Виктор Тюрин - Ангел с железными крыльями
Мы вышли из гостиницы вместе с Лешкой, который шел на уроки. Договорились, что идем вместе до церкви, а потом каждый — по своим делам, но не успели мы расстаться, как за спиной послышался топот быстрых ног. Оглянулся, так и есть — меня догонял мальчишка. Я остановился.
— В чем дело?
— Сегодня занятий не будет! Анастасия Никитична приболела!
— Что там с матушкой случилось?
— Не знаю. Отец Елизарий только сказал, что ей нездоровиться, а поэтому занятий не будет. Дядя Сергей, можно мне с тобой пройтись?
Хотел отослать его домой, но в последнюю секунду передумал: — Пошли.
Несмотря на свой малый возраст, мальчишка столько лиха успел хлебнуть, что на три взрослых жизни хватит. По словам их соседей, в Петербурге жила его тетка, шесть лет тому назад переехавшая в город, и он, по детской наивности, решил, что непременно ее там найдет. В восемь лет, он отправился через треть России в столицу, где и прибился к трактиру, возле которого судьба устроила нам встречу.
Спустя полчаса блуждания по улицам мы вышли к фабричным баракам и остановились у чайной. Где‑то за ней, в конце улицы, должен был находиться нужный мне трактир.
— Все, парень! Теперь иди домой.
— Ладно. Когда вас ждать, дядя Сережа?
— Часа через два. Эй! Ты чего?!
Мой вопрос относился к неожиданно напрягшемуся лицу мальчишки, который сейчас смотрел куда‑то мне за спину. Я резко обернулся. Судя по всему, пристальное внимание мальчишки привлекла троица крепких, плечистых мужчин, только что вышедших из чайной.
"Встречался с кем из них раньше… — но отгадку мне дал сам мальчишка, сорвавшись с места с истошным криком: — Батя — я-я!!
Движение на улице, казалось, замерло на несколько секунд, настолько громким и неожиданным был крик Лешки. Народ, кто с любопытством, кто с потаенной тревогой, следил за бегущим мальчишкой. Идущие впереди нас мужчины, как и остальные прохожие, обернулись на крик, но уже в следующее мгновение один из них резко развернулся и замер.
— Лешка. Ты?
Его голос чуть подрагивал, что никак не вязалось с его мощной фигурой. Потом, в какой‑то момент, осознав, что это ему не видится, подхватил на руки ребенка и со счастливой улыбкой прижал его к груди под одобрительный гул зевак, уже начавших собираться вокруг них. Быстро оглядев всю троицу, сделал вывод: матерые бандиты. Глаза жесткие, злые и полные настороженности. Именно такими взглядами они меня встретили, стоило мне подойти к ним.
— Леха, он кто? — наконец обратил на меня внимание счастливый отец.
— Это дядя Сережа. Он мне здорово помог, батя.
— Помог, говоришь, — здоровяк поставил сына на землю, но его руку так и не отпустил, после чего внимательно и цепко стал меня оглядывать. С ног до головы. Мне не понравился его взгляд, и я сказал: — Вместо того чтобы разглядывать меня, словно товар в лавке, лучше бы спасибо сказал.
Отец Алексея криво усмехнулся, но при этом кивнул головой, соглашаясь, и сказал: — Твоя правда. Спасибо тебе за сына. За то, что уберег, кормил и поил. Ежели чем могу, то помогу.
"Может и впрямь поможет….".
— Кистеня знаешь?
— Может и знаю. Что у тебя к нему за интерес?
Я помолчал, прикидывая за и против, а потом все же решил сказать неопределенно:
— Поговорить надо.
— Ты не наш, так какой у тебя может быть к нему разговор?
— Уже сказал, чего повторяться.
В наш разговор вдруг неожиданно влез стоявший слева от отца Алексея, гибкий и жилистый, бандит: — Два Ивана, у него волына в кармане.
"Приметливый, гад".
Второй уголовник, коротко стриженый бугай с седой прядью, тут же откликнулся на его слова: — Какой‑то мутный этот фраер. Может, подсадка полицейская?
— Ша, братья. Сам разберусь. Ты кто по жизни будешь, а то что‑то мне невдомек?
— Батя, он хороший, — попытался вступиться за меня Лешка.
— Я не из полиции. Насчет своего интереса скажу так: он мне должен назвать одно имя.
— Ты хоть знаешь, кто такой Кистень, паря? — с усмешкой в голосе спросил меня отец Лешки.
— Знаю!
— Резкий! Может от того, что силушка в тебе играет? Ты подумай….
— Уже подумал!
— Ладно, парень, не кипи, — примирительно сказал главарь. — Мы тебя просто проверяли.
— Проверили?
— Кто ж словам верит, вот ежели бы в деле…. Ты как, парень? Труса не сыграешь? Он там не один. С ним его людишки и крови они не бояться.
— Сколько с ним?
— Четверо — пятеро. Так не боишься, что на перо поставят?
— Мы идем или как?
— Твоя жизнь. Тебе ей и распоряжаться. Ты, Леха, пока беги домой.
— Батя….
— Все будет хорошо, сын. Иди, потом увидимся.
Спустя десять минут блужданий по извилистым, грязным улочкам мы вышли к перекрестку, на котором стоял трактир — логово главаря бандитов здешних мест. Некогда золотистые буквы вывески, под действием времени, ветра и дождя, сейчас смотрелись грязно — желтыми тенями бывшего великолепия, как и сам дом. Через многочисленные дыры, обвалившейся и серой от потеков штукатурки, грязными пятнами виднелся темно — красный кирпич. Довершали эту противную картину валявшиеся, недалеко от входа, двое пьяных. Один из них, молодой мастеровой, спал, сидя, прислонившись спиной к стене, в грязной с оторванным рукавом куртке и радужным синяком на пол лица, а в двух шагах от него, в жидкой грязи, лежал пьяный мужик в одной рубахе и подштанниках. В нескольких шагах от них стояла группка бродяг, которые скользнули по нам взглядами и снова вернулись к своему тихому разговору. Два Ивана, это прозвище было дано ему на каторге за силу, мотнул головой влево. Идем за угол. Как только мы свернули, я сразу ускорил шаг и обогнал идущих чуть позади уголовников. Так было между нами оговорено заранее. Те шли медленно и как бы стороной, я же прямиком направился к черному входу, у двери которого на страже торчал громила. Картуз, сдвинутый на затылок, пиджак, рубашка в полоску, темно — синие штаны, засунутые в сапоги. При моем приближении он бросил быстрый и настороженный взгляд, но судя по всему, я не показался ему опасным.
— Гражданин, вы не подскажите, как пройти в библиотеку?
— Чево?! Каку — таку билитеку….
В следующую секунду, кулак, вонзившийся в солнечное сплетение бандита, согнул его пополам. Хватая ртом воздух, он упал на колени, а уже в следующее мгновение заваливался на бок от удара, нанесенного ему сапогом в висок Сивого, головореза с седой прядью. Я бросил взгляд на отца Алексея. В ответ тот криво усмехнулся и качнул головой в сторону двери. Сунув руку во внутренний карман, я выхватил револьвер, затем ударом ноги распахнул дверь и вбежал в полутемное помещение. Тусклого света идущего от давно немытого окна и двух свечей на столе, вполне хватило, чтобы разглядеть, а главное, оценить обстановку. За столом сидело три человека, играющих в карты, а вот четвертый, подпиравший плечом стену в двух шагах от меня, был, судя по всему, еще одним охранником. Он только начал разворачиваться в мою сторону, как получил рукоятью револьвера в висок и, хрипя, стал сползать по стене. Бандиты, до этого сидевшие за столом, только и успели что вскочить со своих мест, как в помещение уже ворвался Два Ивана со своими подельниками. В результате жесткой и короткой схватки, в живых остался только один игрок: заплывший жиром верзила, с черными сальными волосами, падавшими на плечи просторной рубахи. Он сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Несмотря на бледное лицо и кровавые пятна на рубахе, в его глазах полыхала дикая злоба. Отец Лешки, стоявший в шаге от него, ткнул окровавленным ножом в его сторону: — Вот тебе, Кистень.
Весь этот нехитрый план нападения был его идеей. Он рассудил просто: вид у меня приличный, из местных никто не знает, а значит, особых подозрений не возникнет. Мне не были известны отношения двух уголовников, но судя по всему, Два Ивана пришел к такому же мнению, что и полицейский агент: пришла пора скидывать Кистеня.
Обойдя стол, я поднял опрокинутую табуретку, затем сел на нее. Чуть наклонившись, спросил, глядя прямо в мутные от боли и злобы глаза главаря: — Кто тебе заказал меня убить?
— Кто ты?
— Богуславский.
— Богу…. А — а-а…. Было дело.
— Так кто?
— Пошел ты… — в следующее мгновение его лицо передернула гримаса боли, и он громко застонал.
Я уже стал приподниматься с табуретки, чтобы освежить его память, как меня остановил отец Алексея: — Погоди, парень.
Повернул голову в сторону, ожидая, что он мне скажет.
— Тебе здесь не след оставаться, а разговор с ним долгий будет. Поэтому так решим. Ты сейчас иди, я сам все у него узнаю, — не знаю, что он прочел на моем лице, потому что поспешил добавить. — За мной должок, так что не волнуйся. Сделаю, все как надо!
— Хорошо. Когда я узнаю?
— Встретимся через два дня.
— Чего так долго?
