Группа крови на рукаве - Алексей Викторович Вязовский
Тот заулыбался и что-то начал мне рассказывать. Я кивал, курил и улыбался в ответ. Иногда говорил: “Да, брат, согласен, хорошая погода, и воздух чистый, не то что в Москве”.
Часовой поправил допотопную трехлинейку (где он только откопал этот раритет, с ним, наверное, еще дед Мазай зайцев гонял) и помахал рукой в сторону, вопросительно на меня уставившись.
Хрен знает, что ему надо, но на всякий случай кивнул в ответ. Часовой радостно снял с плеча винтовку и вручил ее мне.
— Э-э-э… — опешил я. — Служивый? Я тебе что? Смена боевая? Что удумал пестрокрыл раскосый?
Вьетнамец что-то добродушно лопотал, тыча на землянку в стороне, потом показывал, как загребает невидимыми палочками невидимую еду в открытый рот.
— А-а-а… Так ты пожрать хочешь? Хочешь, чтобы я тебя подменил?
Часовой, словно понял меня, закивал. Да… Службу тут волокут не напрягаясь уставами.
— Давай мухой, набивай брюхо, только не долго. Моя па-анимай? Жри быстрее говорю, я тут всю ночь куковать не намерен. Ферштейн? У нас и так завтра марш-бросок дня на два как минимум.
Вьетнамец стал тыкать в винтовку, показывая где у Мосинки предохранитель.
— Да знаю я как курок на боевой взвод ставить. Оттянуть и повернуть, — похлопал я пальцем по круглой головке.
Часовой радостно закивал и растворился в темноте. Я закинул трехлинейку за спину и заглянул в ближайшую яму. Чернота пахнула сыростью и помоями.
— Эй, гайз, хау дую ду? — склонился я над ямой.
Послышалась возня.
— Дую спик инглишь? — раздался в ответ несмелый голос.
— Дую дую.
Я объяснил пленным, что убивать их никто не собирается (надеюсь это так). Сам я репортер независимой газеты — благо они не знают, что не бывает таких в СССР и готов передать их анкетные данные представителям Красного креста.
Должна же где-то быть во Вьетнаме их организация. Ладно, с этим потом разберусь. Хотелось подарить этим молокососам надежду. Только Бог знает сколько мне придется еще убить их собратьев. Но лично я в плену был бы рад, если бы какой-нибудь, например, солдат Джон, в прошлом фермер из Аризоны, подбодрил бы меня добрым словом и сказал бы, что сообщит обо мне в гуманитарную организацию. Я бы, конечно, не поверил, а эти поверят. И чем черт не шутит? Может и вправду удастся напороться на Красный крест…
Солдатики повскакивали и наперебой стали шепотом диктовать мне свои данные. Я вытащил из кармана трофейную записную книжку-малютку. Привычка таскать с собой блокнот осталась у меня с Чеченской, записывал туда трехсотых и двухсотых вражеских. Как счет в компьютерной игрушке. Молодой был. Дурак… Хорошо, что выжил — а то бы и меня кто-то зарубкой на прикладе оформил.
Пленных звали незамысловато: Браун, Смит и Джонсон. Черканул имена и даты рождения, номера личных жетонов, что вызубрили они наизусть. Один правда не мог долго его вспомнить. Но собравшись с мыслями, под шиканье товарищей и несколько раз хлопнув себя по лбу и обозвав дерьмом, выдал-таки заветные для него цифры.
Знали бы они, что цифры эти ни хрена не значат. Есть имя и дата рождения, это вполне достаточ-но. Но для пущей важности, я переписал и циферки. Готово.
— Гудбай Америка, — помахал я в черноту яму — Гуд лак вам, чертилы. Не ходите больше на войну. Не ваше это.
Те загудбаили в ответ: сенкью, мистер, сенкью!
Отошел от ямы, и вовремя. Из темноты вынырнул мой подменный. Морда сытая и довольная, будто не на ужин сходил, а на тайский массаж с продолжением. Все кивал мне, благодарил.
— Бди и не спи на посту. Ты не смотри, что парнишки квелые. Вылезут, вмиг прирежут. Нет опаснее зверя, чем загнанный в угол человек. — и вручил ему винтовку.
***
Утром встали с рассветом. Я чувствовал себя разбитым. Скитания по джунглям давали о себе знать. Отоспаться бы денька два, но такой роскошь будет похоже не скоро. А может, и никогда не будет. Тьфу-тьфу...
Иван совсем порозовел. Даже шутить начал и переглядываться с Лиен за завтраком. Ах ты, паразит ловеласный. Хрен тебе, а не вьетнамка. И вообще у тебя жена есть и дети, и моральный облик коммуниста никто пока не отменял! Я втиснулся на лавку между Лиен и Иваном, демонстративно поставив тарелку на бамбуковый стол перед собой.
Угощением в этот раз были скользкие длинные странные макароны. Похожие на спагетти, только короче и тоньше. На вкус напоминали рисовую лапшу или что-то подобное. Чунг, Лиен и ведьма ловко орудовали палочками. Мы с Иваном ловили “червячков” струганными ложками. Их специально изготовил для нас местный мастер, который в прошлой жизни, похоже, был сапожником.
Лапша оказалась вкусной, но слишком острой. Острое я люблю, но мой холостяцкий гастрит никто не отменял.
К нам подошел “переводчик” — он оказался замом командира и привел с собой отряд бравых бойцов. Не воины, а командос. Ростом мне чуть ли не по пуп, ножки кривеньки, ручки-ниточки.
— Япона-матрена, — я повернулся к Ивану. — Они что, от своих полуросликов избавиться решили? Братство кольца, блин… На тебе боже, то что нам не гоже!
— Не кипятись, — похлопал меня по плечу Иван. — Ты не смотри, что они мелкие и синюшные как курята. Мангусты тоже шибздики, а кобр давят. Мы в джунглях. Чем меньше размеры, тем мобильнее и быстрее боец. Вон на Чунга нашего посмотри. Орел ведь!
— Да наш Чунг, по сравнению с ними Кинг-Конг!
— Кто?
— Горилла говорю!
— Горилла — это ты, вымахал как баобаб.
— Ну знаешь, не для джунглей кровиночку растили… — парировал я.
— Так ты ж детдомовский?
— В детдоме и растили.
“Командос”, хлопая глазами, слушали нашу дружескую перепалку, которую мы вели с серьезным и сердитым видом, будто собирались подраться.
Чунг поспешил им объяснить на своем, что, мол, милые бранятся, только тешатся, или что-то типа того.
На детсковатых лицах бойцов сразу засверкали улыбки. Каждый из них вооружен допотопным калашом калибра 7,62, обвешан гранатами и запасными магазинами, как новогодняя елка игрушками. Не хватало только звезды на макушке.
— Пора, — коротко бросил Иван. — Он
