Анатолий Сигов - ТРЕТЬЯ МИРОВАЯ ВОЙНА. НА ОКРАИНЕ ИМПЕРИИ
— Что нового на сегодня? — спрашивал он нового начальника разведки на ежедневном докладе.
Тот показывал на карте те сведения, которые удалось получить за предыдущий день, и проводил их сверку со спутниковыми данными. Он был методичен, точен в формулировках, не боялся высказывать своё мнение. Хороший офицер! Но то, что он докладывал, только ухудшало настроение генерала. Что-то не сходилось. Да. Были отмечены отдельные перемещения вооружённых групп, но не было ощущения, что готовится масштабная атака. Он знал по Средней Азии, как накапливают силы для нападения. Здесь этого не было. Пронесёт? Нет. Не пронесёт. Пойдут. Неминуемо пойдут. Только где и когда?
Над морем регулярно кружили самолёты, прилетавшие из глубины страны. «Разведчики» — сообщалось каждый раз силам ПВО из Москвы. Там недоумевали. Они летали на слишком низкой высоте для разведчиков, и никаких разведданных после них не поступало. Но к ним уже привыкли и не обращали внимания. Только генерала грыз червь сомнения. Он слышал слухи об экспериментах с влиянием на погоду. Что там задумали в Генштабе?
Он инспектировал части, допоздна засиживался в штабе. Не хотелось возвращаться в огромный дом. Там всё напоминало ему о предыдущей жизни. Он входил туда только за тем, чтобы бухнуться в постель и уснуть тревожным сном, всё время ожидая тревожного зуммера коммуникатора, который всегда стоял у изголовья, глядя на него своим единственным красным глазом. Но прибор молчал. Ничего не случалось.
Ощущение расслабленности стало проявляться и в штабе. Было тихо, не стреляли, на другом берегу не наблюдалось никакого движения. Некоторые офицеры уже стали задумываться, а стоит ли спешить с эвакуацией семей. Но отрезвление пришло быстро. Разведгруппа, которую выслали ночь для проверки ситуации на другом берегу, была обстреляна ещё на реке. Силы прикрытия быстро подавили их огневые точки, но группе пришлось вернуться назад. Во время перестрелки у противника заработали приборы ночного видения, чего не отмечалось прежде. Китайцы поставляли им не только самолёты, но и подобные игрушки. Вылазка показала, что за ними наблюдают. И внимательно наблюдают.
Со здоровьем было не всё в порядки. Подводило здоровье.
— Виталий Сергеевич! Как врач предупреждаю вас. Вам необходимо лечь в госпиталь. — Каждый раз говорил начмед на еженедельном осмотре.
— А как офицер вы должны понять, что не могу я идти в госпиталь, — отвечал он. — Понимаете, у меня незаконченные дела остались. Мне этот город защищать нужно. Это — последнее, что у меня осталось в жизни. Всё остальное я потерял.
Начмед понимал, но начинал тот же самый разговор каждую неделю. Генерал теперь не расставался с коробочкой с пилюлями, и ещё в кармане всегда находился пузырек с нашатырём. Такой же и у сержанта-охранника на случай, если укроет внезапно. И несколько раз сержанту пришлось им воспользоваться. Приступы стали учащаться.
Каждую неделю он приходил на кладбище. Стоял, думал о своём, клал цветы, если удавалось их найти. Во время войны людям не до цветов.
В Москве умер Путин. Прошли торжественные похороны, было произнесено много хороших слов. Он всё ещё был номинальным главой Союзного государства, хотя и постоянно находился в больнице, а вся власть находилась в руках генерала Смирнова. Путин многое сделал и был первым и последним избранным президентом восстановленной страны. Только внешняя опасность заставила объединиться правителей государств, возникших на территории бывшего СССР. После Путина вряд ли когда-нибудь состоятся выборы. На войне не до выборов. На войне назначают, а не избирают. И было ощущение, что она продлится бесконечно.
Голодные орды с юга, лишившиеся дешёвого продовольствия, которое поступало из Америки, пошли на север, не считаясь ни с какими потерями. Миллион убитых ничего не значил. Вслед за ними шли другие миллионы ослеплённых ненавистью людей, которые хватали автоматы павших и бежали вперёд, чтобы умереть во имя Аллаха. Пока им удалось захватить плацдарм лишь на Балканах. Но сколько ещё сможет продержаться Европа? Без ресурсов. Поставки сырья почти прекратились, кроме как из Союзного государства. Самым популярным видом личного транспорта там стал велосипед. На их производство перешли все бывшие автомобильные заводы. И раздираемая внутренними противоречиями. Относительно обеспеченные страны прекратили помогать восточноевропейским, и миллионы безработных поляков и румын занимались воровством и грабежами на территории «единой» Европы.
Сможет ли противостоять Союзное государство нашествию со всех сторон? Внутри страны существовали свои проблемы национального и религиозного характера, и только твёрдая рука генерала Смирнова позволяла сохранять единство.
От этих мыслей становилось горько на душе. На каждом совещании в штабе он пытался внушить офицерам чувство ответственности за страну. Казалось, что они понимали, но потом это чувство забывалось за каждодневными заботами о продовольствии для семьи, отоплении, а сейчас ещё и об эвакуации. У генерала никого не было, и он жил в комфортном доме. Он уже стал забывать о проблемах, с которыми сталкивались его офицеры.
И ещё расслабляла тишина. Как будто не было войны.
— Что нового на сегодня? — опять задавал он вопрос начальнику разведки на очередном докладе с утра.
Глава 3
Зуммер коммуникатора с трудом проникал в мозг.
«Началось!» — шевельнулась первая мысль.
Постепенно приходило сознание, но не было сил поднять голову. Снотворное начмеда наповал сразило его вечером. Без него Свирский уже не мог обходиться. Он заставил себя сесть и взять в руки аппарат. Голос плохо слушался, когда он произносил свою фамилию. Имя и должность дежурного мгновенно вылетели из памяти. Перед глазами всё ещё был туман.
— Докладывайте!
— Поступило сообщение о передвижении сил противника на противоположном берегу Днестра восточнее Беляевки.
Свирский переключился на текстовые сообщения, а затем на карту.
— Объявляйте тревогу! Собрать штаб! Я прибуду через двадцать минут.
Голос уже почти окреп. Генерал отключился, не дожидаясь, пока дежурный повторит приказ.
Он вошёл в ванную. На удивление был свет. Свирский умыл лицо и взглянул на себя в зеркало. Волосы стали совсем седыми, под глазами тёмные круги, на лбу появились новые морщины.
— Ну, вот и наступило твоё последнее сражение, генерал! — сказал он сам себе.
Он даже почувствовал облегчение. «Дождался и не сломался». Ещё раз пристально посмотрел на своё отражение и приказал:
— Вперёд в бой!
В штаб он приехал первым. За ним появился Воронин. Вдвоём они стали просматривать последние сообщения с Днестра, и вскоре их худшие опасения подтвердились. Они пошли.
Комната заполнялась запыхавшимися членами штаба. Свирский начал отдавать приказания, и все стали разбегаться по своим рабочим местам.
Проверили ветер и прогноз на сутки вперёд. Он оказался неутешительным. Ветер был неблагоприятным. Они специально выжидали момента, когда защитники не могли применить своё самое действенное оружие: отравляющие вещества. Теперь бороться с нашествием будет труднее.
Настораживал один момент. В отличие от предыдущей атаки они пошли на очень ограниченном участке, а не по всей длине реки. На других участках фронта было спокойно.
— Что вы думаете по этому поводу? — спросил его командующий фронтом, когда Свирский связался с ним.
— Свои выводы я смогу сделать позднее, когда рассветёт, — попытался оттянуть время он.
И тот, и другой имели опыт Средней Азии и успели столкнуться с восточным коварством. С выводами следовало подождать.
Подлетевшие вертолёты осветили реку. Сотни чёрных надувных лодок устремились к левому берегу. На каждой из них по восемь бойцов лихорадочно работали вёслами, стремясь побыстрее достичь берега, где, как они считали, им будет безопаснее, чем на открытой глади реки. Но они не знали, что на этот раз защитники решили избежать ошибок, которые были допущены при защите Дуная. Пытаться уничтожить их во время переправы — это то же самое, что бороться с тучей комаров. Было принять решение дать им накопиться на узкой полоске вдоль берега, и затем использовать против них артиллерию, где у защитников было абсолютное превосходство. Свирский перебрасывал туда миномётные батареи.
— Огонь открывать только по моей команде! — приказывал он нервничающим артиллеристам.
Генерал знал, что арабы не любят атаковать ночью. Они поднимутся лишь с первыми лучами солнца. Он взглянул на часы.
«У нас есть ещё минут сорок».
На остальных участках фронта не было признаков подготовки к нападению.
«Что они задумали? Это — отвлекающий удар? Ну, что же. Утро покажет».
Опять потемнело в глазах, и подступила тошнота. Укрывшись от всех, Свирский вынул пузырёк и понюхал его. Слегка отпустило, но сердце колотилось в груди, и он часто дышал. Пришлось принять вторую таблетку. Одной уже было мало.
