Режиссер Советского Союза — 3 - Александр Яманов
Не ожидал, что Комиссия будет столь представительной. Семь товарищей, среди которых выделялись двое пожилых мужчин. Наверняка те самые «старые большевики». Это главные пугала и идейные враги граждан, желающих выехать за границу. Председательствовал хмурый дядька в полковничьих погонах. Рядом с ним сидел молодой и импозантный мужчина, скорее всего, из Горкома. Хмурую тётку, в очках и с хвостиком жидких волос, я узнал. Она из нашего райкома, вроде даже второй секретарь. Ещё был неприметный тип неопределённого возраста в сером костюме. Будем считать его представителем организации с аббревиатурой из трёх букв. А представляет он наверняка МИД. Ха-ха. Невзрачная девица в блузке и длинной юбке — явно секретарь, которая должна вести протокол.
Здороваюсь, и молча сажусь на стул, стоящий перед столом заседающих. Седовласый председатель кивнул и начал просматривать моё личное дело, которое было открыто ещё в прошлый раз. Дама из райкома ещё сильнее скривила своё личико, выражая неприятие моей невоспитанности. А чего? Стоит стул, явно предназначенный для меня. Зачем спрашивать разрешение, чтобы сесть? Дедушки просто внимательно меня рассматривали, не выражая никаких эмоций. Наконец, полковник закончил перебирать бумажки с моей автобиографией, справкой с работы, характеристикой и ещё несколькими, безусловно, важными документами.
-Товарищ Мещерский, — произнёс председатель неожиданно красивым баритоном, — Все документы в порядке, только смущает характеристика, выданная трудовым коллективом. По идее, вы не можете быть допущены к комиссии и получить разрешение на выезд. Но хотелось бы услышать вашу точку зрения. Скажу откровенно — ситуация нестандартная. Обычно к нам приходят люди с идеальными документами.
-Подобную характеристику мне выдал не трудовой коллектив, а несколько товарищей во главе с парторгом киностудии. Оправдываться ни перед кем не собираюсь. Прошу комиссию принять справедливое решение, которое я не буду оспаривать.
Сижу, молчу, и мысленно надсмехаюсь над растерявшимися товарищами. Вдруг в разговор влезла секретарь райкома.
-Что это за хамская эскапада? Вы намекаете на то, что партком киностудии и персонально товарищ Барабанова выдала отрицательную характеристику из-за личной неприязни? Но именно ваше аморальное поведение и нежелание участвовать в общественной жизни коллектива, стали причиной отрицательных отзывов. И не пытайтесь перекладывать проблемы с больной головы на здоровую. Именно вы открыто сожительствовали с юной студенткой. А сейчас ходят слухи о ваших многочисленных романах с молодыми сотрудницами. Но, самое главное — это демонстративный отказ от обязанностей, которые должен выполнять любой советский гражданин.
После слов о моей аморальности оба аксакала перестали скучать и с интересом посмотрели на меня. Наверное, мне показалось, но один из дедушек улыбнулся и даже мне подмигнул.
-Я разведён, и могу встречаться с любой свободной женщиной. Упомянутая вами студентка была моей невестой, но не сложилось. Слухи обсуждайте с теми, кто их распространяет, а меня прошу избавить от подобных разговоров. Общественную нагрузку стараюсь выполнять, но с этим есть объективные сложности. В данный момент я снимаю совместный советско-французский фильм, пишу сценарии для шести телепередач, часть из которых уже вышла в эфир. Летом и осенью была ещё нагрузка на радио. Учтите ещё, что я руковожу ТО «Прогресс». Всё это отнимает колоссальное количество времени. За последние девять месяцев я не был в отпуске, и отдыхал три или четыре дня. При этом все недочёты, имевшие место на начальном этапе существования объединения, давно устранены.
-Это правда, что вы снимаете какой-то уникальный фильм про лётчиков? — один из «старых большевиков» аж подался вперёд, не дав тётке продолжить склоку.
Я только сейчас заметил у него на пиджаке внушительную планку с наградами. Дедушка явно не отсиживался в тылу во времена ВОВ. С одной стороны, с такими людьми проще — откровенных говнюков среди них мало. При этом, среди этой публики хватает упёртых ретроградов.
-Просто фильм насыщен сценами битв, отличается интересным подходом к воспроизведению некоторых момент и изображение будней войны. Наш консультант, генерал-майор Ворожейкин, в принципе доволен уже отснятыми кадрами.
Далее к разговору подключился второй дедушка. Сначала меня расспрашивали про ход съёмок. Потом разговор перешёл на воспоминания. После очередного вопроса пожилых киноманов, председатель громко прокашлялся, намекая, что у нас важное дело.
-В любом случае, документы будут внимательно проверяться в нашем ведомстве, — произнёс полковник, — Предлагаю комиссии заняться непосредственной работой и задавать товарищу Мещерскому вопросы, как кандидату на поездку за рубеж.
Первой в бой ринулась мадам из райкома и забросала меня вопросами про XXIII съезд и восьмую пятилетку. Наивная пейзанка. Эти события, как и предшествующие им, я изучал особо внимательно. План по выплавке стали на 1968 год назвать не смогу. Но в базовых вопросах, особенно идеологических, пришлось основательно разобраться. Когда представительница райкома выдохлась, в бой вступил молчавший до этого горкомовец. Но вопросы его были лёгкие. Мне вообще показалось, что товарищ больше занимался самолюбованием. После того, как председатель бросил на нарцисса недовольный взгляд, тот резко закруглился и замолчал.
Далее к моим моральным пыткам приступил сам полковник. Его вопросы не были особо заковыристы и касались моей жизни. Насколько я понял, дяденька пытался составить собственное мнение о некоем скользком и скандальном режиссёре. Происхождение, причина развода, откуда знаю языки, наличие судимости у близких родственников, связи с антисоветскими элементами, подозрительные знакомства за границей, выговоры на работе, моральное соответствие, конфликты в коллективе и так далее. Надо сказать, что товарищ меня основательно загонял. Чувствую, что по спине течёт уже не первая капля пота. Вопросник, сначала казавшийся хаотичным, составлен очень грамотно. Думаю, над ним потрудились товарищи из неназываемого ведомства и психологи. Ведь полковник в течение получасовой беседы перескакивал на разные темы и явно пытался сбить меня с толку. Вопросов про урожай, металл и товарища, возглавляющего компартию Лаоса, не было. Наверное, только пофигизм выходца из иного времени помог мне выкрутиться. Это не моя жизнь, и я до сих пор воспринимаю её как квест. Поэтому отвечал без нервов, размеренно и не путался.
Несколько раз председатель задал одинаковые вопросы, но с иной формулировкой. Увидел мой недоумённый взгляд после очередной попытки, он постепенно прекратил ходить по кругу. Не знаю, закончился ли у него перечень вопросов, но особо довольным полковник не выглядел. Дедушки вообще скучали, как и горкомовский нарцисс. Только «мадам Райком» и «незаметный», слушали очень внимательно, делая какие-то заметки в блокноте. Вот им реально больше
