Артур Прядильщик - Сирахама
Она снова гибко поднялась и обвела взглядом встрепенувшихся девушек. Девушки заулыбались, защебетали, оправили сари, кто-то лег, изысканно изогнувшись, кто-то сел, потягиваясь и кидая лукавые взгляды на подростка. А одна так и просто встала, вскинула руки, сложила пальцы в замысловатую фигуру и сделала плавно-тягучее завораживающее змеиное движение всем телом. Махавир крякнул и подкрутил усы.
— Самую младшую! — Эти слова стали для всех неожиданностью. Мальчик сглотнул комок в горле, зажмурился и повторил. — Самую младшую, госпожа!
Женщина расхохоталась. Ей вторили девушки. Даже Махавир подозрительно затряс бородой.
— Ануджа!
Одна из девушек в черно-зеленом сари вскочила и оказалась подле Кэйлаш.
— Ануджа![10] Ты слышала это? Он хочет младшую! Так тому и быть!
— Как ты назовешь его, Ануджа? — Поинтересовалась Кэйлаш.
— Меня зовут… — Начал осмелевший парень, но умолк — Ануджа, не совершив ни единого движения, вдруг оказалась прямо перед ним и легонько шлепнула плашмя по губам черным лезвием кинжала.
— Это уже не важно, чхота. Забудь то имя. Я буду звать тебя Калидас, а остальные — Кишор…[11]
— Да, бари[12] Ануджа. — Прошептал парень, не в силах отвести взгляд от невероятных зеленых глаз с вертикальным зрачком.
— «Бари Ануджа», — Со вкусом повторила Кэйлаш сквозь смех. — Искупай его, «старшая младшая»! Накорми его. Наряди его… а потом — посвяти Матери Нашей и покажи, что нас нужно совсем не бояться… — А потом голос вдруг стал холодным и… каким-то безжизненным, из него исчезло и веселье и другие «человеческие» нотки… появились другие. — И он будет без остатка твоим!
* * *«Дальше! Что было дальше?!»
— Ануджа! — Выдохнули губы. — Ануджа!
Пробуждение было… не скажу, что неприятным. Пробуждение — когда ты прижимаешь к кушетке сладострастно изгибающуюся, задыхающуюся от удовольствия и тихо постанывающую девушку — только идиот может назвать неприятным. И, вообще, сказать такое — кощунство и богохульство!
«Бля-я-я! Все-таки проснулся! Мли-и-ин! Ну, чего тебе не спалось, хрен старый?!»
«Опять кого-то раскладываем, Малец? А тут — такой я — всю малину тебе обломал, хе-хе…»
Хм… ну, проснулся, да… А кого это мы тут разложили и… обрабатываем? Не Сигурэ конечно, но формы… Оторвемся, кстати, от этих форм хоть на миг… Ого! Ого! Формы ничуть не хуже, чем у мастерицы всяческого оружия!
Пальцы правой руки (левую-то я как раз с груди и убрал) на чистом автомате сжались, девушку выгнуло дугой и она издала горлом какой-то невообразимый рык. И со стоном обмякла, тяжело дыша.
Так… Тут что-то не так! Мы дрались. Потом мы дрались все вместе. Потом мы дрались еще чуть-чуть… Кажется, меня еще тащили… кто-то куда-то…
«Что было-то?»
«Да пошел ты!»
Вот и поговорили. Кстати, где мы? А-а-а… знакомые стены. Клиника Акисамэ и Кэнсэя. А это — кабинет акупунктуры… Я тут частый гость, так что узнал кабинет легко. Вон — на стене плакат с расположением акупунктурных точек на теле человека… Чистый маркетинг и элемент декора. Для пускания пыли в глаза пациентам — Кэнсэй этим плакатом не пользуется, признавшись мне, что, во-первых, если врач не помнит расположения точек на теле, то такого «врача» к иголкам и близко подпускать нельзя. Во-вторых, у каждого мастера есть свой, сравнительно небольшой, набор «любимых» точек, с которым он в основном и работает. Ну, и, в-третьих, «таки надо быть идиотом, Кенчи, чтобы верить тому, что печатают в этих ваших современных справочниках!»
«Боже, что я наделал?!»
Я спохватился и внимательно осмотрел себя… Какое облегчение — штаны были на месте… вздыбившиеся, где положено, но — на месте! Веревка развязана, и держались они только на резинке, но — на месте! На месте! О, Кали! Спасибо тебе, что уберегла, предостерегла и вообще, Кали… Хм… «Кали»? Ками! Конечно же, Ками!
Но вот что это за девушка?
Иссиня черные волосы, убранные в два хвостика, миндалевидные зеленые глаза, бессмысленно сейчас уставившиеся в потолок, тоненькая ниточка слюны из уголка пухлых губ. Белое обтягивающее ципао… сейчас расстегнутое от верха до низа, порванные ниточки бикини — вот это я зверствовал — и вздымающаяся в хриплом дыхании великолепная крупная грудь.
«А ведь мог бы и до конца дойти, старик! Девушка была совсем не против!»
Одна из практиканток Акисамэ? Так они в белых халатиках ходят, а не в традиционном китайском платье… очень, кстати, дорогом на вид платье… и на ощупь.
«Что должен сделать настоящий мужчина, когда видит голую женщину?»
«…»
«Я не сомневался, Малец, в твоем пошлом ответе — все-таки интернет — это зло! На самом деле, настоящий мужчина в такой ситуации должен ее ОДЕТЬ! И тогда, чисто теоретически, получает право раздевать ее в любой подходящий момент…»
Наконец, вспомнил, кто это. Лицо… и манера одеваться — постоянно мелькала на плакатах и в телешоу… А теперь еще и «канон» вылез, показав язык, «наложив» на анимешный образ реальную девушку из крови и плоти… очень живой и теплой загорелой плоти.
«А ну убрал оттуда ручки шаловливые, малолетний паршивец!»
— При… привет! — Прошептали пухлые губки. Я осторожно вытер ей краешек рта влажной салфеткой, выдернутой из коробки на маленьком столике с принадлежностями для акупунктуры.
— Здравствуйте, Ренка-сан… — Стыдно… Стыдно-то как!
— Од… один сеанс массажа… сэнсэй… будьте любезны… у меня руки не двигаются…
* * *— Ик! Хорошо пошла! — Крякнул мастер Ма.
— Еще бы она плохо пошла, — Согласился Акисамэ, вдавливая сустав Кэнсэя на место. — Это уже пятая микротравма… Сакаки, а теперь держи крепче, глубокоуважаемого главу Ордена Феникса.
— …
— Но таки какая подлючая техника у нашего маленького паршивца! — Восхитился Ма, безмятежно рассматривая потолок, пока Акисамэ выгибал его ногу в разные стороны. — Выдергивать суставы, которые к тебе тянет противник, вместо того, чтобы продираться сквозь защиту к туловищу.
— Нормальная техника. — Буркнул Сакаки, рассматривая в зеркало на боковой стене небольшой порез на подбородке. — Начальный базовый курс каратэ с пятью основными блоками на этом и стоит. На нем вообще можно и остановиться — если довести до совершенства, то мало никому не покажется — сломанными руками и ногами как-то несподручно удары наносить…
— Ну, я вам скажу, что ви таки ошибаетесь, Сакаки-доно! Основные блоки каратэ — ломающие, отводящие, разбивающие… но ни как не ВЫДЕРГИВАЮЩИЕ!
— А-а-а… Ну, я и не мог заметить таких нюансов, Кэнсэй. — Пожал плечами Сакаки и, испросив взглядом разрешения у Акисамэ, выпустил, наконец, мастера кэмпо из стального захвата. — Мои или Акисамэ руки для Кенчи, все-таки, великоваты… в отличие от твоих… веточек.
— Почему он и стал преследовать именно Кэнсэя… Животный инстинкт — добивать самых слабых представителей стада… Не обижайся, Кэнсей — я имел ввиду внешнюю, видимую физическую силу.
— Ну таки не надо клеветать на честно человека — люди подумают, что Кэнсэй обидчивый и мелочный старикашка! — Отмахнулся Ма. — О! Миу! Принесла?
Миу стояла в дверях с тазиком в руках. Она внимательно осмотрела голого, в одних семейных трусах, Кэнсэя и спросила:
— Что это была за техника, Акисамэ-сан?
— Лично я использовал дзю-дзюцу! — Гордо ответил Акисамэ, расправив пальцем усы.
— Вадо-рю! — Поднял руку Сакаки и пробурчал под нос, потрогав пальцем порез на подбородке. — А то прибил бы гаденыша нахрен…
— Сначала «пьяница», а потом — «липкие руки» Винь-Чунь… И таки совершенно напрасно, спешу вам сказать!
Акисамэ аккуратно извлекал из тазика, который по-прежнему держала девушка, пропитанные чем-то бинты и обматывал пострадавшие суставы Кэнсэя.
— Поня-я-ятно… — Вздохнула Миу. — Как вы относитесь к фасоли на ужин, Акисамэ-сан?
Акисамэ едва заметно вздрогнул и нарочито аккуратно стал наматывать бинт вокруг локтя Кэнсэя.
— Миу, ну зачем же вот так сразу…? Я очень уважительно отношусь к фасоли вообще, и к фасоли в еде в частности, но при условии, что я отдельно, а фасоль отдельно. И мы с ней никогда не встретимся…
— Тогда…
— А где Кисарочка? — Бодро забеспокоился Акисамэ. — Кисарочка! Где ты?
Что-то грохнуло далеко в коридоре, послышались торопливые шаги… Едва не сшибив Миу, в дверях показалась девушка в белом халатике. Ничего особо выдающегося в ее фигуре, увы, не было (лишнего, впрочем, тоже) — стройная, спортивная, чуть-чуть угловатая — но вот это хищно-кошачье личико, бывшее в данный момент почему-то очень-очень красным… Это личико вызывало бурю восторгов у Миу и включало у девушки «нэко-стайл». О чем, Акисамэ, видимо, был прекрасно осведомлен.
