Александр Короленко - Доверие контролера
– А сюда как попал?
– В Зоне спрятался от Выброса в каком -то подвале, близ Лиманска есть деревушка, а как вылез, оказался в этом мире. Два года ищу то место, никак не найду. Меня в их Зоне, то есть, как тут говорят, на «Грязях», и поймали местные военсталкеры, тут сталкерство за большой косяк держат. А ты как здесь?
– Да я не помню ни хрена! – я с досадой махнул рукой. – Стоял у Бара на Кордоне, и хлоп, меня уже местные ломают, и браслеты на руках. Башку поднял и охренел, когда зелёное небо увидел. Год жизни не помню, кто -то память стёр, чушь какая -то, мля.
Старик поднял голову и посмотрел на небо, тяжело вздохнул.
– А я вот так и не привык к небесам местным, – глухо сказал он. – Решил для себя, что если сдохну, то под своим, синим, и хрен им по всей морде, ещё по – бодаемся.
Пушкин скосил блеклый глаз в мою сторону:
– Ты с кем в нашей Зоне кентовался?
– Сначала под Мощью ходил, да подставил меня Сидорович, а после я у него в рабстве был.
– А у Моща кем был? – старик не смог скрыть своего любопытства, вовсю пялился на меня.
– Бригадиром Экзотов, чё, слышал?
– Всё, вспомнил я тебя! – хлопнул тот себя ладошкой по лбу. – Ты ещё Книгу к свободовцам сопровождал, а вас «Долг» перестрелял всех на хрен! – Саша хохотнул, и откинул окурок в сторону. – Да Мощь знает, что вас барыга сдал с потрохами, к тебе претензий не имеет, даже как -то сказал, что, мол, толкового братухи лишился, в твоём лице.
– А ты -то откуда это знаешь? – теперь пришла моя очередь удивляться.
– Да просто Мощь – это мой старший сын! – улыбнулся тот. – А ты молодец, правильно в хату въехал, а то тот мордастый беспредельщик мне уже не по зубам, а уму научить не помешало.
– Всем к стене! – прозвучала команда, похоже прогулка закончилась, и нас отвели назад в камеру. До вечера мы молча лежали на своих шконках, пока не пришёл баландёр, и раздал порции вкусной картошки с сардельками, и по котелку тёмного пива.
– Ни фига себе! – вслух удивился я. – Вот это да, чтобы в тюрьме пиво наливали, нонсенс.
– А вот так вот! – усмехнулся Саша Пушкин, за один присест осушивший свой котелок. – Тут вечера ждут как праздника, местные хозяева на ништяки не жмутся. Не то, что у нас на наших «крытках». Ладно, я на боковую.
Дедок перевернулся на другой бок, покряхтел, и притих.
Я же по – удобнее устроился на койке, и с наслаждением потягивал пиво. Эх, солёной рыбки бы…
Посмотрел на Антона, тот так же не спеша смаковал напиток, листая какой -то журнал. Он заметил мой взгляд, и вытащив из -под койки другой продукт местной прессы, протянул его мне.
Кивком поблагодарив, открыл первую страницу, и встретился глазами с Машкой. На фотографии она в строгом деловом костюме стояла на фоне своего жёлтого лимузина, а за спиной горы. Перелистнул страницу, моя кинозвезда в объятьях Альберта, с виду тот настоящий мачо, волевой подбородок, решительный взгляд, на руке татуировка с переплетёнными драконами. И не скажешь, что тот на деле обычный лох. Перелистнул назад, на фотку одиноко стоявшей Машки. Всматривался в изображение, и не верилось, что я ещё этим утром держал её в своих объятьях. Эх Машка, Машка… Поклялся самому себе, что обязательно вернусь за ней, чего бы мне это не стоило. Так и уснул, положив журнал на лицо.
С утра позавтракали гречневой кашей с тушёнкой, запили всё это крепко заваренным кофе. Неплохо здесь кормят, как в санатории, это тебе не в каком -ни будь нашем СИЗО куковать. После принялся читать журнал, просвещаясь последними новинками моды этого мира, и так увлёкся, что оторвался от него около полудня, если верить большим часам над входом.
Примерно через час в камеру вошли четверо солдат в красной форме и с пистолет -пулемётами в руках, и отконвоировали всех нас в душевое помещение, где мы помылись, а затем на какой -то склад. Где переодели в чёрную робу и высокие ботинки, а наше гражданское шмотьё отобрали, и утащили в неизвестном направлении. После решения всех этих проблем, нас четверых вывели во внутренний дворик, где с мрачным видом прохаживались ещё шестеро зэков.
– Становись! – скомандовал один из охранников, мощный красномордый мужик, брезгливо добавив. – Что вы как овцы…
Мы изобразили подобие шеренги, уставились на него, что красномордому не понравилось.
– Глаза спрятали, сучки, команды смирно не было!
Внезапно дверь в стене отворилась, и во дворик вышел небольшого роста мужичок со свирепой мордой, на погонах золотые завитухи. Увидев его, охрана вытянулась и напряглась, не иначе, как пожаловал их начальник.
– Смирно! – прозвучала команда, и я поднял подбородок чуть выше, как когда-то в армии на построениях.
Начальник несколько секунд всматривался в нас, презрительно сморщившись, словно ему показали здоровенную кучу дерьма.
– Вас, низких ублюдков и мразей! – начал он, как и все местные, нараспев, но таким важным тоном, мля, менты везде одинаковые. – Собрали тут с одной целью – довести решение суда до ваших тупых мозгов. Все вы приговорены к каторжным работам в Грязной Зоне на девятом секторе, сроком в двадцать лет. Так что, чем быстрее вы загнётесь, тем чище станет воздух в нашей империи.
Офицер посмотрел на красномордого здоровяка и рявкнул:
– Накормить, и через двадцать минут погрузить в грузовики.
Через несколько минут мы сидели в столовой и с аппетитом уминали какую-то кашу со здоровенными кусками мяса, ещё каждому дали по тарелке салата, так что я вполне успешно наелся, эх поспать бы… Но спать нам, естественно, никто не дал. Дали три минуты на туалет и перекур, а затем погрузили в военный тентовой грузовик, пристегнули к полу массивными цепями, и вскоре мы в сопровождении двух джипов охраны не спеша катили по городу.
Сидел, смотрел из кузова на проезжающие мимом автомобили, и думал о своей странной доле. Еду топтать двадцатку, сам не зная, за какие грехи, плюс весьма интересный суд у местных. Взяли и приговорили заочно, ни тебе адвокатов, ни судьи в мантии. Тупо выписали одну на всех путёвку, и такое посетило чувство, что заранее.
Взглянул на своих спутников – Саша Пушкин блаженно кемарил в углу, похоже, он редкостный фаталист, всё пофиг, уверен, повидал за троих на своём веку. Эрнест Матвеев судя по всему, молился, его губы шевелились и подрагивали, а глаза налились влагой и предательски блестели. Антон уселся напротив меня у самого борта, и с мрачным видом смотрел вдаль, желваки вовсю играли на его лице. Остальные шестеро заключённых тоже погрузились в с вои мысли, уставившись на свои цепи, все мужики как один среднего роста, похожи друг на друга.
Один из них внезапно посмотрел на меня и произнёс:
– Что, послужил императору, наёмник?
– У тебя какие-то проблемы? – спросил у него, смотря ему прямо в глаза.
– Проблемы? – мрачно ухмыльнулся тот. – У тебя могут быть проблемы, когда братья в лагере узнают, кем ты раньше был. Очень большие…
– Тебе чего надо?
– В лагерях не выжить по – одиночке, особенно в девятом секторе, не радиация сожрёт, или зверьё, так «девятинцы» зарежут.
– Что за девятинцы? – я задал, похоже, идиотский вопрос, так как все остальные из шестерых «одноликих» со снисходительными улыбками взглянули на меня.
– Ну ты даёшь, Воропай! – покачал головой мой собеседник. – Зови меня Романом.
– Можешь звать меня Мясом! – в тон ответил ему. – У меня с памятью проблемы, не помню ни хрена, так что проясни, что там за «девятинцы»?
Роман испытующе посмотрел на меня:
– Это пожизненно осужденные, наиболее авторитетные из них. Они организовали свой клан, и назвали его в честь сектора, где находится наш лагерь. И с ними считается даже начальство колонии – поселения, короче, ничего хорошего там никого не ждёт.
– А от меня-то чего тебе надо?
– Чтобы выжить, надо организовать свою, так сказать, стаю, иначе никак. Я знаю, что ты надёжный парень, поэтому приглашаю к нам, вместе легче будет, поверь. Чем больше у нас зубов, тем лучше, я уже бывал на «Девятке», знаю о чём говорю. Я помогу тебе не попасть в непростую ситуацию, а ты прикроешь мою спину.
– Да не вопрос, согласен! – пожал я плечами, а про себя подумал, что особо ничего не потеряю, если приму предложение, кивнул на Пушкина. – Его можно с собой взять?
– Бери, мы итак сами ему хотели предложить!
– Благодарствую! – произнёс Сергеевич, и продолжил дремать дальше.
– Антон, ты с нами? – спросил Роман у здоровяка, было видно, что они знакомы.
– С вами! – кивнул тот, и смачно сплюнул на капот внедорожника охраны, следовавшему за нашим грузовиком, а солдат, стоявший за здоровенным пулемётом, недобро покосился на наглеца.
– Ну, значит, тогда слушаем внимательно. Я старший, без меня рта не открывать, говорить буду я, а не то, зацепят за слово, и привет! На крайняк, говорите, мол, все вопросы к Роману. Стоять друг за друга насмерть, не проявлять слабины, особенно в первые месяцы. Всё понятно?
