Игорь Денисенко - Завершение проекта Повелитель
Так вот… Почему я сохранил эти бумаги. Собственно хранить их не имел право, и напротив, должен был уничтожить, попали они ко мне случайно. Выходя из приемной от генерала Дудника А.А., забрал со стола часть подписанных им документов, и по рассеянности секретарши, прихватил стопку чужих. Уж не знаю, как она там отбрехивалась, раззява. Скорее всего, новые напечатала, чтобы оплошность скрыть. А поскольку относился я всегда к документом трепетно, подшивал и хранил, мало ли как жизнь повернется. В общем, жизнь научила документы беречь, чтобы было чем свою жопу прикрыть в случае чего…Полежали они без малого лет…Долго. Что я уже и забывать стал и часть свою родную на берегу озера Тихого, и резервный ВЦ в подвале. И генный институт с вычурным шпилем на крыше, куда периодически ездил за очередным экземпляром на испытание… Заведение совершенно секретное, но расположенное в самом центре города. Гордость и достопримечательность нашего города. Причем работающие на верхних 16 этажах, понятия не имели о зверинце в 6 этажах под землей. Ведь, как известно, чтобы хорошо спрятать нужно, положить на самое видное место…..
— Есть! Нашел! Центр города! Шестнадцать этажей! Шпиль на крыше!
Андрей ликовал. Нашлись как он, и надеялся приметы интересующего здания. С этими приметами хоть сейчас отправляйся искать подходящий по описанию дом. Проверить подвал и всего делов!
' Дело в том…опять я отклонился от темы. Стар стал. События прошлого помню смутно. Хочу, чтобы потомки мои знали, как и что произошло на самом деле. Стали в лесу появляться некоторые из зверинца, я, имею в виду, тех мутантов, которых плодили в подземной части здания. С виду они люди, но я чувствую их. не могу объяснить как, но чувствую. Скорее всего, это побочное действие той микстуры, что однажды попробовал. Была такая. И раны после нее хорошо заживают, и жить говорят, буду теперь долго. Не особо в это верю, но тут как Бог даст, столько и проживу. А мутанты те, что появились они свиду то люди, но оборотни…Животные внутри. Не люблю это слово — оборотни. Не признаю я всякую чертовщину, мистику, сказки это детские. Но это слово как нельзя этим мутантам подходит. А могли они появиться не от радиации. Тех я поблизости всех выкосил, а кто и сам помер. Оттуда они, с института. Прочитав те документы, что не мне предназначались…Понял я все. И.Р. - это искусственный разум, созданный в помощь ВЦ. Он там остался, и жив. Жив. В этом я не сомневаюсь. Поскольку оборудование до сих пор действует. А куда ему деваться. На минус шестом этаже находится реактор холодного синтеза. Помню, хвастались, что он на тысячу лет беспрерывной работы рассчитан. На тысячу вряд ли, а лет двести, думаю протянет. Когда все началось, институтский компьютер по коду четыре нуля должен был включить 'сан-обработку' это раз. А во-вторых…словом при возникновении опасности захвата центра генной инженерии противником, реактор должен был взорваться и уничтожить все. Под словом все надо понимать не только институт, но и близлежащую территорию километров эдак на 20. В случае, если произойдет сбой главного компьютера, команда уничтожения должна была прийти с резервного ВЦ, т. е. из моей части. Я как человек ответственный и назначенный, согласно протоколу, это знал. В мое отсутствие это должен был исполнить мой заместитель подполковник Липатов Н.А. И все…А то, что эти оборотни появились, говорило о том, что ни один параграф приказа выполнен не был. А столько лет прошло…Ну ничего, завтра с этой стаей разделаюсь, а к весне надо будет собираться в поход.' Дальнейшее Андрей знал из рассказов отца. Первый полковник погиб в схватке с племенем мутантов. Его сын тогда был очень мал. Потом все про этот поход забыли. Не до того было. Выживали, как могли. Дед вырос, но ему было некогда. Потом отцу было некогда. И только пять лет назад, очистив территорию от ближайших оборотней, подразделение во главе с Виктором Андреевичем Сивучем, полным тезкой Первого полковника, отправилось выполнять тот старый, давно забытый приказ. Может про него и не вспоминали бы…Но суть в том, что людей, настоящих людей почти не осталось. И уничтожения центра, родины мутантов, стал казаться наиглавнейшей задачей. Вопрос выживание вида…
***
Первое мое впечатление, что мы провалились в могилу, оказалось близким к истине. Во-первых, запах удушливого помещения, куда давно не поступал воздух. Был в этом запахе и привкус плесени, и разложения, пыли, путины, давно перекисших щей, тараканьих гнезд. А во-вторых, мы побоялись ночевать в этой комнате с дырой в потолке, опасаясь нападения собачьей своры. Поэтому от греха подальше, решили открыть дверь в соседнюю комнату. Оказалось это не так просто, поскольку дверь прижало сверху тяжестью прогнувшегося потолка. Но вот когда мы ее все же приоткрыли при помощи моего тесака и чьей-то матери. На нас дыхнуло непередаваемым запахом, который ни с чем нельзя перепутать, и невозможно забыть. Запахом старого трупа. Покойник висел посреди комнаты как новогодняя игрушка. Но нас совсем не радовал и праздничного настроения не создавал. Выглядел он как крыса, высушенная на солнце. Темно-коричневый, почти черный. Что и неудивительно, при такой жаре, да и в потемках все черным кажется. Когда Сивуч до него дотронулся, черепок отвалился и гулко запрыгал по полу, словно деревянный. А скелет, обтянутый кожей и какой-то ветошью рухнул и прогромыхал костями, поднимая пыль и распространяя запах старой гнили….Фу! Только веревка, свешивающаяся с потолочной балки прощально помахала рассыпавшимся останкам, раскачиваясь из стороны в сторону.
— На фиг ты его трогал! Вонь эту нюхать! — проворчал я Сивучу.
— А что?
Я не ответил. Загромыхал. Прыгая по комнате на одной ноге пнул что-то, судя по звуку пустую кастрюлю. Кухня значит, сразу в потемках и не разберешься. Все понятно. Посмотрел бедолага, что кастрюли пустые и вздернулся от тоски. Бывает. Сколько таких в городе находил, что взрыв пережили за железными дверями, а потом удавились на полотенчике в туалете, или вены вскрыли в ванне с водой. Те, которые в петлю залезли мне нравились больше…Они не так воняли, как другие в ванне. Лазил я по квартирам, через окна. Иногда полезные вещи находил. Разобъешь окно, если до тебя не разбили. И по запаху уже знаешь, дома хозяин или эвакуировался. Полные вагоны костей эвакуантов на вокзале видел. Так, что не известно кто поступил мудрее, или, по крайней мере, прожил дольше.
— Прибрал бы ты куда останки, — обратился я к полковнику, присматривая где тут можно пристроится на ночь. Если не с комфортом, то по крайней мере без риска выткнуть в темноте глаз напаровшись на какой-нибудь посторонний предмет, ввиде гвоздодера. И не говорите мне, бога ради, что гвоздодеру на кухне не место. Кухня, это последния линия обороны. Человек тут жил, и этот свой последний рубеж он защищал чем мог. Топоры, молотки, гвоздодеры, бензопилы, и прочий инструмент частенько находились рядом с покойниками. Изредка были охотничьи ружья, газовые пистолеты и пистолеты настоящие. Потому, что у кого оружие было, тот рано или поздно оказывался в банде. Сообща выживать проще.
Пока Сивуч прибирался, я угрюмо озирал местностность. И решил, что пристроюсь между кухонным столом и газплитой. Не то, чтобы я сильно спать хотел. Но боль в ноге меня тяготила. Сердце кажется из груди переселилось в пятку и настойчиво напоминало о себе. Единственное средство борьбы с болью было — неподвижность и сон. На полную неподвижность и вечный сон, я не претендовал, но поспать часов 10 рассчитывал.
Подперев дверь кухонным столом, в котором что-то вяло позвякивало, мы выбились из сил. У полковника ребра, у меня нога. Аховые из нас бойцы и работники, полтора человека.
— Вот кажись и все…, - сказал я утирая пот со лба. Холодным потом меня прошибло. Да и прохладней тут было чем на поверхности. Еще бы воды попить, да еды хоть немного и почти рай.
***
' Ходили слухи, что в старые времена в проклятом городе, где нынче лишь песок и ветер, жило племя, поклоняющееся злобному богу. Был их Бог всевидящий и вездесущий, он защищал их, и направлял их, по своему пути, одному ему ведомому. Говорят, что он дал им власть над гадами земными, и птицами небесными. Они же, приносили ему в жертву людей. И с каждым годом могущество их росло. Но пришло время, и сгинуло племя. Засыпал остатки домов песок, и обратилось их могущество в прах, как и они сами. Что случилось, и почему их не защитил бог, неизвестно. Лишь изредка попадаются останки тех тварей, что были когда-то в услужении у племени, да редкие, непонятные предметы'. 'Летописи затеряных лет' глава 2, стих 16.
***
Андрей прочитал таки все бумаги, осилил эту казалось невыполнимую обязанность, выполнил слово данное самому себе. Все последующие документы оказались сводом правил и законов, которые завещал своему подразделению Первый полковник. Озоглавив свой дневник кратко, одним словом 'Устав'. Устав Андрей знал наизусть, это была их азбука. Единственная книга, которую знали все. По ней обучали грамоте детей, поэтому ничего интересного и нового Сивуч младший из записей не почерпнул. Он выспался и пролежал до рассвета мучительно ожидая начало нового дня, чтобы при свете солнца начать поиски искомой 16этажки со шпилем на крыше. Ему даже пригрезился этот шпиль. На шпиле как на вертеле был нанизан БТР. Ствол малой пушки был понуро опущен вниз, весь корпус пробит пулями неведомого противника, засевшего в здании. Удивление, что БТР оказался на крыше у Сивуча не вызвало. Вызвало лишь досаду, что вот. не удалось. Что именно неудалось, он не мог объяснить. Но это было так очевидно. Когда началась война. И здание не выполнило приказ, и не самоуничтожилось, хотя связь, как писал Первый полковник была. И тогда Андрей вдруг увидел во сне как трое людей в форме. Один из них в звании подполковника садятся в БТР…нет, пожалуй не БТР. А что-то такое летучее…вернее летающее. И летят к нему, чтобы выполнить приказ. На подлете предатель засевший в доме их растрелял. Андрей зримо увидел как рвется железо под натиском крупнокалиберного пулемета. Как вспарывает брюхо летающему танку. И седой с короткой стрижкой подполковник падает на пол в танке. И армейский жетон в паре с жетоном допуска вываливается из за пазухи и блестит на солнце. А цепочка все еще висит на морщинистой худой шее человека, чей взгляд уже застыл навсегда. И Андрей проснулся.
