Леонид Кондратьев - Отыгрывать эльфа непросто! Книга 2.
Ночью того же дня (27.07.1941 г.) Ссешес Риллинтар сын Сабрае.
Контролируемые приступы паранойи полезны для здоровья. Этот непреложный факт просто жизненно необходимо донести до своих потомков (если они конечно будут). Последние кошмары, которые мне обеспечила ВаСю, просто необычайно подстегнули мою мозговую деятельность и в голове наконец-то начали шевелиться умные мысли, а не та каша которая там обычно болтается. Главной из них было то, что на текущий момент достоверность моей легенды аховая, особенно в самом начальном моменте. Описанная мной Кадорину сценка расстрела бедных и пушистых дроу из моего отряда и вообще сам факт существования места боя и самого населенного пункта. Не думаю что мне поверят в том что я не помню где находилась эта деревенька и как до нее дойти. Для проверки меня на вшивость Москва не поленится и десяток спецгрупп сбросить. Это значит что вокруг будут рыть землю не то что носом — песок под микроскопом просматривать будут. И если не дай ректор не найдут этой деревеньки и если следы боя будут отличаться от заявленной легенды — в таком случае никакого дальнейшего диалога с руководством СССР может и не быть. Все предъявленное просто объявят гигантской подставой. Скорее всего спишут на работу лимонников — такие заумные многоходовки в их стиле. Поэтому вывод только один — предоставить гостям место проведения боя. Но довести его до такого состояния что поиск материальных свидетельств или вещественных доказательств был бы невозможен. Необходима глобальная зачистка территории — думаю Дух Чащи с этим должен справиться. Хм… действительно — а ведь мысль трезвая. Пойду-ка я его навещу.
Выбраться из подземного жилища через единственный коридор, не потревожив часового можно только в одном случае — когда данный биологический объект спит и видит пятый подряд сон. Но устроенные в последнее время мной и старшиной постоянные тренировки и проверки делают свое черное дело. Юра аккуратно разместился во впадине стены и пристально вглядывался в окружающую темноту ночи. Видя его закутанную в брезент мерзнущую тушку (за разжигание костра и демаскировку входа в подземелье бойцам уже прилетало) у меня возникло закономерное желание пошутить. Хотя… нет, не поймет. И так он в последнее время почему-то на меня косо смотрит — впрочем, это личные проблемы этого хуманса. Если попробует напасть… ну что ж это будет хоть какое-то развлечение, можно будет немного сбросить накопившееся напряжение. Неслышно проскользнув по коридору в направлении выхода, я легко коснулся спины часового, одновременно зафиксировав винтовку в которую он вцепился обеими руками. Дернувшийся Юрий, было попытался вырвать оружие, но раздавшийся в темноте мой голос прервал этот процесс.
— Считай что ты уже труп и все спящие за твоей спиной тоже. Ведь первое и самое важное, что обязан сделать дозорный, даже ценой своей жизни, это подать сигнал основной группе. А уж потом хвататься за оружие…. Даю тебе последний шанс — если по возвращении мне удастся застать тебя врасплох, то — как говорит старшина — наряд вне очереди ты заработал.
Удаляясь быстрым шагом в сторону края поляны и поправляя складки плаща скрывающие колчан, я добавил, чуть обернувшись в сторону огорошенного часового:
— Неспокойной ночи…
К месту парковки анимированной коряги товарища Лешего я подошел буквально через десять-пятнадцать минут, после чего усевшись прямо на уже начинающую укутываться маревом туманной пленки траву, начал нелегкий разговор, устремив взгляд в покрытое легкими кучевыми облаками ночное небо….
— Приветствую тебя…
— Что такое Глава? Свои ночные забавы ты обычно делаешь один. Али есть серьезный разговор?
— Кислотный туман…
По небу все так же ползли туши облаков, все так же лучи лунного света пробивались сквозь кроны деревьев. Где-то в дали раздавались низкие утробные звуки дыхания болот. И мерно тикающие мгновения мертвой тишины буквально рухнувшие на небольшую поляну с находящимися на ней двумя существами…
— Зачем тебе эта мерзость, Глава…
Клубящаяся стена тумана с легким шипением возникшая из болота в полукилометре от первого плетня сгоревшего в самом начале и покинутого жильцами маленького, одинокого лесного хутора все быстрее набирая скорость упала на дома. Сквозь туман еле слышно пробивались шорох и стук рассыпающейся в труху древесины и капель, падающих с растворяющейся крыши. В отличие от жадных языков пламени туман действовал деликатнее, но в этой деликатности было что-то зловещее. Плотная пелена странного тумана, сияющего мертвенной, чуть зеленоватой дымкой в лучах ночного светила еще долго стояла на месте хутора и только первые рассветные лучи солнца вынудили медленно растаять этот необычный туман… может как раз из-за этих первых веселых утренних лучей… а впрочем какая разница? По лицу бесстрастного наблюдателя, зеленой расплывшейся тенью застывшего у кромки болота… нет, наверно это просто роса…
Глава 8
Корнеев Р.П. Воспоминания о Контакте. Л., Наука, 1995. С. 31–40.
…24 июля 1941 года меня прямо из институтской лаборатории звонком вызвали в кабинет заместителя директора по режиму. Срочно приводя себя в порядок, я терялся в догадках, что могло вызвать такой срочный интерес к моей персоне. Новых знакомств не заводил, рабочие материалы и результаты исследований хранятся в соответствии с инструкциями… но слегка не по себе всё-таки было. В кабинете находились директор института, капитан Камноедов, и незнакомый офицер госбезопасности, по хозяйски расположившийся за столом, которого директор представил как майора Иванова. Сразу же после знакомства нас оставили с ним вдвоём.
— Роман Полуэктович, Ваше руководство характеризует положительно, Вы хороший специалист, комсомолец, физкультурник. Я сейчас задам один вопрос, отвечайте не сразу, у Вас есть три минуты на размышление.
— Вы готовы отправится на фронт, для выполнения приказа командования Красной Армии?
Вопреки приказу думать я не стал.
— Так точно! Я уже ходил в военкомат, но меня не взяли, хотя я полностью здоров.
— И правильно сделали. Победа фронта куётся в тылу. Но возникли обстоятельства, ввиду которых специалист Вашего профиля нужен в войсках. Ну что ж, тогда садитесь, вот бумага, ручка, и всем, родителям, друзьям, любимой девушке пишите письма примерно следующего содержания: 'Уезжаю в длительную командировку, отвечать смогу редко, обратный адрес полевая почта такая-то'. Вложите в конверты, надпишите их, запечатывать не надо.
Пока я писал, майор отдал выйдя за дверь какие-то распоряжения, вернулся, и забрав со стола пепельницу отошел покурить к окну. Потом прочитал мои эпистолы, и не запечатывая положил в командирскую сумку, а из неё достал хорошо знакомый бланк подписки о неразглашении, и папку для бумаг.
— Вкратце объясняю поставленную задачу. В наше распоряжение попали некоторые вещества с очень интересными свойствами. Командование приказало выяснить технологию их производства. Сейчас Вам надо ознакомится с материалами в этой папке. В конце есть список комплектности полевой лаборатории, подумайте в свете поставленной задачи, не нужна ли корректировка.
3.08.1941 г. Ночь. Гроза.
Мерно гудящий моторами ЛИ-2, подбрасываемый резкими порывами северного предгрозового ветра с каждой минутой приближался к месту выброски. Размеренно работающие дворники на стеклах пилотской кабины сметали со стекла первые капли внезапно подкравшейся непогоды. В такт трепыханиям туши транспортника на воздушных ямах в кабине переговаривались матом пилот и штурман. Впрочем, иногда они говорили и более связно:
— Ну что Андрюх — скоро?
Отвлекшись от пристально рассматриваемых часов на приборной доске, штурман пробурчал:
— Еще примерно минуты четыре и можно будет высматривать костры. Пойду ребят предупрежу, чтобы подготовились, да и разомнусь немного, а то уже седалищный нерв затек.
— Давай, разбуди их там.
Придерживаясь за стенки и покачиваясь в такт рывкам самолета, штурман приоткрыл дверь пилотской кабины и, высунув голову в пустое, заполненное гулом двигателей, пространство самолетного чрева, крикнул, стараясь перекрыть мерный рокот моторов:
— Эй! Десантура! Готовьтесь, минуты через три будем над целью.
В ответ от старшего из парашютистов, того самого мертвенный взгляд которого заставил штурмана при первой встрече поморщится от пробежавших по коже мурашек, раздалось:
— Спасибо!
И уже обращаясь к своим архаровцам, он добавил:
— Подъем орлы! Мандражировать будем уже на земле!
…
Темная туша самолета, медленно заваливаясь на правое крыло, разворачивалась в сторону родного аэродрома. Облегчившийся на двенадцать человек и полтонны груза самолет шел заметно бодрее.
