Последний министр. Книга 2 (СИ) - Гуров Валерий Александрович

От организованности и слаженности действий не осталось и следа, каждый теперь заботился только о том, как уберечь свою шкуру и не попасть под раздачу.

Гучкова как след простыл. Он скрылся в лабиринте переулков тотчас. С ним же — Львов. Коновалов, Керенский и Терещенко остановили какой то едущий автомобиль, не церемонясь особо вышвырнули из него переруганного хозяина, и были таковы. Некрасов вместе с охранниками догнал трамвай, уцепился и тоже планировал скрыться. Но во первых как-то совсем не рассчитал революционер, что оказавшись среди охранников, участвовавших в ресторанной бойне, он окажется под прицелом внимания жаждущих мести чугуновцев. А во вторых, совсем не в место и не в тему, у трамвая наметилась остановка, которая позволила сократить расстояние автомобилям бандитов.

Видя, что их преследуют, охранники революционеров попытались бежать, но поздно — автомобили, подъехав, остановились с двух сторон от трамвая. Чугуновцы во главе с Федькой Каланчой вышли, трое против двоих.

Началась рукопашная.

Вернее ничего и начаться толком не успело, потому как бандиты проломили головы охранникам кривыми стартерами.

Возмездие за смерть братков пришло очень и осень скоро — лужицами разлившейся крови из проломленных голов.

Некрасов, пока бандиты учиняли расправу, попытался бежать, но вот же невезение — зацепился штаниной о борт трамвая и застрял. В таком совершенно дурацком положении он оказался в тот момент, когда грузовик с Федей и Протопоповым сократил дистанцию до трамвая до нескольких десятков метров по прямой.

Федя уже собрался оттормаживать, но Александр Дмитриевич медленно покачал головой.

— Дави суку…

Некрасов поднял голову, увидел приближающийся на всех порах автомобиль и замер. Лицо его исказилось в гримасе ужаса.

А потом грузовик на всем своём ходу влетел в трамвай, превратив Некрасова в отбивную…

Глава 11

Там же, поздний вечер

«Медленно запрягать, но быстро ехать — в характере этого народа».

Отто фон Бисмарк (со слов Чехова А.П)

Жаркий денёк подходил к своему концу. Жаркий в прямом смысле этого слова, хотя на улице по прежнему стояла середина зимы. Январь. Сейчас Протопопов мог подтвердить своё сравнение, данное накануне. Так и есть — бежали все эти гучково-львово-коноваловы, как тараканы от хозяйского тапка. Не зря ведь тараканов в России прежде называли коротко, но доходчиво — пруссаки. И действительно, революционеры тикали так, сверкая пятками, что на момент, когда закончилась кровавая разборка у трамвая, следов от Гучкова, Львова и остальных «больших людей» — не осталось в принципе. Протопопов и чугуновцы было попытались развязать погоню, но куда там.

Теперь же, когда с жуткого пожара в «Кюба» прошло несколько часов, а антипатриоты забились по норам, не высовывая носов. Ну и некоторое время (сегодняшний вечер уж точно) они наверняка планировали залечь на дно, чтобы зализать раны.

Пропущенные удары оказались слишком чувствительными.

Сам Протопопов находился в довольно приподнятом расположении духа и не чувствовал усталости. Хотя надо признать, что переделка, в которую он угодил, заняла слишком много времени и отняла немало сил.

Прямо сейчас министр не собирался отвлекаться на выяснения причин того, почему все случилось именно так. И причина у этого была самая ни на есть банальная — всего через несколько часов, следующим утром открывалась новая думская сессия и все силы следовало направить туда.

При этом в свете произошедших событий, Александр Дмитриевич искренне полагал, что доходчиво донёс господам депутатам из Прогрессивного блока свой единственный посыл — настроен министр решительно и вовсе не намерен ни в коем случае хлопать глазками на грядущем думском заседании.

Он будет рвать и метать.

Так что готовьте мыло, господа.

Что до «Кюба», как вы уже могли догадаться, ресторан постигла крайне печальная участь. Здание полностью сгорело, а одна из стен (та самая, в которой грузовичок под управлением охранника Феди продырявил отверстие) вовсе рухнула. И теперь можно было легко видеть, что творилось внутри большого зала. От шикарных и дорогущих интерьеров остались одни воспоминания. Все обуглено, оплавлено и не подлежит восстановлению.

Наверное, ущерб, который доставил «Кюба» жуткий пожар, исчислялся миллионами рублей. Однако удовольствия вкусить банкротство на своей шкуре, Лео удалось избежать и надо признать хоть в чем-то владельца ресторана не оставила фортуна. Его обугленное тело, скрюченное, обезображенное, вынесли из пепелища одним из первых. Владелец «Кюба» до конца пытался спасти своё имущество и угорел.

Дурак.

Чего не скажешь о его работничках, которые разбежались сразу, как только начался пожар. Отчего то Протопопов был уверен, что уже на следующий день все эти официанты, повара и прочие пойдут искать работу в других фешенебельных ресторанах, как «Палкин» или «Медведь».

Что сказать, этим ребятам следовало крепко задуматься на чьей стороне баррикад они будут воевать впредь. И выбор этот очень скоро станет перед каждым жителем столицы. Хочешь или не хочешь, а делать его придётся. Ни у кого не получится остаться сухим, когда грянет гром.

Если говорить о потерях после случившегося, то они были и с той и с другой стороны. Потери немалые, хотя с «той» стороны на тот свет отправилось несоизмеримо большее количество народа. Протопопов насчитал с десяток убитыми, включая Кирпичникова, сыщиков-предателей (сейчас одна только мысль, что Александр Дмитриевич всерьёз рассчитывал видеть их в составе своего специального отделения, раздражала), охранников общественников, ну и конечно рыбку покрупнее — Некрасова. Наверняка дружки революционеры проливали крокодиловы слезы, что такого видного революционного деятеля рядом с ними больше нет.

Интересно, кстати, всего ли господина Некрасова соскребли с трамвая? Потому как Федя замучался оттирать с броневика налипшие куски революционных кишок.

Впрочем, кичиться потерями у врага можно было сколько угодно, но следовало признать и зафиксировать собственные потери. Выйти сухими из воды не удалось — двое чугуновцев оказались убиты, и до сих пор находились где-то под завалами ресторана. А ещё одного тяжело ранили выстрелом в живот. Федька Каланча после того как все завершилось немедленно отвёз раненного к врачу, чтобы сделать сложную операцию по извлечению пули, а оставшиеся двое чугуновцев дождались пока из-под завалов пепелища вынесут из братьев. После они забрали тела, для чего кстати потребовалось вмешательство Протопопова, а потом укатили хоронить ребят.

Конечно, никого из них Александр Дмитриевич не знал даже по имени, но чувство осталось крайне неприятное — пацаны были что надо и не должны были умирать.

Да уж… по-другому, конечно, он видел сегодняшнюю вылазку. Но бог не фраер, он все видит.

Правда смущало то, что по ту сторону баррикад остались тела Кусковой и Прокоповича. Протопопов до сего момента не знал куда и для чего из увезли. Впрочем, после всего случившегося присутствовала определенная уверенность в том, что извлечь преимущества из обладания телами (прости господи, что скажешь) противники не смогут. Однако мысли об этом то и дело возникали в голове, как боль от незаконченного зуба.

Все же настроен был Протопопов на позитивный лад и предпочитал искать в случившемся лишь только положительные моменты. И положительным определенно виделся факт, что теперь министр отчетливо понимал откуда дул ветер.

Воду в министерстве внутренних дел мутили общественные организации… а ведь если не Федя (ну и, само собой разумеется, чугуновцы), неизвестно бы как закончился для Протопопова сегодняшняя вылазка в логово врага. Хотя грешным делом Александр Дмитриевич подумывал о нечистоплотности своего охранника и полагал, что крот — он.

Сам Федя отказался уезжать к врачу, как рекомендовал ему Протопопов и заявил, что не оставит министра одного, потому как, по его разумению, вражина может в любой момент вернуться и попытаться реваншироваться за бойню. Ну и Федя в этот момент должен быть рядом. Министр был другого мнения, полагая, что сегодня точно никто из революционеров не высунет носа, но спорить не стал. С Федей действительно было куда спокойнее. Хотя выспаться охраннику точно не помешало бы — на предстоящем заседании Думы случится может все, что угодно. Как бы то ни было, министерскому охраннику следовало сказать огромное человеческое спасибище.