напал на него сзади…
…
Прага хороша еще и тем, что тут — всё рядом, всё — недалеко. Только моря нет — но и до Балтики ехать меньше суток. А до Дуная — намного ближе. Что до остального, то рядом леса, поля, сельская идиллия, в Татрах можно на лыжах покататься. И в целом — от центра города до поросших лесом гор, где так хорошо дышится — час езды на машине.
Вот, Новак и пришел в себя по дороге — в багажнике. А потом его из багажника вытащили и поставили на краю обрыва. Он заполошно огляделся — сосны, прошлогодняя трава… Татры. Виднеющийся город вдалеке — это Прага. А за спиной — метров двадцать обрыва.
Перед ним стояли двое. Один в маске. Того что без маски он узнал — начальник СБ посольства…
— Вы что творите, товарищ… — закричал он, — я гражданин Чехословакии!
— Заткнись.
Начальник СБ пролистывал его записную книжку, а на капоте машины лежали вещи, увидев которые он похолодел от ужаса. Его тетрадка, в которой он записывал кто сколько ему должен — вся его бухгалтерия. И стальная коробка от шприца — а в ней…
— Ну что, товарищ Новак, сознаваться будем?
— Да вас арестуют!
— Значит не будем…
По кивку — тот что в маске схватил его, а полковник начал лить ему в рот водку из бутылки. Новак кашлял и хрипел, стараясь не глотать, но выходило плохо. Выпученными глазами он смотрел на мучителей.
— Что… а… хр… не…
— Только продукт переводим, — сказал полковник, когда бутылка опустела, поймал руку Новака и прижал к бутылке. Новак с ужасом понял, что начальник СБ надел перчатки.
— Давай, кончай его и поехали.
Тот, что в маске не сделал ни шагу.
— Погодите, мы так не договаривались.
— Shut up! — вдруг начальник СБ перешел на английский, — do what I say fucking idiot.
— Sir, I cannot murder this man. Its break our rules.
— What rules, you, idiot?! — заорал полковник
Скандал между начальником СБ и человеком в маске зашел далеко — они бросили Новака и чуть отойдя в сторону, начали ругаться, причем по-английски. Оглушенный, с обожженным горлом, ошалевший Новак тем не менее понял из разговора — что начальнику СБ нужно, чтобы он, подполковник Антонин Новак умер, а человек в маске говорит, что они так не договаривались, и это против правил MI6, убивать людей. Начальник СБ кричал, что он обо всем договорился с руководством Цирка в Лондоне — а человек в маске неуклонно отвечал на чистейшем английском, что его начальство об этом ничего не говорило, и он на это не пойдет, потому что это против правил.
Подполковник Новак понял, что надо делать, и закричал по-английски:
— Подождите! Произошла ошибка!
…
— Дурацкая ошибка!
…
— Я работаю на Цирк. Это ошибка!
Наконец то начальник СБ и человек в маске перестали спорить и уставились на него.
— Что ты говоришь? — спросил человек в маске на английском.
— Это ошибка. Я давно сотрудничаю с MI6.
Человек в маске посмотрел на начальника СБ.
— Это так?
— Он лжет, — отрезал начальник СБ, — я бы знал.
— Вы не знаете, вас из Лондона перевели. Я работаю уже девять лет. Мой куратор Генри Лукас, он работал в берлинском посольстве военным атташе.
— Чушь собачья.
— Сэр, — отрезал человек в маске, — надо разбираться. Он может быть на связи у соседней инспекции
— Он пьян.
— Да, и вы его напоили, сэр
Новак почувствовал, что может вывернуться.
— У меня дома… есть доказательства. Я покажу! Я все покажу.
Начальник СБ и человек в маске переглянулись.
…
Ехали в той же Волге. Новака все еще трясло, он пытался заговорить, но получил короткое «заткнись» и больше не пытался. Вместе они доехали на Волге до дома Новака, после чего Новак провел их в гараж…
— Вот. Смотрите…
В верстаке оказался тайник.
— Вот… это мне дали в Лондоне. Невидимые чернила. Вот, одноразовые шифроблокноты.
Человек в маске и начальник СБ снова переглянулись.
— Как вы держите связь? — спросил человек в маске.
— Сейчас через журналиста — стрингера, его зовут Маркус Штейнацки. Он приезжает из Вены. Он левый, социал-демократ, из сочувствующих, его пускают. Мы встречаемся каждые две недели в разных местах.
— Как передаете данные?
— Моменталкой, сэр! Очень удобно.
…
Схема раскола была основана на том, что и Басин и Николай говорили по-английски, причем Николай владел языком как англичанин. Басин не был уверен, что сработает — но сработало и еще как.
До ж… раскололся. И теперь у них было не только записанное на магнитофон признание в предательстве — но и вещественные доказательства, изобличающие фигуранта в измене родине. По советскому УК — расстрел, по чешскому вряд ли, но тоже дадут хорошо.
Оставался вопрос — что теперь делать. С этим…
— Если мы сейчас засветим его — спугнем, — сказал Басин.
— Да…
Оба они посмотрели в сторону коттеджа.
— Нет — сказал Басин — нельзя. Он сам на вес золота.
— И что делать?
— Посадим в подвал. Раз в день буду приезжать, кормить и поить.
— А если кто-то придет?
— Не придет. Не в этот подвал. На оперативке.
…
— Если со мной что…
Басин достал блокнот, написал контакты.
— Передаешь его этому человеку. От меня — так и скажи. Любой ценой
— Понял.
Где-то в Европе. 12 января 1989 года
Стену они увидели задолго до того как подъехали к ней — по долбанным прожекторам…
Стена — это было физическое воплощение самой Холодной войны, ничего подобного не было ни в одной стране Европы. Восточные немцы называли ее «Антифашистским оборонительным валом», хотя ее предназначение было строго иным. Как и всё в этой долбанной коммунистической стране. Стена была предназначена не для того, чтобы останавливать фашистов, идущих в социалистический рай — а для того чтобы из социалистического рая
