Голубой Ютон - Квинтус Номен
На острове осталось шесть десятков человек «добывать солярку» для следующей экспедиции. Потому что первая привезла, конечно, пару мешков какао-бобов, но хотелось-то больше! Тем более что майя уже «больше» пообещали: в следующем году ожидалось, что минимум тонна какао-бобов будет для гостей приготовлена.
С какао все получилось гораздо проще, чем ожидала Эльза. В первую, чуть не закончившуюся трагически, экспедицию на катере мотористом отправился и дальний родственник Бейлисту по имени Вася, которого Бел сумел выкупить в Александрии на следующий год после первой экспедиции за кофе. То есть парня звали гораздо заковыристее, однако произносить, да еще с правильными «завываниями» имя «Вассэмытыыку» всем было лень. Но Вася был сыном эфиопского народа, и, как положено эфиопу, лицо имел несколько… загорелое. И когда в первом же небольшом поселке, который путешественники встретили на берегу, местные майя Васю увидели, никакие сомнений в том, что к ним пожаловали боги, у них не возникло. Просто потому, что бог смерти у майя от смертных отличался именно черным лицом…
Эльза смогла плотно пообщаться с туземцами в течение где-то трех дней, после чего освоила местный язык достаточно, чтобы сообщить местному жрецу (ну, она решила что это как раз жрец), что он «едет с богами». Не один, еще парочка туземцев, которые жреца должны были (как уже потом выяснила лингвистка) «правильно подготовить переход в царство мертвых», тоже села на катер. И до начала ноября – то есть до прихода к Тринидаду «Богатыря» с баржей – Эльза освоила язык достаточно, чтобы свободно разговаривать с туземцами уже в Ламанайне. Ко всеобщему удивления, город майя оказался очень большим, по прикидкам Курта там заметно больше десяти тысяч жителей было. Из которых минимум несколько сотен оказались жрецами – и вот они, после краткого общения с очевидной богиней (и нескольких слов, которых тщательно выучил Вася) и принесли пару мешков столь желаемых бобов. Пожаловавшись, что богов они не ожидали, но в следующий раз… Эльза сказала, что следующий раз случится через полгода, жрецы задумались, но от слов своих не отказались…
Хотя главной целью экспедиции было вовсе не какао, промышленность остро нуждалась в каучуке, а одуванчики ценного сырья давали явно недостаточно. С гевеей майя оказались не знакомы вообще, и Люда обозвала авторов книжек, описывающих как «древние майя играли резиновыми мячами», разнообразно и в некотором смысле исчерпывающе. А в следующем году она собралась на оставленной у Тринидада барже подняться куда-нибудь поближе к истокам Ориноко, где – по ее мнению – «хоть какой-то каучук, но водится». Впрочем, особо расстроенной она не выглядела: на обратном пути, где экспедиция задержалась на пару дней возле Ямайки, Люда заполнила пустые трюмы «ценными деревьями». Сразу четырьмя, больше просто срубить не получилось хотя рубили их в довольно большой роще. Просто деревья оказались очень крепкими, а вот пилы – не очень. Но народ старался, причем больше старался порадовать Генриха, ведь это «железное дерево», как сказала Люда, использовалось для изготовления дейдвудных труб даже на подводных лодках, а уж подшипники для гидрогенераторов из него должны были получиться практически вечными…
Деревья в трюм так целиком и запихнули: Алёна сказала, что и кора, и даже древесная стружка может принести много пользы больным человеческим организмам. Но организмов было много, а деревьев мало, и очень много народу окончательно осознало, что освоение Америки принесет большую пользу. А как – пусть решает Спецкомитет.
Глава 10
Уже в середине марта двести шестьдесят восьмого из Танаиса ушли сразу три экспедиции. «Пионер» в сопровождении уже трех «карголайнеров» класса «Богатырь» отправился на Тринидад, еще три «лайнера» ушли на Канары, а новенький «Пионер-2» в одиночку ушел покорять острова Зеленого мыса. Оскар рассчитывал, что «Богатыри» вернутся с Канар ближе к концу мая и все же успеют один раз сбегать до Азорских островов, а такой долгий срок возвращения был обусловлен лишь тем, что на «русской» вилле в Эсури путешествия на Канары ожидали еще чуть меньше тысячи человек, которых иберийские помещики с радостью обменяли на торговые амулеты – и «Богатырям» предстояло минимум трижды сбегать оттуда на острова.
В апреле сам «Богатырь» отправился на Хайнань. В прошлом году туда успели сплавать два «Винджаммера», причем не столько для того, чтобы сменить оставленных там «колонистов», сколько для того, чтобы выгнать с острова начавших его заселение на севере китайцев с материка. Местные ребята пожаловались, что «пришельцы с материка» их стали угнетать и даже терроризировать, так что пришлось оказать посильную помощь. Ну а так как в экспедицию отправились в основном уже «выросшие дети наших школьников», то аргументы для пришельцев с материка были захвачены очень весомые.
Оскар, который все эти экспедиции тщательно спланировал, существование Спецкомитета в своих планах пока практически не учитывал – хотя бы потому, что ничего особо полезного Комитетом сделано не было. Так, по мелочи всякое начали делать, но ничего ведь еще не закончили. А только начали, и начали каждый по-своему. И интереснее всего дела Спецкомитета вел Никита.
Торжок – старинный купеческий город – был, по сути своей, глубокой провинцией. Даже его старинно-купеческость объяснялась тем, что Катя, в свое время его проектировавшая, воплотила здесь в камне все свои представления о «провинциальном городишке времен Российской Империи». Две улицы вдоль, пять поперек. На главной площади – два трехэтажных «административных» здания в стилистике московских купеческих особняков середины XIX века, клуб в стиле «деревенское барокко», начальная школа и полдюжины разных двухэтажных домов в том же стиле, да и почти все остальные дома в городе ставились по индивидуальным проектам с архитектурой «дорого-богато»: город Катя использовала как «полигон» для экспериментов выпускников своей Архитектурной академии. По «стандартным» проектам в Торжке были построены лишь четыре здания: два жилых по «двести четвертому проекту» и теперь уже две средних школы по «двести двадцать второму». Да и они отделкой больше напоминали очень недешевенькие особнячки русских купцов, а во второй школе даже колонны, подпирающие козырек у входа, были порфировыми.
Место для «архитектурных развлечений» оказалось очень подходящим: в городе всего народу было около восьми тысяч человек (поэтому и вторую школу поставить
