Филипп Улановский - Безальтернативная реальность (СИ)
- Может, и простят, но только после полета.
- Мы с тобой сейчас и здесь, Василий Иванович,– и власть, и партия. Давай примем его!
- А как на это посмотрят Политбюро и лично товарищ Романов?
- Положительно! В смысле – им абсолютно положить, кого мы здесь примем в партию.
- Аполитично рассуждаешь, командир! Как это – положить? Слова выбирай, а не то – расстанешься с партбилетом.
- Василий Иванович, да не понял ты меня совершенно!
- А как тебя понимать прикажешь?
- Мы здесь сами себе – и партия, и правительство! – отметил Путилин.
- Как это – сами себе?
- А вот так – как мы решим, так и будет!
- Выходит, так: как примем в партию, так потом и выгоним – за ошибки и недостойное поведение, да? – усомнился парторг.
- А вот выгонять, товарищ Чудилов, не надо, а не то потом на нас же и попеняют за то, что приняли в КПСС недостойных людей.
- И то верно! Итак, на собрании присутствовали...
- Все члены и кандидаты в члены партии! – рубанул с плеча командир.
- Нет, Владимир Владимирович, надо писать правду. Присутствовали все члены экипажа, а на рассмотрение последнего вопроса был допущен кандидат Степан.
- Это я один – все члены экипажа?
- А то ведь нет? Ты один всех стоишь, командир!
- Ну, не надо льстить! Пиши, Василий Иванович, подлинную правду.
- Это и есть подлинная правда, Владимир Владимирович! Кому нужна сегодня чистая правда? Специальным товарищам, работающим в тылу у врага? Ты ведь сам, говорят, когда-то работал там – до того, как стать космонавтом.
- Ты-то откуда знаешь, Василий Иванович?
- Парторгу все положено знать! Нет, Владимир Владимирович, настоящей правды здесь и сейчас никому не нужно. А на партийном собрании присутствовало 20, нет, лучше - 30 коммунистов и кандидатов в члены партии. Ведь ты подтвердишь и поставишь свою подпись под протоколом, Владимирович? Поставишь, конечно! А иначе за что на тебя три геройские звездочки повесили при жизни, когда космонавтам больше двух не положено, а? Скажи, пожалуйста!
Командир посмотрел на парторга, хотел ему что-то сказать, но решил не связываться. Ведь донесет, зараза, доложит дословно содержание этой беседы на Землю с помощью особого партийного тахионного канала связи, разработанного буквально перед полетом в одной из сибирских шарашек под руководством академика Израиля Усова (вот где засели умные советские евреи!) и работающего на сверхсветовых скоростях - так что сигнал от Ялмеза до Земли мог дойти за считанные дни.
Директор этой конторы Геннадий Невзоров в октябре 2017 года приезжал в Звездный, показывал разработанное устройство в действии и разъяснял что-то насчет суперструн и каких-то глюонов, но Путилин так и не смог до конца разобраться в принципе действия канала. Впрочем, этого от него и не требовалось – важнее оказалось умение пользоваться самим устройством связи.
- Мне кажется, что уже пора всех, кто не участвует напрямую в управлении кораблем, перевести, согласно программе полета, в состояние анабиоза, а экипаж будет спать посменно - сказал командир.
- Это неплохо, но тогда поселенцы к концу полета постареют гораздо меньше, чем экипаж, - ответил парторг. – Предлагаю время от времени будить поселенцев для проведения партийных и профсоюзных собраний. А то без собраний советскому человеку никак нельзя, даже в космосе...
- Эх, Василий Иванович! Ты думаешь, что у меня здесь – неограниченные энергетические ресурсы, и этот вопрос можно решить так же буднично, как на родной Земле: захотел – разбудил, захотел – усыпил.
- Так на Земле – совсем другой график жизни! Там усыпляют только во время хирургических операций...
- Вот и я говорю – не надо смешивать наркоз с анабиозом! Поэтому разбудим поселенцев, как и положено по программе, за полгода до посадки на Ялмез. И нарушать график из-за чьих-то прихотей я никому не дам!
-Так ты плюешь на партию!
- Запомни, Василий Иванович, партия – это не ты один, а вся наша необъятная страна!
- Но партия – это авангард рабочего класса, трудового крестьянства и прогрессивной интеллигенции! – зазубрено произнес парторг.
- Хоть ты и секретарь парторганизации, но ломать программу полета я тебе не дам! Так то! – ответил ему командир.
- Посмотрим, посмотрим, кто – кого! – последние слова Чудилов произнес, уже выходя из командирской рубки.
Безальтернативная реальность - глава четырнадцатая
Филипп Улановский
Глава четырнадцатая, в которой колонисты решили организовать восстание на космическом корабле
Шел семнадцатый, последний год полета звездолета к планете Ялмез. До звезды Тау Кита и ее третьей планеты Ялмез оставалось лететь всего чуть больше полугода. Первые три года корабль летел с ускорением, затем двигался с очень высокой скоростью, лишь немногим уступающей скорости света. Даже дважды немного переходил через световой барьер... В последние три года полета до Тау Кита корабль должен был снизить скорость от околосветовой до того уровня, при котором станут возможными маневрирование в окрестностях звезды и высадка на Ялмез.
Будущих поселенцев решили окончательно пробудить из состояния анабиоза согласно утвержденному графику и в связи с проведением объединенного общего партийно-профсоюзного собрания, на котором экипаж и поселенцы должны был проявить сплоченность и нерушимое единство блока коммунистов и беспартийных перед высадкой на другую планету.
Собрание, конечно, провели согласно распорядку, установленному совместно парторгом Чудиловым, профоргом Веником и товарищем Алексеевым (нашлись колонисты, которые помнили, что у Алексеева на Земле было звание полковника КГБ, и назывался он в те времена товарищем Алешиным), приняли в партию несколько колонистов, но какой-то неприятный осадок после него остался у многих будущих поселенцев. Вначале колонисты избегали бесед по душам, а потом как-то постепенно, на протяжении последующих двух недель, часть из них стала заметно более откровенной.
Феликсу неслыханно везло. Его земные кураторы решили, видимо, не беспокоить своего негласного сотрудника вплоть до прибытия на Ялмез, поскольку специальный товарищ Алешин предоставлял им всю необходимую информацию о настроениях экипажа и колонистов. Феликс занимался самообразованием – много читал, в основном – между строк.
Вокруг старейшины колонистов и экипажа сформировалась явно диссидентская группа, насчитывавшая более 10 человек. В группу вошли Петр, Павел, Самвел, два Дмитрия (старший и младший), Миша «Толстый» (его так назвали в отличие от штурмана Михаила Савина, которого именовали Михаилом «Худым»), и еще несколько молодых парней-колонистов, в их числе – чех Мирослав с символичной фамилией Свобода (дальний родственник того самого генерала Людвига Свободы) и венгр Лайош Мадьяри. Все эти ребята в шутку назвали себя апостолами Феликса.
К мужской группе тяготели шестеро весьма миловидных юных женщин (или, возможно, даже девушек) – русская Ольга, эстонка Харью, грузинка Тамара, азербайджанка Фатима, полька Данута и кирибатянка Таоляо Мичунг.
Вот и на этот раз в коридоре, рядом с каютой, в которой проживали Феликс и еще семеро звездонавтов, и в непосредственном соседстве с отсеком анабиоза блока «Бэ», собрались практически все участники его «кружка». Феликс решил, не теряя времени, рассказать им о рыночном обществе, его достоинствах и недостатках. Однако - едва он начал свой рассказ, как был решительно остановлен Петром.
- И стены имеют уши, - сказал Петр Феликсу, намекая на то, что корабль буквально нашпигован подслушивающими устройствами, и все разговоры прослушивает товарищ Алексеев – то есть куратор КГБ, полковник, а то уже и генерал-майор Алексей Александрович Алёшин. – А вот мы собрались на сходку, да еще столько человек сразу...
- Нет, Петя, ты не прав! – возразил Феликс.
- Это почему?
- Неверно излагаешь еврейскую пословицу, которая на самом деле звучит так: «Есть уши у Стены».
- Вообще-то я – не еврей, и знать еврейские пословицы мне не нужно. Но какая разница?! – удивился Феликс.
- Большая! В пословице речь идет не о системе внешней «прослушки», а...
Дмитрий-младший попытался зажать рот Драгуновского, выразительно показывая пальцем на вентиляционное отверстие в потолке, но Феликс продолжил:
- Речь идет о стене древнего Иерусалимского храма и о Боге, который слышит все молитвы и читает все записки, которые вкладываются в стену. Вот и я вкладывал записку.
- Опять ты, Феликс, бредишь... – заметил Дмитрий-младший.
- Нет, не в вашей дикарской свинцово-мерзкой реальности это было, а в совсем другом времени... Там у меня была семья, и там никто, вы слышите – никто, не пытался манипулировать мною...
