Александр Конторович - Черный снег
Ладно, парни, сейчас я вам обедню-то попорчу…
Осторожно тащу из чехла лопатку. Как всегда, в такой момент, она за что-то цепляется, лезет криво. Дернул же меня черте на пояс повесить, сунул бы за ремень, надежнее было бы! Я весь покрываюсь холодным потом, не ровен час немцы вздумают обернуться. Тогда все — амба! Добежать до сидящего могу уже и не успеть — у него автомат на коленях, только руку протянуть.
Все, успел… Лопатка в руке. Еще бы метр проползти… кусты уже закончились.
Немец приник к стереотрубе.
— Иоганн!
— Чего тебе?
— Вижу еще двоих! Вон там, в воронке, правее ориентира номер три!
— Сейчас, посмотрю…
Тянуть больше нельзя, такого момента может уже и не представиться. Я и так уже выполз за время этого разговора из кустов, назад могу и не успеть.
Что под ногами? Камешков никаких скользких нет, сучков ненадежных? Валежник… далеко, не на пути. Коряга — ее обойти надо, может провернуться под ногой.
Вскакиваю на ноги! Прыжок, миную корягу, налево… Немец за столиком что-то почуял, голову поворачивает…
Поздно!
Удар лопаткой!
С хрустом ломается черенок в моей руке. Но дело сделано, фриц уже заваливается назад, голова его почти срублена. Отталкиваю в сторону безвольное тело и подхватываю у него автомат. Взвожу затвор и кубарем откатываюсь назад. Немец на дереве, надо полагать, услышал внизу какую-то возню. Во всяком случае, он настороже, винтовка в руках. Только вот назад ему поворачиваться неудобно, ствол дерева мешает.
— Иоганн! Жить хочешь?
Так, мой немецкий язык меня не покинул. Немец дернулся. Понял, значит.
— Хочу…
— Тогда медленно вешай винтовку на сучок и слезай с дерева. И без фокусов. А я наверчу в тебе столько лишних дырок, что мать-природа побелеет от зависти.
Говоря это, осторожно смещаюсь в сторону, в ложбинку. По крайней мере, там я почти по пояс укрыт. И если у немцев есть кто-то третий, попасть ему в меня будет затруднительно.
Снайпер вешает винтовку на сучок и осторожно слезает с дерева.
— Повернись лицом ко мне. Руки за голову и садись на землю по-турецки.
Немец молча выполняет приказания. Это уже немолодой мужик, лет тридцать, как минимум. Страха в его лице нет, держится он спокойно.
— Что вы сделали с Отто?
— Это с вашим вторым номером? Можете посмотреть направо, там лежит его голова.
— Вы ее срубили?
— Оторвал. Мне кажется, что в данной ситуации вам уместнее подумать о своей.
— Жаль. Это уже мой третий второй номер. Не везет ребятам.
— А вам, стало быть, везет?
Немец кивает головой. Он совершенно невозмутим.
— За двадцать лет сменить троих напарников — не так уж и много. Что вы от меня хотите?
— Я не буду спрашивать вас от том, что вы делали здесь, это и так понятно. Меня интересует оперативная обстановка на сегодняшний день.
— На мотоцикле, лежит планшет, в нем карта. Там вся оперативная обстановка по состоянию на вчерашний день.
Показалось мне, или в кустах за спиной кто-то есть? Я явственно слышал какое-то движение. Чуть смещаюсь вбок. Теперь у меня за спиной еще и мотоцикл. Немец смотрит спокойно и даже с интересом.
— На что вы рассчитываете? — спрашивает он меня. — Фронт давно ушел вперед, остатки ваших разбитых частей сейчас вылавливают повсюду. У вас нет еды и боеприпасов, медикаментов. У вас нет ни одного шанса.
Правая рука немца медленно опускается назад. Это, интересно, за каким рожном? Знаем мы эти фокусы. Приходилось видеть, как люди таким макаром ножик носят. На ниндзю немец не похож. Но если верить его словам, он уже двадцать лет на войне. Как-то выжил же!
— Сколько вам лет?
— Тридцать восемь, а что?
Шорох со спины стал явственнее. Точно, кто-то третий тут есть. Немцу тридцать восемь лет, явно офицер. Скорее всего, заслуженный. Такого без охраны не отпустят, второй номер — это не охрана, это помощь на позиции. Смещаюсь еще вбок. Ага, а немцу это не нравится. Теперь он сидит ко мне вполоборота. И я вижу его правую руку. Ее пальцы уже касаются воротника куртки.
— Положите руки на колени. А то они у вас затекут.
Немец молча выполняет команду.
— Сколько вас тут?
Он медлит, оглядывает взглядом поляну. А возьмем-ка мы его на понт…
— Голову своего второго номера вы уже видели, еще один ваш солдат лежит вон там, — киваю головой назад.
Лицо немца резко меняется, и, не вставая с места, длинным плавным движением он уходит перекатом в сторону кустов. В его руке непонятно откуда появляется пистолет. Практически одновременно за моей спиной трещат кусты. Кто-то ломится на поляну. Ну, да, все правильно. Тот, кто в кустах, меня не видит, говорю я тихо, и кроме снайпера моих слов никто не разбирает. А вот падение его тела на землю слышно очень даже хорошо. Что может подумать тот, кто в кустах? Что у нас началась драка, вот что. И рвануть на помощь. Ну-ну, флаг тебе в руки…
Стреляю в снайпера, падаю на спину и высаживаю остаток магазина по кустам. Там что-то с грохотом рушится на землю. Надо полагать, незадачливый помощник. Бросаю на землю пустой автомат, выдергиваю из ножен штык и несусь в кусты.
Точно, был третий. Вот он, бьется на земле. Моя очередь угодила ему куда-то в бедро. Да так основательно, что он теперь света белого от боли не видит. Теперь уже и не увидит. Взмах штыком — приплыл, родной. Подхватываю с земли его автомат и бегу назад на полянку. Снайпер тоже еще жив. Но при первом же взгляде на него понятно: это ненадолго. У него пулями разворочено все брюхо. Подбираю с земли его пистолет. Хорошая и эффективная машинка — «маузер HSC». Вот интересно, где он его прятал. Ладно, потом посмотрю. Бегу к дереву и снимаю оттуда винтовку. Хорошо ухоженный «маузер 98К». Оптика — вообще класс! Я и в наше время такую не часто встречал. Правда и попадалась мне больше армейская, а ее к высокопрофессиональной отнести трудно. Видать, немец и впрямь мастер своего дела. Хрип сзади… Был. Там же, на дереве, снимаю с сучка сумку с патронами. Всяко лучше будет использовать эти, нежели стандартные. Бегу к мотоциклу, по пути осматриваю снайпера. Документы — в карман. Пистолет он таскал в подмышечной кобуре. Снимаю ее и забираю с собой. Две обоймы патронов к пистолету распихиваю по карманам.
В мотоцикле тоже нашлось много интересного. Но это пока подождет. Лезу на место немца и осматриваю в прицел поле. На нем не видно никакого движения. Но ведь были же еще живые! Выбегаю на опушку леса и поднимаю винтовку над головой.
— Давайте, ребята, пошевеливайтесь! — идущий впереди старшина обернулся в нашу сторону. Мы с кряканьем навалились на мотоцикл и выпихнули его из очередной колдобины. Трофейная техника обрадовано фыркнула глушителем и покатила по дороге вперед.
Моя встреча со своими произошла до обыденности буднично.
На мой взмах винтовкой спустя минуту с поля поднялось несколько фигур. Одна из них призывно махнула мне рукой. Отрицательно помотав головой, я повторил тот же приглашающий жест. Двое из бойцов направились в мою сторону. Подойдя ближе, один из них крикнул мне:
— Ты что — ранен? Идти не можешь?
— Цел я. У меня здесь мотоцикл трофейный и хабар фрицевский. Одному не унести.
* * *Втроем мы быстро обшмонали мертвых немцев. Себе я забрал снайперку, автоматы взяли ребята. Погрузив все это добро в мотоцикл, мы с ветерком доехали до моста через речушку, где нас уже поджидали остальные. Командовал ими пожилой седоватый старшина. Подойдя к нему, я козырнул и представился:
— Боец Котов. Прибыл в ваше распоряжение.
— Старшина Онищенко. Спасибо за помощь, боец. Без тебя бы нас тут как зайцев перещелкали. Ловко ты их. Один — и троих завалил!
— Спасибо, товарищ старшина. Приходилось в переделках бывать. Вот и здесь смекалка выручила.
Старшина кивнул головой на снайперскую винтовку.
— Умеешь?
— Да уж как-нибудь… С той опушки кого угодно снесу первым выстрелом.
— Это добре, а то у нас ни одного снайпера нет. Этот-то подлюка какой раз наших ребят зажимает. Положит в поле и ждет, пока подмога не подоспеет. Так что и сейчас надо ноги делать. Того и гляди прикатят.
Как выяснилось, бойцы вместе со старшиной ходили за продуктами в ближайшую деревню. Задача это была не из легких, все подходы к деревням немцы контролировали. Уже несколько групп погибли или пропали без вести. Да и эту группу ничего хорошего не ожидало. Четверо бойцов уже были убиты и один ранен. Погрузив раненого в коляску мотоцикла, мы сложили туда немногочисленное продовольствие. После чего двинулись к лесу.
Чем глубже мы уходили в лес, тем хуже становилась дорога. Идя рядом с бойцами, я переговаривался с ними, попутно выясняя интересующие меня вопросы. Облегчало мое положение то, что почти все бойцы старшины были из разных подразделений и почти никто из них друг друга раньше не знал. Здесь, в лесу, собрались остатки разбитых частей. Общего командования пока не было, хотя какие-то попытки уже предпринимались. Немцы окружили лес плотным кольцом, перекрыв все возможные пути отхода. Частенько налетала и авиация. Но капитальных попыток очистить лес противник пока не предпринимал. Отряд, в который входила группа старшины, был сформирован из остатков разбитого артиллерийского полка и насчитывал почти триста человек, из которых человек пятьдесят были ранены. Оружия было мало, боеприпасов — кот наплакал. С продовольствием — и того хуже.
