Роман Юров - Чужие крылья.
Облачность и не думала подниматься, можно было бы забраться в нее, пересекая линию фронта, но не с таким напарником Истребитель Шубина с большим трудом едва набрал триста метров высоты, скорость его сильно упала, они не летели, а буквально ползли. Лишь бы не было мессершмиттов, -Виктор повторял эти слова как заклинание, крутя головой, стараясь не пропустить ничего, летая вокруг самолета командира, как заботливая овчарка у стада.
Но его ожидания не сбылись, сзади, со стороны Таганрога, появилась приближающаяся четверка. Они были еще далеко, виднелись маленькими безобидными точками, но учитывая нынешнюю скорость Шубина, они их догонят минут через пять.
Шубин тоже их увидел. Виктор поразился, каким сухим и безжизненным стал его голос: - Уходи Витя, дальше я сам. Линию фронта перетяну и сяду, тут близко.
Видя, что тот не реагирует, он зло рявкнул: - Уходи домой. Я приказываю!
Саблин толкнул вперед рукоять газа и плавно потянул ручку на себя, истребитель послушно устремился вверх, под самые облака, оставляя командира в одиночестве. Он смотрел вниз, наблюдая за истребителями врага и машиной комэска, сравнивая скорости и высматривая ориентиры. Виктор летел под самыми облаками, периодически залетая в эту темную вату. Немцы приближались, они быстро и уверенно нагоняли машину комэска, идя четверкой, на высоте метров пятьсот, Виктор бросив последний взгляд на компас, ушел выше.
Свет сразу померк, машина оказалась в непроницаемом молоке, сразу началась тряска, самолет дергался, его швыряло из стороны в сторону. Это издалека все эти тучи и облака кажутся такими нежными и красивыми, внутри болтанка такая, что хочется придержать потроха, чтобы не вытряхнуло. Выждав положенное время, он перевернул машину и на полном газу, разгоняясь пошел вниз. Облака кончились внезапно, тусклый вечерний свет больно ударил по глазам, но это было не важно. Важно было то, что он успел и верно угадал с курсом.
Мессера, растянувшись, заходили в атаку на истребитель комэска. Тот только пересек линию фронта и пытался дотянуть до облаков, однако катастрофически не успевал. Враги оказались впереди и ниже Виктора, они прозевали его появление, увлеченные преследованием беззащитного советского самолета. Он разогнал машину к земле, стараясь быть ниже своих жертв, чтобы как можно дольше быть невидимым и быстро догнав замыкающий истребитель, атаковал его сзади-снизу. Все это время, он, сжавшись в комок, словно пружина, трясся от нервного напряжения. Однако как только красно-белые трассеры уткнулись в серое брюхо мессершмитта, напряжение исчезло, оставив только холодную испарину. Крупнокалиберные пули, выпущенные чуть ли в упор, с легкостью пробили фюзеляж, словно гвозди бумагу проткнули бронеплиту и попали в бензобак. Мессер сразу загорелся, Саблин рванул ручку управления на себя, избегая столкновения, расходясь с врагом в считанных метрах и снова ушел, вверх, к облакам. Остальные противники, стаей испуганных воробьев порскнули в стороны, не желая становится следующей жертвой. Один из них потянул было за Виктором, но видя его преимущество в скорости, быстро отстал.
- Молодец, Витюша, молодец, - Шубин захлебывался от восторга, - ты одного зажег, он уже на вынужденную плюхается. Давай их еще разок, давай родной. Я попробую в облака уйти, тут недалеко осталось…
Вторая атака из облаков, была уже неудачная. Один из противников, что снова пытался атаковать Шубина, своевременно увернулся от его атаки, двое других попытались в свою очередь атаковать уже Саблина, но у них не вышло, разогнавшись за счет высоты, он был быстрее. Им осталось только стрелять по нему с запредельной дистанции, вымещая злобу. Огоньки их трассеров мелькали ниже его машины, когда молочная пелены снова сомкнулась над кабиной его истребителя. Хоть атака и сорвалась, но он увидел, как облака впереди смыкаются, снижаясь чуть ли не до земли, позволяя Шубину в них уйти, а главное он выиграл так необходимое время. Комэску нужно продержаться буквально минуту-полторы и он сможет уйти, раствориться в белой мути. А значит нужно снова выходить из спасительных облаков и атаковать приковывая врага к себе.
В третий раз Виктор перемудрил, вывалился из облаков с сильным креном, да еще и не там где предполагал. Пока разворачивался, пара мессеров уже зашла ему в хвост и пусть пока они были далеко, но хорошего мало. Третий мессер уже подбирался к самолету комэска, поливая его издалека очередями, но видимо, но из-за постоянных Шубинских дерганий, никак не мог попасть. После того, как очередь Виктора пролетела рядом, месс отвернул. Машина Шубина нырнула в облака, Виктор, хотел было уже последовать за ведущим, как сильнейший удар едва не вырвал ручку из рук. Он инстинктивно втянул голову в плечи, прижимаясь к бронеспинке, дал правую ногу, рядом пронеслись иглы трассеров, затем снова последовал ряд сильных ударов. Виктор отдал ручку от себя и нажал на левую педаль уводя самолет в сторону. Как оказалось вовремя - справа выше прошла новая порция трассеров. В этот момент его истребитель наконец таки влетел в белую вату. По телу словно прошла волна радости: - Хорошо, ушел от фашистов, за малым не сбили.
Он быстро осмотрел повреждения - левый элерон был разворочен, осталась едва половина, на крыле отчетливо выделялись следы пулевых пробоин. Больше из кабины ничего разглядеть не получалось, мотор тянул ровно, приборы показывали, что все в норме, однако самолет буквально висел на ручке, очень неохотно реагируя на попытки набрать высоту, постоянно валился влево, на побитое крыло. Радио молчало, пропал даже вездесущий треск помех. Виктор постарался выровнять машину и лег на курс домой.
Полет в облаках, без ведущего, по приборам, оказался пыткой. Поврежденная машина все время норовила свалиться, рыскала по курсу и “плясала” по высоте. В том момент, когда ему казалось, что истребитель наконец-то летит ровно, Виктор буквально вывалился из облаков, пикируя под углом градусов десять и с сильным креном. Обливаясь холодным потом, он быстро выровнял машину и потянул обратно. Внизу была только пустынная степь, виднелась припорошенная снегом кучка строений, не то хуторок, не то стан колхозной бригады, характерных ориентиров никаких. Зато в стороне, чуть ниже, шел одиночный мессер, видя Виктора, он бросился в атаку, но поздно, спасительные облака снова закрыли кабину истребителя непроницаемым молоком.
В следующий раз, он снова вывалился буквально через пять минут, нижняя облаков граница проходила уже метрах в двухстах и такие пируэты становились опасными. Мессеров не видно, зато внизу обнаружился шикарный ориентир - железная дорога. Летя вдоль нее, Виктор наткнулся на довольно крупную деревню, сверившись с картой, понял, что это село Покровское, он сильно отклонился влево от маршрута. Однако увидев позади две точки, решил не рисковать и вновь ушел в облака. Дальнейший путь казался легким - пролететь несчастных сорок километров и сесть. Однако это оказалось непросто, в снежном облаке, трясло как никогда сильно, да и видимость сократилась до нескольких метров. Солнце уже почти зашло, серая мгла кругом сильно давила на психику, хотелось увидеть чистое небо. Когда, по его расчетам, должен был показаться аэродром, он начал плавно снижаться. Стрела альтиметра медленно ползла к нулю, но ничего не изменялось, вокруг была та же самая, темная муть, и лишь когда он уже собирался уйти обратно, вверх, немного посветлело. Внизу был снегопад, облака просели метров до пятидесяти. Снег был и внизу и вверху, видимости никакой, куда лететь непонятно. Солнце уже зашло, вокруг самолеты была только серо-белая мгла. Виктор до боли в глазах всматривался в пространство, но земля словно вымерла, нигде, ни огонька, ни одного ориентира. Он стал в вираж и максимально возможно прибрал тягу, топлива осталось чуть больше половины бака. Найти бы хоть что то, к чему можно привязаться, но все было тщетно, вокруг только серый снег.
Внезапно слева мелькнул огонек. Виктор сразу повернул туда, надеясь, что это аэродром, однако огонек скоро погас, непонятно откуда взявшись. Он долго нарезал круги над темной степью, глаза болели от напряжения, должны же там, на аэродроме хоть ракету дать. Все было напрасно. Видя, что сигнальная лампочка горит вовсю, а бензина, в баках, почти не осталось, он решил садиться. Вообще, в таком случае полагалось прыгать, но Виктору было жаль терять свой замечательный истребитель.
Посадочную площадку выбирал недолго, а чего выбирать, когда кругом голая ровная степь, проверил привязочные ремни, прибрал газ и пошел на посадку. Садился жестко, с большим козлом, после второго касания машина затряслась как в лихорадке, степь оказалась не такой идеально ровной, как казалось сверху. Он быстро выключил зажигание, опасаясь пожара, в этот момент одно шасси подломилось и самолет замер, перекошенный, уткнувшись левым крылом в землю. Наступила непривычная тишина, только слышно было, как потрескивает остывающий двигатель, как скрипит левое крыло и шипит воздух в пневмосистеме. Он сел.
