Старые недобрые времена 2 - Василий Сергеевич Панфилов
Он махнул рукой, и, не найдя подходящих слов, сплюнул на мостовую.
— О чём разговор, братья? — поинтересовался долговязый бургундец Эжен, выйдя из темноты.
— О русских, — хмуря брови, мрачно отозвался Матеуш.
— А, эти… — и разговор перешёл на Россию, недавнюю войну и мирные переговоры, проходящие сейчас в Париже.
В генгет ввалилась уже не компания задир, а едва ли не члены Государственного Совета, ну или как минимум уважаемые журналисты, регулярно освещающие политические события в стране и в мире. Апломба, по крайней мере, у каждого оратора ничуть не меньше!
К русским солдатам, как к противникам, отношение вполне уважительное, хотя и не без оттенка пренебрежения.
— Они храбры, — пояснил свою позицию один из вагантов, — но это храбрость низменная, понимаешь?
— Не вполне, — осторожно отозвался попаданец, сжимая, раз уж не может кулаки, пальцы ног, и стараясь держать лицо спокойным.
— М-м… понимаешь, храбрость русских не по велению души, не от взвешенного патриотизма, а от страха перед наказанием, и, пожалуй, ещё и потому, что русские солдаты, живущие в совершенно скотских условиях, не очень-то и ценят такую жизнь.
Ванька мог бы многое возразить…
… но Ежи не стал. А французы, решив, что ему, как поляку и несомненному ненавистнику не только Московии, но и русских вообще, будут интересны нелицеприятные, подчас очень спорные и откровенно завиральные факты и мнения о стране, начали настоящую спам-атаку.
Попаданцу пришлось напоминать себе, что он, чёрт возьми, поляк! Польша от можа до можа…
… и в какой-то момент поймал себя на том, что согласно кивает рассказу о неполноценности русских, как нации, находя его вполне убедительным. Вжился…
— Месье, не будете ли вы так любезны… — один из вагантов просит компанию за соседним столом пересесть, и, поскольку просит он вежливо, те пересаживаются. Да и что ж не пересесть? Сегодня тебя попросили, завтра ты… и два десятка студентов, как дополнительный аргумент к просьбе.
— Да, русские… — Матеуш, приобняв Ежи, снова загудел что-то русофобское, мешая факты с домыслами, личными воспоминаниями и почему-то — религией.
— … а я говорю — логистика, логистика, и ещё раз логистика! — один из соседей, стуча кулаком по столу, доказывает что-то своё, говоря, кажется, о снабжении войск в Крыму.
— Логистика и медицина! — не тушуется оппонент, выпячивая тощую грудь и задирая куда-то вверх маленький скошенный подбородок, который никак не спасает редкая юношеская бородка, — Если бы не Флери…
Они дружно ругают Флери, кто бы это ни был, пьют…
— Кофе моему другу! — щёлкает пальцами Бартош, — Гарсон! Кофе, и…
Он находит взглядом Ежи, дружески тому улыбается, и начинает объяснять официанту, что у его друга завтра дуэль, и ему следует быть с утра в хорошей форме, а потому…
Ни официант, ни присутствующие ничему не удивляются — эка невидаль, дуэль! Принеся кофе, официант, подкручивая усы, сообщает, что он и сам вполне недурной фехтовальщик и стрелок, и…
… Ваньку снова триггерит, потому что ну никак не вяжется вот этот вот официант (!), неоднократно дравшийся на дуэлях, и привычное ему по России, лакейское…
Ночью, а можно даже сказать — под утро следующего дня, ворочаясь на тюфяке, он никак не мог заснуть, переполненный мыслями и впечатлениями. Дуэль нисколечко не страшит его…
… ну может быть, немного нервирует, но это ведь естественно, верно⁈
Нет, если бы пришлось стреляться, он бы, пожалуй, нервничал несколько больше — здесь есть элемент случайности, и немалый. Но шпаги⁈ Право слово… он видел, как Давыдов двигается, и понимает, что бояться решительно нечего.
Каким он был фехтовальщиком в молодости, Бог весть, хотя вряд ли хорошим. Но уже давно он если и держит в руках клинок, то от случая к случаю, и вернее всего, снимая в подпитии висящий на ковре клинок, да показывая гостям былое, а вернее, небывалое молодчество.
А вот мысли… и хуже того — эмоции, не дают заснуть, и не дают, чёрт подери, додумать хоть одну мысль до конца! Право слово, какая-то дурацкая чехарда! И ведь мелькало, кажется, что-то важное…
* * *
Добравшись до окраины Парижа на конке, взяли, после шумного и весёлого торга два наёмных экипажа, набившись туда совершенно невообразимо, и происходящее разом стало отдавать какой-то цыганщиной. Это, впрочем, нимало не смущало ни вагантов, ни кучера, выторговавшего за такой перегруз дополнительные сантимы.
Ехали весело, толкаясь, хохоча, переругиваясь друг с другом, с кучерами и пассажирами встреченных экипажей. Комментировали всё встреченное, часто невпопад, сбиваясь с природных красот на архитектуру, на обсуждение людей, и перебивая друг друга самым нещадным образом. Выходило, как ни странно, не только весело, но и, некоторым образом, органично.
— Эгей, красотка! — орёт Эжен, перегнувшись через товарища, — Бросай своего муженька, пересаживайся к нам! Не обидим!
— Никто не обидит! — добавляет кто-то из компании под взрыв хохота, — Каждый по несколько раз не обидит!
«Красотка», дама очень средних лет, с несколько расплывшимся лицом и неправдоподобными выпуклостями в передней части корсета, делала вид, что отчаянно фраппирована, но явно была польщена таким вниманием. Её супруг, немолодой осанистый господин, старше её лет на десять, слушая это, улыбался саркастически, даже не думая оскорбляться. Весь его вид говорил, что он, пожалуй, и не против подобного развития событий, да только, увы, увядшими прелестями супруги приходится заниматься ему единолично!
— … приедем когда, ты никого особо не слушай, а сразу позицию занимай! — орёт в самое ухо Якуб, — Место хорошее, я там трижды дрался! Хитро так — можно встать, чтобы вроде и солнце не за спиной, но если противника вправо вести, там в ветвях проём, ему сразу по глазам солнечным светом…
Кивая, Ежи не забывает смотреть по сторонам, слушая разом всех. Франция, Париж, Булонский лес, дуэль…
… его не то чтобы оглушило, но, пожалуй, слегка придавило чередой событий, прошедших за самое короткое время. Вчера в это время он ещё плыл на судне по Сене, а сейчас едет на первую в своей жизни дуэль!
— О! Не приехали ещё, — соскочив с экипажа, радостно констатировал Якуб, и потащил Ежи, показывать ему предстоящее место дуэли, со всеми его особенностями. Насколько это сочетается с дуэльным кодексом, попаданец особо не задумывается — если что, вот, полтора
